Страница 4 из 18
Но, обращаясь к мнению современников тех процессов, можно говорить о том, что нотариат, за сравнительно небольшой по историческим меркам срок, стал неотъемлемой частью правовой системы государства: «нотариат вполне прививается у нас к нуждам и желаниям массы публики. За советом и совершением актов к нотариусам идут не только интеллигенция и зажиточный класс, но и крестьяне, имеющие свои собственные нотариальные книги при волостях, а доверие темной массы крестьянства служит лучшим доказательством того, что нотариусы заслуживают этого доверия»[14].
Большинство юристов-практиков придерживалось того мнения, что «Положение о нотариальной части 1866 года» внесло в законодательство новый порядок совершения актов и создало особое учреждение, именовавшееся нотариальным институтом. По их мнению, «новый» нотариальный институт имел превосходство перед теми учреждениями, которые существовали в прежнее время, а само время введения «Положения» может считаться началом новой эпохи в истории развития нотариата в России[15].
После 1917 года необходимость реформирования царских судебных и нотариальных учреждений отпала. С начала революционных событий настроение у представителей судебных установлений и нотариальных было определенно жизнеутверждающим. Например, письмо старшего председателя Новочеркасской судебной палаты № 441 от 13 марта 1917 года на имя председателей окружных судов свидетельствует о поддержке временного правительства. В нём говорилось: «Председательствуемая мною судебная палата в общем собрании департаментов 4 сего марта, заслушав акт об отречении от престола Государя Николая Александровича, об отказе Великого князя Михаила Александровича принять верховную власть и об учреждении Временного правительства определила: «манифесты, изложенные в почто-телеграммах за №№ 5966 и 5968 принять к руководству, продолжать законную деятельность, объявляя судебные решения и приговоры именем закона и исполняя все распоряжения нового правительства, о чем донести Господину МЮ и просить его передать временному правительству приветствие от судебной палаты»[16].
Такая позиция являлась правилом. Те же петроградские нотариусы в обращении к своим коллегам писали: «Граждане нотариусы! Вся Россия охвачена сейчас одним священным стремлением к переустройству всех форм её политической и общественной жизни. На развалинах недавно рухнувшего полицейского строя каждый день восходят новые побеги молодой свободы Великой Страны; и лишь от степени привязанности к родине всех искренно её любящих граждан и от глубины проникновения в их сознание истинных начал права и справедливости зависит дальнейший блестящий расцвет молодой свободы – этой лучшей жемчужины каждого культурного государства…»[17].
В порыве общей «освободительной» эйфории некоторыми нотариусами предлагался план реформирования российского нотариата. К числу известных проектов нотариального переустройства относился проект, предложенный нотариусом А. М. Боборыкиным Киевскому съезду нотариусов, который состоялся 21–22 мая 1917 года. Согласно проекта предлагалось, в частности: “1) нотариусов сравнять в своих служебных правах с чинами магистратуры, подобно тому, как это давно существует в устройстве нотариальной части в государствах Западной Европы; 2) объединить нотариусов в корпорацию должностных лиц, состоящих при Окружном Суде и подчинить надзору и попечению Нотариальных Советов, состоящих из избранных из среды нотариусов должностных лиц. Кроме того, предлагалось оставить за судами функцию по надзору за делопроизводством нотариуса и советов и “с предоставлением окружному суду права возбуждения вопросов о разъяснении или дополнении закона, или установления единообразного применения закона”. Основные ориентиры деятельности, таким образом, заключались:
1. в организации нотариата, как сословия (нотариальные советы) с уравнением нотариусов в судебных правах с чинами магистратуры;
2. учреждении общей пенсионной кассы;
3. пересмотре временной нотариальной таксы 27 июня 1867 года;
4. согласовании вотчинной реформы с общей реформой Нотариальной части и Положение от 14 апреля 1866 года;
5. учреждении комиссии для составления нового проекта нотариальной положения;
6. организации Всероссийского съезда нотариусов и старших нотариусов;
7. определении прав и обязанностей Биржевых нотариусов соответственно «Положения о нотариальной части»[18].
