Страница 10 из 18
По мнению исследователей, «на федеральном уровне детализация регулирования в форме федеральных законов непосредственно ограничена подробным регулированием вопросов организации федеральных органов государственной власти в самой Конституции РФ и примыкающих к ней федеральных конституционных законах»[100]. Так, А.Г. Пархоменко пишет, что «стремление сделать нашу Конституцию короче породило идею федеральных конституционных законов. По своей юридической силе они находятся между Конституцией и обычными федеральными законами и призваны регулировать определенную часть конституционной материи, которую тем самым можно исключить из Конституции. Идея вроде бы неплохая, но, как у нас часто бывает, реализоваться она может порой с точностью до наоборот. К сожалению, после октябрьских событий 1993 года и принятия Конституции принципы правового конституционного государства не реализуются. Например, ст. 135 Конституции предусматривает созыв Конституционного Собрания в соответствии с федеральным конституционным законом, который спустя более чем десятилетие не только не принят, но даже не обсуждается на государственном уровне. Хотя именно Конституционному Собранию Основной Закон отводит главную роль в принятии и соответственно разработке проекта новой Конституции»[101].
Из этих позиций усматривается реальная роль федеральных конституционных законов, регламентирующих, например:
– разделение судов на федеральные и суды субъектов РФ при отсутствии такого указания в Конституции РФ (Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ, определяющий статус российской судебной системы);
– запрет вынесения на референдум вопросов, связанных с трансформацией статуса российских регионов, установленных Конституцией РФ;
– досрочное прекращение или продление полномочий главы государства, палаты парламента;
– проведение досрочных выборов Президента, депутатов Государственной Думы;
– перенесение сроков проведения таких выборов;
– избрание, назначение на должность, досрочное прекращение, приостановление или продление полномочий лиц, замещающих государственные должности РФ;
– персональный состав органов государственной (федеральной) власти, иных государственных (федеральных) органов;
– избрание, досрочное прекращение, приостановление или продление срока полномочий органов, образованных в соответствии с международным договором РФ, либо должностных лиц, избираемых или назначаемых на должность в соответствии с международным договором РФ, а также о создании таких органов либо назначении на должность таких лиц;
– принятие мер, носящих чрезвычайный и срочный характер, направленных на обеспечение здоровья, безопасности граждан и иных лиц при отсутствии такого требования в Конституции РФ (Федеральный конституционный закон от 28 июня 2004 г. № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации»).
Думается, позиция, согласно которой федеральные конституционные законы являются частью российской Конституции, имеет право на существование. Однако мы рассматриваем их как отдельный важнейший источник российского конституционного права.
4. Общепризнанные принципы и нормы международного права также являются источником российского конституционного права. Более того, согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ такие принципы и нормы становятся составляющим элементом российской правовой системы. Конституция также допускает ситуацию, когда международный договор, фиксирующий иные правила, чем предусмотренные российским законом, имеет приоритет в правоприменительной практике.
Как пишут ученые, нормы современного международного права обладают приоритетом и верховенством в международном сообществе и в национальных правовых системах государств. Изменилось соотношение и взаимодействие международного и внутригосударственного права. Многие конституции государств (в том числе и Конституция РФ в ст. 15) провозгласили такой принцип конституционного регулирования.
«Глобализация, – отмечает О.В. Мамонтова, – как один из факторов модернизации системы нормативных правовых актов Российской Федерации, повлияла на включение в указанную систему общепризнанных принципов и норм международного права, содержащихся в международно-правовых документах и международных договорах Российской Федерации; при этом в стране признается монистическая концепция соотношения международного и внутригосударственного права с приоритетом международного права над внутригосударственным правом, в том числе в отношении российской Конституции»[102]. Следовательно, ни одна правовая норма, в том числе и вытекающая из международных обязательств, не должна противоречить Конституции[103].
Возникает вопрос: почему мы не отдаем этому источнику приоритетное место? Прежде всего, по той очевидной причине, что правила приоритета содержатся в самой Конституции, то есть в основном законе суверенного государства. «Подчинение государства нормам международного права, – писал Р.А. Мюллерсон, – еще не означает подчинение национального права международному»[104].
Международный принцип равноправия и самоопределения народов закреплен в Декларации о принципах международного права 1970 г. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г. закрепляет, что все принципы, изложенные в нем, имеют первостепенную важность, и, следовательно, они будут одинаково и неукоснительно применяться при интерпретации каждого из них с учетом других. На Всемирной конференции по правам человека в Вене (14–15 июня 1993 г.) отмечено: «Все народы имеют право на самоопределение». Однако, как верно отмечает А.Г. Усольцева, далее подчеркивается, что «согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, вышесказанное не должно истолковываться как разрешение или поощрение любых действий, нарушающих или подрывающих, полностью или частично, территориальную целостность или политическое единство суверенных и независимых государств, которые соблюдали принцип равноправия и самоопределения народов и в силу этого имеют правительства, представляющие интересы всего народа на их территории без каких-либо различий»[105].
Согласно Конституции РФ правом на самоопределение в международном аспекте обладает только весь многонациональный российский народ. В преамбуле к Конституции закреплено: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле… исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов… принимаем Конституцию Российской Федерации».
В части 1 ст. 3 закреплено, что российский многонациональный народ – единственный суверен и источник власти в нашей стране.
В отношении этого вопроса имеет место правовая позиция Конституционного Суда РФ[106]. В Постановлении от 31 июля 1995 г. № 10-П суд исходит из того, что «конституционная цель сохранения целостности Российского государства согласуется с общепризнанными международными нормами о праве народа на самоопределение»[107].
Конституция РФ допускает только внутригосударственное самоопределение народов; в ч. 3 ст. 5 установлено: «Федеральное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации».
Нельзя не отметить, что Федеральным конституционным законом от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ[108] этот акт дополнен новеллой, предусматривающей возможность рассмотрения Конституционным Судом РФ дел о возможности исполнения решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека.
100
Постников А.Е. О конституционно-правовом методе регулирования // Журнал российского права. 2012. № 12. С. 32–38.
101
Пархоменко А.Г. Конституция Российской Федерации 1993 года и связанные с ней проблемы конституционализма // Новый юридический журнал. 2012. № 4. С. 75–82.
102
Мамонотова О.В. Модернизация системы нормативных правовых актов в Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 7.
103
См.: Усольцева А.Г. Влияние международного права на содержание Конституции Российской Федерации 1993 года // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 9. С. 35–37.
104
См.: Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М.: Международные отношения, 1982. С. 12.
105
Цит. по: Усольцева А.Г. Указ. соч. С. 37.
106
См. там же.
107
Постановление Конституционного Суда РФ от 31 июля 1995 г. № 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 „О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики“, Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 „О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта“, Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 „Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа“, Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. № 1833 „Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации“ // Вестник Конституционного Суда РФ. 1995. № 5.
108
Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Российская газета. 2015. 16 дек. № 284.