Мышеловка для кота

— Да нормально, вроде…. Я же не на пол свалилась…. А ты?

— А со мной-то что станется? — Он даже умудрился пожать плечами. В этой-то позе… Акробат, блин.

— Ну, с такими сюрпризами, недолго и в импотентах остаться…. Мужское здоровье — оно, говорят, очень хрупкое….

— Понятно. Язвишь — значит, все в норме. — Ухмыльнулся, успокаиваясь. — Давай выбираться с обломков, что ли….

Поднялся на ноги, протянул мне руку.

Я вдруг ощутила, что в помещении весьма зябко. На контрасте с горячим мужским телом, воздух неприятно холодил. Заозиралась в поисках растерянной одежды. Обнаружила трусики, собралась уже натягивать….

— А может, продолжим, все-таки? — Он недвусмысленно прижался, потираясь всем телом о мое. — Здесь еще стол целый….

— Да ну тебя, нафиг, с твоей романтикой! Не хватало еще, чтобы Вилена Игоревна мои приезды связывала с переломанной мебелью!

— Да брось ты! Сюда уже сто лет никто не заглядывал, и еще столько же не забредет. — Тем не менее, Кир помог мне в поисках одежды, и даже придерживал под локоть, пока я старалась натянуть штанину, балансируя на одной ноге.

— Ничего не знаю. Больше к таким подвигам я не готова!

— Тогда вернемся домой, и уже там продолжим, хорошо? — Нимфоман несчастный! Или как там оно у мужчин называется, не помню…

— Нет. Там же куча престарелых людей. А мы с тобой шуметь будем, ломать еще мебель, спать помешаем… Зачем все это?

— Лиза, я тебя умоляю. У них, может быть, в прошлом веке подобные приключения бывали. Пусть люди порадуются… — Шкодливый бес поселился в его взгляде. Таком неожиданно теплом и… спокойном? Я ведь только в тот момент поймала разницу: Кир всегда смотрел напряженно. С легким прищуром, таившим то вызов, то насмешку, то злость, то желание, то издевку… Чего только не выражали эти жаркие черные глаза. Но никогда — такую умиротворенность…

В общем, я расслабилась и начала придумывать себе романтическую блажь.

Кстати говоря, о романтике…

Я о ней уже вспомнила на подходе к дому…

— Кир, вот скажи, пожалуйста, ты помнишь хоть одну книгу, фильм, историю, где герои, после взаимных признаний, валялись на полу и собирали порушенную мебель? — Даже остановилась, и его тормознула, так внезапно мысль пришла.

— Нет. А что? — Он пожал плечами и потянул меня за руку к дверям. — Пойдем. Холодно уже.

— Так почему у нас-то все через задницу?!! Хоть что-нибудь в моей жизни может быть по правилам? — Даже расстроилась, как-то…

— Лиз, не бывает по правилам. Просто, сценаристы некоторые моменты благоразумно удаляют. Чтобы картинку не портить.

— Думаешь? — Он меня очень обнадежил.

— Знаю. Иначе, все эротические сцены кончались бы укусами муравьев за задницу, или сеном, застрявшим в непотребных местах. — Смешок вырвался одновременно у нас обоих. — А секс на пляже? Даже не хочу пробовать. Потом задолбаешься песок из себя вытряхивать…

Тему он развил знатно. Снова удивил: так хохмить и ржать, как в ту минуту, Кир при мне еще ни разу не удосужился.

В дом ввалились, покатываясь от хохота, продолжая сыпать шутками на пошлые темы…

— Интересно, что вас так развеселило? — Знакомый густой баритон слегка отрезвил. Не столько своим тоном, сколько неожиданностью.

— Андерс, а ты здесь откуда? — Мне было так хорошо в тот момент, так здорово и легко, что захотелось броситься ему на шею, от радости. Да и соскучилась по нему, что греха таить. Хотя, не так давно и видела.

— Ну… вот узнал, что здесь какой-то семейный праздник, на который меня не позвали. — Сильной обиды в его голосе не слышалось, несмотря на старания изобразить оскорбленную гордость.

— Да пожалел я тебя, не хотел гнать на такое расстояние. Да и ради чего, спрашивается? Чего ты в этом сборище не видел? В понедельник все самое важное от меня узнал бы… — Кир пожал другу руку, при этом невозмутимо отодвинув меня в сторону. Кажется, уловил наш общий порыв пообниматься, по-дружески, аккуратно предотвратил. Как будто случайно. Однако, шансов протянуть руки к Андерсу у меня больше не было.

