Сиггурат

Террамагнитные бури Элинорской долины были тогда малоизучены, и кроме немногочисленных сопутствующих догадок, больше нечем было объяснить, откуда взялись над шельфом летающие огни. Но только одна Эстелла искренне радовалась этой недолгой вылазке в неизведанное, на которую так неосторожно обрекла себя и своих сотоварищей. Загадочные свечения вели ее теперь, словно ангелы бездны, навстречу каким-то небывалым свершениям, необычайно важным для всех, кто оставался на Митрийской станции. Но, как бы ни было все похоже на удивительный яркий сон, к шельфу небольшой шаттл смельчаков подбирался словно бы украдкой: без спешки и суеты. Так, будто схлынувшие волны темпоральных возмущений все еще могли как-нибудь себя обнаружить над ступенчатыми увалами Элинорских просторов, и осенить суденышко мерцающей гамма-россыпью стратосферного дождя. И захватить его в плен, и затянуть его в нескончаемую череду марсианских рассветов и закатов.

И в какое-то мгновение - после того, как Эстелла это осознала - она вдруг перестала ликовать при каждом стремительном снижении шаттла к какому-нибудь очередному разлому, и сделалась серьезной и задумчивой. Активировав развертку антралитов, она принялась изучать скалы, оттеняя их трехмерное изображение своими роскошными, цвета самих этих скал, густыми волосами. А ее безупречное и обычно очень живое лицо стало как будто выточенным из камня и обескровленным.

Значит, все же волнение? Отголоски тщательно скрытой тревоги?.. Или инстинктивная обреченность?

Но она ни за что не призналась бы себе в этом даже сейчас!

Просто необходимо было провести избирательное ландшафтное сканирование Арведдарских скал и ледяной болотистой топи; которая, предположительно, была здесь такой же, как и на подступах к горе Теброн. Чтобы Влад Становский мог достоверно оправдать перед "митрийцами" цель разведвылета... Вот и все! А Дэннису, уж коли он взялся за управление вместо Влада, Эстелла больше не хотела мешать пустыми разговорами во время небезопасных маневров над разломами.

Да и потом, любое тщательно скрытое волнение - и даже волнение первооткрывателей - издавна почиталось среди сообщества экзопланетологов Сиэтла недопустимым пережитком. И поэтому Эстелла никак не хотела признаваться себе в том, что что-то уже успело пойти не так. Не в повторяющих себя алгоритмах навигационных систем - а как будто бы в относительном времени ее мировосприятия... Навалившись на нее из ниоткуда каким-то безотчетным предчувствием чего-то всесокрушающего и неотвратимого.

И тогда, словно бы в поисках ответов, она мельком взглянула на Влада. Но Становский, как всегда, оставался безучастным и к тому, как она едва слышно произнесла его имя; и к быстрому прикосновению ее руки к своей руке. Волевой и невозмутимый, он был намного старше нее; и поэтому думал, наверное, лишь о задании. Или, вернее, о том, что должен был как можно скорее доставить ее невредимой обратно в марсианский Сиэтл. И еще он понимал, что это ему предстояло собрать для нее те самые результаты темпоральных флуктуаций, за которыми они все явились сюда, на шельф. Или, точнее, раздобыть для нее данные по стратосферному хронополю хоть бы даже из-под земли. Так что он лишь глядел теперь на парящий в воздухе плоский фантом трехмерной интраграммы Хрибса, которая в точности повторяла рельеф ледника за бортом, и не говорил ничего.

А Дэн, ловко орудуя штурвалом - и вовсе любовался каким-то ископаемым минералом, который венчал у этого самого штурвала его центр. Моложавый, сухощавый и беловолосый - во всем, что бы он ни делал, он был чем-то похож на песчаную подвижную ящерицу. Но в том был виноват не он, а нещадное марсианское солнце, которое не проявляло милосердия к людям со станций, эти солнечные лучи отважно вкушавшими. Солнце делало их смуглыми, но зато возвращало вторую молодость, и годы перед ним отступали. Хотя, правда, пока это малоизученное воздействие было заметным лишь на экзогеологах - которые во время прогулок в вездеходах или шаттлах намеренно отказывались от защитных скамандеров.

