Страница 50 из 65
Разумеется, понятия реакции и прогресса не являются абсолютными, а потому следует признать, что любое явление может сочетать в себе отдельные частицы этих категорий, не является где исключением и наше просветительское движение, столь обласканное интеллигентной и либеральной публикой.
Первым пунктом нашей критики просвещения в России станет напоминание о его культурной сущности, которая вовсе не является для него приятной и любимой, но прямо наоборот, – скрываемой весьма стыдливо и отвратительной. Несмотря на то, что в последнее время все чаще начинают встречаться утверждения о том, что Россия будто бы превратилась в полноценную империалистическую державу, что в некоторой степени верности вовсе и не лишено, но чем очень часто наши социал-шовинисты прикрывают свой тайный патриотизм, который они боятся выставлять на всеобщее обозрение, опасаясь навлечь на себя гнев товарищей, в действительности это процесс еще не завершен, а сама наша страна во многих отношениях занимает периферийное и провинциальное значение в мировой экономической и культурной системе, поскольку известно, что культура есть лишь отражение материальных связей. Если мы таким образом заключаем, что российская культура является до некоторой степени провинциальной по отношению к культуре европейской, то следует сделать и вывод о том, что наше просветительское движение тоже будет провинциальным, ориентированным на Запад. Некоторые наши граждане с этого самого места начнут подозревать и меня в тайном охранительстве и буржуазном патриотизме, что совершенно истине не соответствует, поскольку к экономическому и культурному понятию Запада я не испытываю никакого отвращения, но проникнут самой искренней и глубокой любовью к Европе, которую никогда скрывать и не пытался, хотя прекрасно и понимал, что никакая любовь не может и не должна скрывать истины, а объективная истина такова, что наше просветительское движение является провинциальным по отношению к американскому и европейскому. Несмотря на то, что многие люди, сами входящие в просветительское движение, а потому до определенной степени необъективные, склонные к идеализации собственного положения, либо отрицают этот простейший и очевиднейший факт, либо вовсе не считают его дурным, они именно имеет место быть, притом оставаясь весьма дурным. Наше просветительское движение в своем развитии ориентировано на иностранное просветительское движение, притом отрицать это было бы весьма большим проявление глупости, но доказать этот тезис весьма и весьма легко: свидетельствовать об отношении к европейским коллегам хотя бы отсутствие всякой умственной независимости от них. Стивен Хокинг и Ричард Докинз для всего нашего просветительского движения являются культовыми фигурами, что хотя и формально отрицается самими просветителями, которые заявляют, что будто бы «не признают никаких авторитетов», фактически проявляется очень наглядно; хотя бы проиллюстрировать постоянное восхваление и почти что обожествление западных представителей научно-популярного жанра мы можем на примере работы сообщества «ДОКИНЗ» в социальной сети «Вконтакте», в то время как эпизодическое восхваление такого рода можно было совершенно недавно наблюдать по смерти Стивена Хокинга, когда все известные просветители, равно как и менее известные их поклонники, отметились целым рядом самых грубых панегириков в честь британского физика. Разумеется, мы не хотели бы оскорбить имя этого без сомнения достопочтенного ученого, но в то же время нам нельзя и умолчать о его если и не культовом, то совершенно особом положении среди российских просветителей, которые, однако, чтут его более на словах, нежели через определенную деятельность, что будет нами доказано далее. Не требуется сомневаться в том простейшем факте, что Александр Панчин, равно как и все прочие просветители из нового движения, имеют в своих убеждениях прочные связи с западными представителями научно-популярного жанра, в то время как с отечественными таковых не наблюдается, если мы не считаем других представителей движения современного. Панчин часто ссылается на Фейнмана и Докинза, в чем он подобен теологу, старательно оформляющему ссылки на труды отцов церкви, но никак этим он не напоминает ученого, а уж тем более просветителя, который призван попирать всякие авторитеты, разнося их в щебень, но не лелеять и сберегать их. В результате из этих приведенных выше аргументов мы можем вывести и первейший порок нашего просветительского движения, который состоит в его тотальной и полнейшей культурной зависимости от просвещения западного, – европейского и американского.
