Страница 25 из 29
– работа профессионального имиджмейкера и пресс-менеджера Брендана Брюса;
– успешная (хотя и не без эксцессов) работа с Лобби Бернарда Ингхэма;
– стратегическое имиджевое планирование со стороны самой Тэтчер;
– политическая реклама, созданная рекламным агентством «Саатчи и Саатчи»;[360]
– личные связи и постоянные консультации информационно-экономического консультанта Тэтчер Тима Белла, главы «Саатчи и Саатчи»;
– маркетинговое планирование и продвижение главной политической инициативы – программы приватизации – под руководством пиар-агентства «Дью Роджерсон»;
– успешный выход из важнейших кризисных ситуаций – внешнеполитической (Фолклендский кризис) и внутриполитической (усмирение профсоюзов);
– отработка на этих конфликтах арсенала правительственных КТ;
– поддержка со стороны медиаимперии Руперта Мердока (в первую очередь газет «Сан» и «Ньюз оф зе Уорлд», а также шикокофор-матной «Таймз»);
– непреклонность политических взглядов Тэтчер и жесткость политических решений Кабинета министров под ее руководством.
Харизматичный образ Железной леди, ее личное руководство информационной деятельностью Даунинг-стрит, отрыв коммуникаций Кабинета от коммуникаций премьера и неожиданно проактивный характер правительственной коммуникации стали в 1980-е основными факторами формирования устойчивой коммуникативной ситуации, когда основным источником существенной политической информации стала единственная политическая персона – образ под названием «премьер Маргарет Тэтчер», на деле состоявший из работы самой Тэтчер и труда ее советников по формированию имиджа и речи. Как говорила о себе сама Тэтчер, она стала «своего рода институтом общественной жизни»[361], подразумевая возросшую роль премьера в рамках Кабинета и свой отрыв от партии и правительства. Наблюдатели и журналисты в один голос отмечают: ни один премьер до Тэтчер не создал свой «-изм». Тэтчер же создала «тэтчеризм» сразу в трех смыслах: как стиль управления (перенос «центра тяжести Кабинета» в Номер 10, жесткие экономические меры, создание временных групп министров для «атаки на повестку дня»), как коммуникативную ситуацию, отличавшуюся централизацией информационного потока и проведением через подконтрольные коммуникативные каналы собственной повестки дня, и как особый устойчивый текстуальный «дискурс тэтчеризма», который продолжал присутствовать в документах как консервативной, так и лейбористской партий Британии вплоть до конца века[362]. Эта коммуникативная ситуация сохраняла относительную гибкость: она зависела от политического курса и конкретных политических решений (а не наоборот, как это сложится позже) и все еще заставляла журналистов и политиков прислушиваться друг к другу. Совершившийся с появлением «людей Тэтчер» шаг к коллективному премьерству также не стал решающим. Однако уже при Тэтчер журналисты попали в условия четко установленных правил коммуникации, которые, видоизменившись, при Мейджоре и Блэре распространились на всю политическую коммуникацию в Лондоне, если не в стране, и проникли в другие области социальной жизни. Маргарет Тэтчер может быть названа первым «дискурсивным лидером», поскольку закреплялась в сознании британцев с помощью дискурсивных методик (жалобы журналистов на то, что Тэтчер не отвечает на вопросы, а гнет свою линию, стали общим местом); именно Тэтчер заложила основы для появления впоследствии в британской политике такой информационно-политической фигуры, как Тони Блэр.
При Тэтчер прошли апробацию некоторые из коммуникативных технологий, характерных для наступившей в 1990-е эпохи спина, когда коммуникация стала стратегическим «сердцем» британской политики и экономики (о техниках и технологиях эпохи спина см. в п. 5.3). Так, Тэтчер успешно применяла саундбайтинг – технику короткой ключевой фразы. Многие ее саундбайты стали «классикой жанра». Например, «Джентльмены, мы должны воевать!» – финал речи в Палате Общин 3 апреля 1982 года – или «Леди не повернет» в одном из ключевых выступлений по тематике профсоюзов; Бернард Ингхэм разработал в своей деятельности массу техник манипуляции словом и текстом, которые нашли развитие в эпоху спина.