Примерно так же, как это было и сейчас... Для того, чтобы жить Марсом; дышать им - и разглядывать его захватывающие пейзажи; и по мере сил странствовать по его безлюдью. Пока - по безлюдью... И находить на его дорогах, все еще едва обозначенных, извечное продолжение дорог Земли.

"Экзогеологи - это и есть самые настоящие марсианские сталкеры. Искатели. За нами не пропадешь", - внезапно вспомнились Эстелле слова кого-то из "митрийцев", прозвучавшие над ней с порога сразу же по ее прибытии на Митрийскую станцию. И было это то ли напутственное заклинание - а то ли пророческое приветствие.

И вот теперь, похоже, она оказалась этим искателем сама - хотя и не знала, что это случится с ней так быстро.

А случилось это, действительно, нежданно-негаданно: в то самое мгновение, когда привычные ориентиры Риберийских скал вдруг потеряли за обзорными окнами-гальвапентерами шаттла свою устойчивость.

Их изломы вдруг тревожно всколыхнулись - и ринулись куда-то далеко вниз, словно бы увлекая за собой желтовато-дымчатые облака. А над ними, над этими облаками... И на интраграмме у Становского тоже... Мглистое небо в той стороне, где должна была быть Элинорская долина, вдруг странно просветлело - как в самый ясный и солнечный земной день. И стало каким-то невыразимо глубоким: каким оно бывает лишь тогда, когда утро еще лишь едва теплится над каким-нибудь исполинским каньоном. И там, в этом мареве - и отраженное на интраграмме сразу в нескольких инвариантах - людям, наконец, и явилось то, за чем они прибыли в долину.

- Ретроградное свечение... - произнес Становский, изумленно отслеживая на интраграмме показатели высот - и вправду, совсем небольшие. - Темпоральное смещение дня и ночи...

- Эстуарии! - воскликнул пораженный Дэн, втайне обрадовавшись, должно быть, что со сканирующих маячков их шаттла ретрансляция велась прямо в метасеть. - Я узнаю лептонейтринный Сирион... И Денеб!

- Пытаюсь выровнять шаттл, но утечка топлива разрушает двигатели... - вместо доверительного одобрения в словах Эстеллы, вдруг услышал он отчетливо бесстрастные реплики метасетевой геады. - Дестабилизация энергосберегающих систем, нарушена сверхпроводимость твердотопливных элементов...

- Она хочет сказать тебе, Дэн, что у нас за спинами полыхает "сирионское пламя"... Снижайся! - коротко приказал ему Становский.

"Сирионское пламя"... Так говорят, когда горят противосмерчевые схемы... - сразу спохватилась Эстелла. И, повинуясь тревожному предчувствию, оглянулась в ту сторону, где за архитражными иллюминаторами видна была часть трехуровневого крыла. Обычно край крыла мягко светился сквозь прозрачное цитраволокно "оконца", но сейчас... Сейчас оттуда попросту вырывались языки пламени. И, возможно, это-то и позволило шаттлу вдруг непредсказуемо набрать высоту.

- Снижаюсь прямо на ледник. В ледяную крошку озера. Туда, где очень-очень холодно... - немедленно отозвался Дэн.

Но не успел еще он довершить сказанного, как шаттл утратил энергостабильность и произвольно завертелся в воздушных потоках, которые стали уносить его к ступенчатым увалам и пропастям Элинорской долины.

И интраграмма вслед за этим с шипением погасла - словно опущенное в воду раскаленное добела железо, такой был звук... Геада перестала отвечать за управление шаттлом, а автоматика сбилась с привычных режимов.

- Куда мы влетели! Да оставь же ты ее, эту геаду... Переходи на внесистемное энергоснабжение! - приказал Становский Дэну.

- Слушаюсь, кэптейн... - съязвил Дэн, тотчас буквально навалившись на штурвал, чтобы остановить вращение.

Так, будто в представлении Эстеллы - экзогеологи, вроде Дэна, должны были казаться куда более сведущими людьми, чем археологи, одним из которых был Становский.

Но как бы там ни было, а Дэну все же удалось выровнять шаттл и направить его обратно к Риберийским скалам; хотя и ясно было, что помешать его вынужденному снижению было уже невозможно.