Однако, приход к власти большевиков все изменил. Основное направление преобразований Советов заключалось в уничтожении частной собственности, что вызвало катастрофическое сужение гражданского оборота. В декабре 1917 года из гражданского оборота изымалась городская недвижимость, в августе 1918 года она передавалась в собственность государства. В 1918 году запрещалась покупка, продажа и аренда торговых и промышленных предприятий, были аннулированы государственные долги.
27 (14) апреля 1918 года Председателем ВЦИК Свердловым был подписан декрет об отмене наследования. В первом его параграфе было указано: «Наследование, как по закону, так и по духовному завещанию отменяется. После смерти владельца имущество, ему принадлежавшее (как движимое, так и недвижимое) становится государственным достоянием Российской Социалистической Советской Федеративной Республики». Оставшимся же в живых близким нетрудоспособным родственникам, предлагалось содержание, размер которого устанавливался как какой-то минимум для существования, да и то за счет оставшегося имущества умершего. Об оставшихся после смерти гражданина трудоспособных и совместно проживающих с ним родственников декрет не упомянул. 22 июня 1918 года в Известиях ВЦИКС за № 127 была опубликована инструкция комиссариата юстиции, в соответствии с которой к нетрудоспособным относились лица, не достигшие совершеннолетия (18 лет), а так же мужчины, достигшие 55 лет и женщины – 50-ти лет[19].
20 мая 1918 года Совет народных комиссаров издал декрет об отмене дарения, который устанавливал, что дарение и иное безвозмездное предоставление (передача, переуступка и др.) имущества на сумму свыше 10000 рублей признается недействительным. Что касалось дарения на сумму от 1000 до 10000 рублей, то оно допускалось, но обязательно должно было иметь форму нотариального или судебного акта, в противном случае оно также признавалось недействительным. Дарение или иное безвозмездное предоставление имущества, совершенное одним и тем же лицом не должно превышать стоимости 10000 рублей. Если общая стоимость предметов дарения достигает указанной суммы, то всякое дальнейшее дарение признается недействительным[20].
Ни судебные ни нотариальные учреждения новую власть не устраивали и не могли устраивать в принципе. Все они полежали уничтожению, как и многотомные дела нотариальных контор и судов: ведь нотариальные конторы и архивы старших нотариусов при судебных установлениях являлись огромным хранилищем юридических фактов, отражавших «порочную связь» субъектов и объектов гражданского оборота: сведения о правах на земельные участки, домовладения, информацию о заложенном имуществе и др. В свете политики тотальной национализации такого рода информация могла стимулировать проявление мещанского, мелкобуржуазного «нутра» собственников и порождать у них иллюзии на легитимность обладания тем или иным имуществом. В связи с чем «работа» большевиков в архивах стала одним из приоритетных направлений.
Для реализации пролетарских задач в этой сфере была создана специальная ликвидационная комиссия, само название уже демонстрировало смысл её создания. Именно в результате деятельности таких комиссий по всей стране было уничтожено огромное количество документов, составлявших содержание архивов нотариальных контор[21].
14
Нейман М. Современное положение русского нотариата // Лившиц Б. И., Осматескул К. Н. и др. Библиографический указатель, комментарии, эксклюзивные раритетные материалы по Российскому нотариату. Кн. 2. М., 2001. С. 148–149.
15
Гурлянд Я. Указ. соч. С. 13.
16
Наряд 1917–1918 гг. с циркулярами и указами и бумагами к руководству // ГАРО. Ф. 196. Оп. 1. Д. 63. Л. 32.
17
Нотариат Санкт-Петербурга. Страницы истории. Кн. 2. М., 2003. С. 162–163.
18
Там же. С. 293.
19
Известия ВЦИК Советов. 01.05.1918. № 87.
20
Известия ВЦИК Советов. 13.06.1918. № 120.
21
См.: Попова Н. Ю., Ерёменко А. А. Указ. соч. С. 92–94.