— А, неважно. Это я так, для порядка, уточнил. — Андерс качнулся на носках, прищурился, внимательно нас разглядывая. — Лучше, все же, скажите, над чем так хохочете? Неужели, грохот во флигеле — ваших рук дело? Накосячили, а теперь ржете, как подростки?

Я ахнула, в ужасе.

— Боже… Это что, в доме все всё слышали? — Слова закончились. Могла только хлопать ресницами и, в панике, раскрывать и открывать рот.

— Лиз, успокойся. Слишком далеко отсюда. — Кир прижал меня к боку, погладил по плечу, по волосам. Не намного, но стало легче. — Ты что там забыл? Бродил под окнами, что ли? — Это уже Андерсу.

— Пфф… Будто я не знаю, куда ты раньше всех девчонок водил. Вот и пошел разыскивать. — Блондин еще раз фыркнул. — Не киснуть же здесь, со стариками?

Как-то так стало холодно. Зябко. Неуютно. Гадко.

— Всех, говоришь? — Спросила у Андерса, а смотрела на Кира. — И часто вы там мебель ломали?

— Лиза. Не придумывай опять лишнего…

— А я и не придумываю. Видишь, задала уточняющий вопрос…

— Лиза…

Я не дослушала. Стряхнула с плеча вдруг ставшую очень тяжелой его руку.

— Вы тут разговаривайте, а я пошла.

Кир еще пытался меня остановить, несколько раз окликнул, но я не обернулась. Добралась до комнаты, приняла душ, старательно и долго мылилась, будто хотела смыть с кожи запах и ощущение близости с Кириллом. Но они, будто въелись, вплелись между моих собственных клеток, и никак не удалялись. Не хотелось верить, что все слова и нежность были нарочными, ненастоящими.

Устав стоять под горячими струями, забралась под одеяло, долго вертелась, свивая вокруг себя кокон. Стремилась поглубже спряться. От кого? От себя и непрошеных мыслей.

Ведь глупость же!!! Кир — взрослый мужчина. И, что уж врать себе, его умения в постели никогда не позволяли усомниться, что женщины у него были. И, скорее, много, чем мало. И сказать бы им спасибо, за то, что такого принца мне натренировали… И я бы раньше цинично усмехнулась, а потом поблагодарила. Искренне. Всех его бывших. Настоящих, с долгими отношениями, и даже мимо проходящих. А сейчас… Ни хре-на-шень-ки не получалось. Эти его слова, а потом — мои, эти дурацкие признания… Кир мог, само собой, и наврать. А ведь я была искренней. И это все изменило.

Глупая, дурацкая, подростковая обида. Умом понимала все, а в душе кипело, клокотало, наливалось черным нарывом. Ужасно хотелось плакать. И противно было от своей слабости.

— Лиза, ты же не спишь? — Усталый какой-то голос. Немного злой, немного раздраженный, и как будто сиплый.

Хотелось притвориться, что уснула уже. Не было желания с Янкевичем общаться. Но замолчать и спрятаться — верх идиотизма. Нужно было разбираться в проблемах по горячим следам, не затягивая.

— Что тебе? — Буркнула, не поворачиваясь.

— Ты одета? — Тоже, видимо, резко поглупел: будто не знал, что я ненавижу пижамы. А стринги одеждой никогда не считались.

Мое молчание, на фоне презрительного фырканья, Кир понял правильно.

— Накинь, пожалуйста. — Он подошел, протягивая тяжелый мужской халат.

Я уставилась непонимающе. Вот, реально, выпучила глаза: он умел сбивать с толку. Ведь раньше меня, в основном, только раздевали… — У нас тут посетители. Поговорить хотят.

Пимперец окончательный воцарился в моей голове. Сбитая с толку, поднялась, в халат закуталась. Долго вытаскивала руки из длиннющих рукавов, старательно обвязалась поясом. В общем, если хочешь ощутить себя хрупкой Дюймовочкой, всего — то и нужно, что напялить мужскую одежду на голое тело. Главное, чтобы одежда была с плеча верзилы размеров Янкевича…

Он смотрел молча на мои старания, потом не выдержал. Сам подвернул рукава, чтобы не путались, и запахнул полы повыше.

Затем, все так же, не проронив ни слова, подошел к двери и распахнул ее, с приглашающим жестом.

— Вперед. И с песнями. Чтобы быстро и убедительно.