Страница 29 из 32
В конечном счете Священное Писание вынуждено признать, что только «сосуды отроков чисты» (1 Цар. 21:5). В этой ситуации лишь младенцы («отроки») – безгрешные и невинные, способные к искренней любви – остаются на связи с миром всезнания, духовными кладовыми вечности и, не осознавая того, не встречая понимания со стороны взрослых, делают то, что возложено на каждого человека и что раньше было естественным для людей золотого века.
Говорят: «Монах – это тот, кто в одиночестве молится за весь мир». Нечто подобное можно сказать и о детях. Дети только своим существованием, чистой душой и еще не прерванной связью со своей духовной родиной делают для мира куда больше, чем монах способен дать через молитву. Монаху нужно еще пробиться к Богу. Для младенца Он открыт всегда.
В духовных учениях Востока (брахманизме, буддизме, даосизме) существует убеждение, что не замутненная земными приобретениями детская душа способна слышать «голос Сверхсознания», улавливать «прикосновение невидимой руки». Поэтому ребенку в максимальной мере открыты пути к интуитивному постижению истины, откровению, наитию. В христианстве наличие особой открытости младенца чему-то трансцендентному настойчиво подчеркивал блаженный Августин. По его убеждению, Господь открывает младенцам то, что утаено «от мудрых и разумных» (1, 94).
Наличие неземных связей у раннего детства признается и мыслителями ХХ века. По словам российского философа Г. Померанца, «есть какая-то мировая связь», к которой человек подключен с младенчества. С возрастом у современных детей «настройка» на нее «сбивается», и они начинают воспринимать только исходящее из окружающего мира, то, что стало для них привычным. Об этом же пишет Кришнамурти: «Многие дети, пока они не испорчены так называемым воспитанием, соприкасаются с неведомым… Но вскоре над ними захлопывается крышка окружающей среды, и, вырастая, они теряют свой источник света и красоту, которую нельзя найти в книге или в школе» (118, 546). На некие высшие связи, проходящие через «бесконечную досознательную душу ребенка», указывает и К. Юнг (169).
Хорошее соображение на этот счет у историка и мыслителя М. Гефтера. Он, с одной стороны, соглашается с тем, что человек есть максимально заданная сущность, – заданная генами, воспитанием, окружением, различными нормативными установками, традициями. Но, с другой стороны, имеется у человека небольшая свободная зона, через которую он может развиваться, творить, находить и проявлять себя истинного, ощущать нечто недоступное всем другим органам. Максимально открыта и активна эта зона в раннем детстве. Через нее в досознательную психику младенца беспрепятственно проникает сверхсознание как отражение чего-то высшего, небесного. По мере взросления и социализации эта зона, подобно шагреневой коже, начинает сокращаться. Каждое приобретенное и закрепленное в земной жизни желание отнимает часть ее пространства. Но она не исчезает полностью и на протяжении всей жизни подспудно, а в некоторых ситуациях самым решающим образом продолжает влиять на индивида, пропуская в его сознание нечто принципиально отличное от того, что навязывается реальной жизнью. Без этой зоны и ее противостояния экспансии социума процесс «одомашнивания» человека уже давно был бы успешно завершен.
Будто с целью создания лучших объективных условий для выполнения связующей функции человеку дано уникальное по своим характеристикам детство – по его протяженности и практически полной свободе от каких-либо наследственных предрасположенностей в психической сфере.
Есть еще одно выражение: «Духовная энергия подвижников перековывается в материальное богатство края». Примеры подобной «перековки» наглядно представлены в конкретных творениях людей золотого века – при их, казалось бы, полной погруженности в духовные аспекты бытия и детскости поведения. И современные дети – не нахлебники у взрослых. Приходящая через них духовная – всегда творческая – энергия тоже «перековывается» в материальные блага мира.
Мы не замечаем, что в жизни далеко не всегда лидирует взрослость. Известно выражение: тот, кто идет за кем-то, постоянно остается позади. Данное правило характеризует не только отношения между странами, но и отношения между взрослыми и детьми. В животном мире новое потомство практически неизбежно наследует формы поведения и возможности своих предшественников. Поэтому в мире животных не приходится говорить о прогрессе, по крайней мере, в обозримом для эволюции времени. В человеческом обществе прогресс возможен только потому, что дети не идут слепо за своими родителями. Они более активно, чем взрослые, используют полученное с рождения творящее начало и всегда уходят вперед, внося нечто свое в реальную жизнь.
Однако главная заслуга детства не в ускорении внешнего прогресса. Дети – спасители для человечества на другом, несравнимо более высоком уровне. В их возможностях как повседневное просветление и, следовательно, душевное оздоровление (спасение) взрослых, так и стратегическая поддержка человечества в качестве последних сохранившихся в этом мире праведников. Ибо, как известно, пока есть праведники в мире – мир спасен.
Благотворное влияние детей на душевное состояние взрослых проявляется в самых разных формах. Даже находясь в состоянии психического перенапряжения, взрослый человек способен душевно исцелиться, восстановить внутренний потенциал, если побудет среди детей раннего возраста, в атмосфере их отношения к жизни и тем более если сумеет почувствовать себя хотя бы на мгновение в их возрасте. Дети способны достучаться до наших сердец и своей внутренней чистотой освободить от скверны. В общении с ребенком невольно хочется быть естественным и искренним. «Через детей душа лечится», – замечает у Достоевского провидец Мышкин.
Наполненный любовью младенец заставляет каждого взрослого при виде этого почти неземного существа невольно почувствовать особое умиление, теплоту, ощутить нечто давно забытое, но предельно родное, светлое и обязательно ласково улыбнуться навстречу детскому взгляду. Им дано почти мгновенно возрождать то чувство любви, которое в повседневной суете взрослыми уже утрачено. В такие мгновения все земные проблемы растворяются без остатка и что-то иное заполняет жизнь.
Через воспитываемое дитя, как и через вынашиваемое, окружающие люди тоже получают духовно-творческую подпитку. Возможно, эту подпитку больше всего ощущают на подсознательном уровне матери. Известно, что рожающие второго, третьего и т. д. ребенка нередко говорят о появлении у них потребности постоянно иметь рядом с собой малыша и ощущать через него нечто не поддающееся осознанию, но крайне важное и приятное. Без удовлетворения этой потребности жизнь уже становится скучной, примитивной. Невольно на смену одному подросшему «отроку» хочется родить другого. Такого рода «бэби-потребность» – ее наличие широко признается в психологии – можно сравнить даже с тягой к наркотикам. Она также привязывает человека к определенному состоянию, но в данном случае – к состоянию, позволяющему непосредственно ощущать что-то высшее, божественное рядом с собой и, значит, в своей душе. Часто можно услышать, особенно от многодетных матерей: «Все хорошее, что я делаю в этом мире, породили во мне дети».
Эту же потребность еще более остро могут ощущать бабушки и дедушки. Они чаще молодых родителей детей задумываются о финале жизни, и поэтому в общении с малышами их притягивает подспудное звучание мотивов того таинственного мира, с которым малолетние внуки еще не утратили связь и который их самих ждет в недалеком будущем.
Известно влияние поздних детей (рожденных в зрелом возрасте – за пределами 40 лет) на душевный мир и психическое состояние родителей. Они сами будто рождаются заново, обретая еще одну – новую (или забытую) – жизнь. В этом случае появление малыша тоже вызывает подъем способностей и желание творить. Несмотря на неизбежные дополнительные нагрузки, возрастает жизненная активность, появляется ощущение возврата в молодые годы, более радужными видятся перспективы на будущее.