Вторым пунктом сего обвинения в адрес нашего просветительского движения станет напоминание ему о его беззубой и трусливой аполитичности, которая есть важнейшее его уродство, которое хотя и пытаются спрятать за многозначными словесами, но все же проглядывающее очень и очень заметно для всякого стороннего наблюдателя. Доказательством этого тезиса я не считаю нужным себя обременять, ибо верность его признается просветителями как на словах, так равно и в деле, а потому я рискую сразу перейти к его раскрытию, столь важному и необходимому для нас. Конечно, многие и многие сторонники Александра Панчина привыкли рассуждать в том ключе, что наука будто бы совершенно аполитична, слепа в идеологических вопросах, а потому к политике никакого отношения иметь не может. В действительности, разумеется, наука всегда имеет жесткую связь с политикой, как равно и лженаука, поскольку обе они являются полноценными общественными силами, способными оказывать воздействие на гражданскую жизнь. Если мы обернемся к великим просветителям Франции XVIII века или российским прогрессивным деятелям столетия XIX, то мы легко сумеем увидеть, что просветители прошлого видели в естественных науках лишь средство к разрушению религиозных предрассудков, а уничтожение предрассудков должно было повлечь за собой и падение монархии: Чернышевский и Писарев до такой степени испытывали любовь к наукам естественным лишь потому, что находили их полезным инструментом разрушения религии, а следовательно и монархии, которая была в те времена невозможна без поддержки церкви; аналогические слова могут быть сказаны также и в адрес древних французских материалистов. Но если мы посмотрим на Александра Панчина и всю нашу просветительскую компанию, то нам становится очевидна вся их подчеркнутая аполитичность, которая там декларируется и культивируется весьма активно: непросто встретить со стороны просветителей даже самую робкую критику церкви и религии, но если оные там и встречаются, то касаются они лишь общих вопросов, в конкретные отношения не входя вовсе. В этом отношении мы можем назвать новое просветительское движение глубоко реакционным и регрессивным по отношению даже к своим ближайшим предшественникам, вроде Александра Невзорова, который активно вел борьбу с церковью, притом обличая ее как в общих чертах, так равно и в деталях: это, разумеется, не отменяет буржуазной ограниченности самого Невзорова, который также во многих отношениях допускал и продолжает допускать ошибки, от которых никто не бывает свободен. Любой здравомыслящий человек обязан признать тот простой факт, что современный экономический порядок способствует развитию коммерческих лженаук, в то время как порядок политический способствует их укреплению посредством внедрения через институты гражданской жизни, а потому последовательный сторонник науки должен быть непримиримым противником такого экономического и политического порядка, должен упорно сопротивляться коммерции, которая и порождает лженауки и заблуждения: иными словами, если человек ненавидит лженауку, то он должен ненавидеть и капитализм, ибо последний порождает ее. В действительности, однако, мы наблюдаем полную аполитичность, которая есть тайное и скрытное сотрудничество и поддержка действующего порядка, поскольку мы точно знаем, что тот, кто видит тонущего человека, но не спасает его, – способствует смерти утопающего, а тот, кто видит все преступления капитализма, но не пытается их искоренить, – тот поддерживает их. Разумеется, быть полностью аполитичным невозможно, а потому мы должны заметить, что хотя номинально Александр Панчин и является человеком, стоящим вне политики, в действительности он подписан на журнал «Медуза», что может говорить нам о его склонности к либерализму. Наше просветительское сообщество оказывается в формальном отношении аполитичным, но в отношении действительном оно склоняется к либерализму, что заставляет нас кратко рассмотреть вопрос и о классовой его сущности.