3.2.4. Противодействие правительственной коммуникации Тэтчер
Нам остается отметить, что доминирование Тэтчер на информационно-политической арене не могло не вызвать противодействия со стороны других политических сил, оставленных на периферии информационного потока. Однако существенного технологического противодействия со стороны основных оппонентов – лидеров парламентской фракции лейбористов – не последовало не только во время правления Тэтчер, но и вплоть до 1996 года, когда началась подготовка к предвыборной кампании. За это время лейбористская партия под влиянием новых лидеров (прежде всего Тони Блэра) проходила модернизацию, которая не афишировалась так широко, чтобы стать достоянием общественности; хотя лейбористы и прикладывали определенные усилия к промоушну внутренней модернизации партии, ведущие группы в партии скорее были сосредоточены на внутренних спорах и борьбе разных течений и проектов модернизации внутри партии. Открытая работа на будущие выборы началась после скоропостижной смерти лидера лейбористов Джона Смита, выборов партийного лидера в 1993 году (им стал лидер «модернизаторов» Тони Блэр) и партийной конференции 1994 года, когда определились внутрипартийные приоритеты на будущее десятилетие. О реформах коммуникативного аппарата Рабочей партии в этот период см. в Главе 3.
Наиболее активную коммуникативную работу в партии лейбористов во время правления Тэтчер вел тогдашний член Совета Большого Лондона Кен Ливингстон. Он рассматривал информационные средства борьбы как приемлемые, если они не компрометируют ни мессидж, ни политические решения в его основе. Во время второго срока Тэтчер правительство вошло в конфликт с Советом, и Ливингстон провел успешную кампанию на основе постоянного поллинга, используя все доступные средства продвижения своей точки зрения, включая даже инновационную политическую и неполитическую рекламу. В итоге Совет все равно был упразднен, однако сам Ливингстон стал настолько популярен, что не только был избран в парламент от Рабочей партии, но также выиграл выборы лондонского мэра, победив как кандидата от консерваторов, так и «официального» кандидата лейбористов. С помощью информационных средств «рыжий Кен» Ливингстон стал одним из самых влиятельных британских политиков – влиятельным настолько, что даже вел колонку в «Сан» в то время, когда газета сильнее всего склонялась к поддержке консерваторов. Он наглядно показал британскому истэблишменту и прежде всего лидерам лейбористов, что коммуникативными средствами можно победить противника, лучше обеспеченного ресурсами и занимающего более высокое положение.
Провокативные методы Ливингстона включали, например, приглашение в эфир на интервью и дебаты (повлекшие лавинообразное паблисити) лидеров экстремистской ирландской группировки «Шинн Фейн». Эта группировка была известна в 1980-е в том числе и тем, что выполняла для ирландского республиканского движения ту же роль, что «Саатчи и Саатчи» – для Маргарет Тэтчер. Агрессивная информационная работа партии «Шинн Фейн» не прекратилась и после принятия соглашений Чистой Пятницы в 1998 году; общественный резонанс, вызванный ее информационной деятельностью (в том числе в сети Интернет), помог методам политического продвижения утвердиться в сознании британских общественных лидеров в качестве беспроигрышного политического оружия. Другие общественные силы, начавшие широко использовать медийные методы в своей работе, это разнообразные группы давления (pressure groups); изначально наиболее демократический институт, позволяющий любой группе граждан бороться за свою точку зрения и свои права, по мере распространения информационных методов давления эти группы сами превратились в инструмент потенциальной политической манипуляции: стало слишком удобным создавать фиктивные некоммерческие организации и от их имени продвигать необходимые политические решения. Их информационная деятельность с середины 1980-х годов сочетается с интенсивным официальным и нелегальным лоббированием в Палате Общин, а также со всплесками организованного общественного недовольства, как, например, во время топливного кризиса 2000 года, маршей Союза Деревень и блокад автострад в 2002 году или протестов против запрещения охоты на лис в 2004 году. Эти группы обладали, как и Ливингстон в свое время, гораздо меньшим ресурсом, чем их политические оппоненты, но путем управления информацией добивались поставленных целей. Это породило в верхних слоях британского общества уверенность как в эффективности используемых методов, так и в определенной безнаказанности тех, кто ими пользуется.
360
Так, знаменитые постеры первой предвыборной кампании Тэтчер с надписью «Рабочая партия не работает» («Labour isn’t working») вошли в историю британской рекламы и привели партию тори к власти на 18 лет.
361
Цит. по: Дмитриева О. Указ. соч.
362
Phillips L. Hegemony and Political Discourse: The Lasting Impact of Thatcherism // Sociology. 1998. Vol. 32, № 4. Abstract.