Страница 49 из 65
Затем Кьяйе издал указ об изгнании всех американцев из страны. За 24 часа все они должны были покинуть Боливию. Кто не успеет – тот будет расстрелян. Все имущество американских компаний до последнего цента было изъято в казну. Все недра национализированы. Американцы заставляли шахтеров трудиться за мизерную зарплату по 12 часов в сутки. Теперь зарплаты им были повышены в два раз. Рабочий день сократился до 8 часов. Производство кокаина в стране было разрешено. Теперь «белый порошок» производился только одной государственной компанией.
На одной из пресс-конференций Кьяйе спросили: «Из-за кокаина каждый год умирают сотни тысяч американских подростков. Допустимо ли производить его?». Кьяйе невозмутимо ответил: «Пусть умирают! Я готов убить сколько угодно американских подростков ради того, чтобы каждый боливийский крестьянин мог прокормить своих детей!».
Благодаря экономическим реформам Кьяйе бюджет страны увеличился в двенадцать раз за первые полгода его правления. Разумеется, президент Рейган был весьма недоволен новым независимым правительством Боливии. Хозяева корпораций потеряли миллиарды долларов от деятельности Кьяйе. Теперь они требовали от американского правительства срочно ввести войска в Боливию и сделать как было. Недовольны были и колумбийские наркобароны. Благодаря экономическим реформам Боливия могла поставлять в США очень много высококачественного кокаина. Притом поставлять по крайне низким ценам. Чрезвычайно дорогой и сильно разбавленный стиральным порошком кокаин из Колумбии стал теперь никому не нужен.
В результате хозяева американских концернов объединились с колумбийской наркомафией. Они наняли некоторое количество «эскадронов смерти» для вторжения в Боливию. Эти наёмнические соединения были усилены частями регулярной армии США. Были найдены предатели в рядах боливийской армии. В основном ими оказались генералы из богатых помещичьих семей. Они были очень недовольны тем, что Кьяйе приступил к национализации латифундий.
3 августа 1981 года в Санта-Крусе началось выступление тех самых генералов. В этот же самый день «эскадроны смерти» вторглись в страну со стороны Перу. На следующий же день президент Гарсия Меса был низложен. Кьяйе вынужден был покинуть страну.
А что было дальше? После Боливии Кьяей успел повоевать в партизанских соединениях Колумбии, Никарагуа и Гватемалы. Затем вернулся в Италию. В 2012 году напечатал свои мемуары. Презентация их прошла в городе Козенце. Козенца встретила Кьяйе шумными демонстрациями, погромами и баррикадными боями. Сторонники Кьяйе бились с его противниками. Стефано и сейчас активно занимается политикой. В 2014 году он стал советником президента Петра Порошенко. С 2016 года – консультирует еще и Захарченко. Да, сейчас он одновременно консультирует Порошенко и Захарченко. Сам он это объясняет так: «Есть ли разница, кто победит, если с обеих сторон воюют хорошие люди?!».
Критика Александра Панчина.
Некоторое время назад в нашей стране, как известно, возникло просветительское движение, которое уже успело привлечь к себе общественное внимание, столь важное в наши времена, когда всецело господствуют массы. Известны теперь уже всякому образованному русскому человеку такие проекты, как «Антропогенез.ру» и «Курилка Гутенберга», а также деятели Александр Панчин, Станислав Дробышевский и Ася Казанцева. Словом, перечислять их всех нам сейчас не требуется, поскольку число их теперь так велико, а различия столь несущественны, что едва ли будет необходимо говорить об оных, в то время как о вещах общих умолчать было бы сущим преступлением. Если в самом начале становления просветительского движения в нашей стране немногочисленные критики предсказывали ему скорую гибель и полное уничтожение, то теперь таковые прогнозы более не раздаются, поскольку доселе не сбывались, но события развивались прямо наперекор им. Движение, вопреки заявлениям критиков и скептиков, продолжало расти и набирать все большие силы, активно реализуя свою неформальную программу, а потому к сегодняшнему дню сделалось оно таким гигантом, которого сокрушить едва ли будет возможно. Словом, теперь, по прошествии всего нескольких лет с того момента, когда движение только рождалось, оно приобрело столь большое влияние, что мы можем смело сказать: оно укоренилось, а потому как явление сохранится еще довольно долго, но в ближайшие годы не погибнет.
Читателю сего текста следует сразу уяснить себе некоторую деталь, которую не все понимать желали бы, но понять кою просто необходимо, как бы то ни было мерзко, ибо без нее невозможно и дальнейшее проникновение в смысл моей статьи: автор сего небольшого очерка бесконечно далек от панегирического восхваления нашего просветительского движения, но при этом ни в коем случае не присоединяется и к защитникам канала РЕН. Я, будучи человеком немного образованным, а потому имеющим в этом вопросе то мнение, какого следовало бы придерживаться и всем прочим гражданам, решил озвучить его никак не в поругание просветительского движения, но во имя раскрытия его внутренних противоречий, желая вывести движение на новый уровень развития, а не погубить.
Тем не менее, товарищи, изначально я должен отдать должное борьбе Александра Панчина против самых грубых ложных учений, вроде гомеопатии, религии и отрицания полезности генномодифицированных продуктов, которые еще и поныне разъедают наше общественное сознание, но не желают собственного уничтожения. Хвалить, однако, способен каждый, в то время как критиковать, притом материалистически и диалектически, а не вульгарно, как делают это некоторые, способны далеко не все люди в равной мере. Последнее обстоятельство и толкает меня к необходимой в нашем случае критики, не обидной и не противной, ни в коем случае не потворствующей мракобесам, но прогрессивной.
Некоторые, конечно, утверждали мне и поныне еще говорят, что будто бы любая без всякого исключения критика нашего просветительского движения есть скрытое или явное потворствование мракобесию, – худшему из порождений человеческого разума, но я полагаю это далеким от истины, что доказываю следующим образом: известно, что критиковать всякое явление можно различным образом, что можно проиллюстрировать на примере политическом, когда, к примеру, нашего президента могут критиковать как за то, что он чрезмерно допускает влияние церкви на светские институты гражданской жизни, так и за то, что он недостаточно допускает оного влияния, требуя его в большей степени; первая критика будет прогрессивной, в то время как вторая – реакционной. Разумеется, я полагаю, что наша критика все же будет именно прогрессивной, поскольку критикую я наше просветительское движение не с позиций его чрезмерности, не с позиций наших мракобесов, но с исключительно с точки зрения его недостаточной радикальности, т.е. сам я стою на позициях просвещения куда более радикального, а потому на наших просветителей смотрящего как на явление явно недостаточное; иными словами, мы хотим просвещения радикального, а не отсутствия оного вовсе.