Страница 12 из 34
41
Когда я думаю о Юре, банальное и затасканное сочетание слов "любовь к природе" приобретает для меня новое свежее звучание. Оно звучит так, словно слышишь его впервые.
Интересно, но оказывается одни и те же слова звучат по-иному, когда думаешь о разных людях. Если мысленно представить жизненный путь Юры, то слышишь истинное значение этих слов. Вся его жизнь это и есть - ЛЮБОВЬ К ПРИРОДЕ.
Познакомился я с ним в 1968 году во Владивостоке в один из тех чудесных сентябрьских дней, которыми славится Южное Приморье. Он сразу привлек мое внимание. В нём чувствовалась сильная личность, хотя внешность имел не приметную, чуть старомодную. Среднего роста, спортивного вида, темно-русые волосы аккуратно острижены. Защитного цвета рубашка с короткими рукавами заправлена в черные брюхи с всегда тщательно отутюженной стрелкой. На приветливом русском лице с впалыми щеками серые, глубоко посаженные, но в то же время как бы распахнутые, глаза. В них безмерная доброта и тепло его души. Но где-то в глубине всегда таилась легкая, непроходящая грусть. Даже когда Юра смеялся, а посмеяться он любил, она не исчезала, как не исчезала и мягкая улыбка на губах. Вздернутый кончик носа начисто лишал выражение его лица мужественности. Хотя на самом деле он был сильным, волевым человеком. Больше всего меня восхищала в нем целеустремленность и безоглядная готовность к бескорыстной помощи.
Юра не мыслил себя без походов по Дальневосточной тайге, много путешествовал. Мы быстро подружились. Вдвоем четырежды пересекали Сихотэ-Алинь с побережья Японского моря до реки Уссури. Совершили несколько небольших, но памятных походов по горам Южного Приморья.
Вскоре судьба разлучила нас. Из писем я знал, что в августе 1972 года вместе с всеобщим любимцем нашего общежития на Державина 17, русским богатырем и красавцем, Сашей Тимашовым он отправился по очень сложному маршруту по безлюдным и диким притокам реки Алдан: Гонаму и Учуру. А в конце ноября отец Юры, Василий Иванович, известил меня, что
42
ребята с маршрута не вернулись. Поиски, организованные Алданским авиаотрядом и геологами, пришлось прекратить из-за рано выпавшего глубокого снега и низкой сплошной облачности.
наступлением весны, по инициативе комитета комсомола Дальневосточного политехнического института, выпускниками которого были Юра и Саша, при активной помощи Приморского филиала географического общества СССР, была собрана поисковая группа в составе восьми человек под руководством одного из самых титулованных туристов Дальнего Востока - Бориса Останина.
За неделю мы добрались до верховьев Гонама и начали сплав с частыми остановками в местах возможной трагедии.
Возле устья ключа Нинган, в шестистах километрах от последнего жилого поселка, нашли в брошенной избушке геологов записку. Вот ее полный текст:
"Тем, кто, возможно, будет разыскивать нас.
Вышли на Гонам 1 августа. В ночь с 23 на 24 августа пятиметровым паводком унесло лодку и снаряжение. Сюда добрались на легком плоту 2 сентября в крайне истощенном состоянии, т.к. голодали. Здесь держались частично (очень мало) на грибах и ягодах. В этом состоянии разобрали склад, чтобы построить плот. Сегодня, 15 сентября, мы отправляемся вниз по Гонаму. Надеемся встретить на Учуре людей. Ноги опухли, передвигаемся с трудом.
15.09.72 г.
Сотников. Тимашов.
S. Существенно обижены на геологов, улетевших отсюда в этом году с нарушением закона тайги. Немного муки и крупы очень облегчили бы наши страдания."
Позже на метеостанции Чюльбю (в двухстах сорока километрах от устья реки Нинган) метеоролог Шатковский по журналу наблюдений подтвердил,
43
что в двадцатых числах августа 1972 года шли проливные дожди и уровень воды в реке Учур у метеостанции за сутки поднялся на восемь метров!! Это соответствует подъему воды в среднем течении Гонама на пять-шесть метров. Такой быстрый и мощный подъем характерен для районов вечной мерзлоты. Оттаявший за лето верхний слой почвы перенасыщен влагой, и поэтому во время дождя вода, не задерживаясь, сразу скатывается с гор прямо в реки. Мы и сами на второй день сплава в верховьях Гонама были застигнуты двухметровым паводком после непродолжительного ненастья.
Ниже Нингана река прорезает высокие гранитные хребты и каскады надсадно ревущих порогов здесь следуют один за другим. Я до сих пор не могу понять, как обессиленные ребята на неповоротливом, бревенчатом плоту сумели пройти Солокитский каскад протяженностью 46 километров. На нём даже наши надувные плоты надолго исчезали среди кипящих валов и низвергающейся со всех сторон потоков.
За плечами ребят остались многие сотни километров дикого, безлюдного пространства, но последний порог им пройти не удалось. И что самое обидное - дальше река успокаивается: и плот даже без управления вынесло бы на судоходную реку Алдан, к людям...
устье речки Холболоох группой челябинских туристов, шедшей следом за нами, на высоком берегу была найдена разрытая медведем могила глубиной 30-40 см и лежавший на земле крест с нацарапанной надписью: "Сотников Ю. В. 23.09.72 г." Вокруг могилы валялись кости, остатки одежды. Все это челябинцы (низкий им поклон) собрали, подправили могилу, поставили новый, далеко заметный с реки массивный крест и возложили еловый венок.
А на следующий год корабелы из Николаевска-на-Амуре - родины Юры Сотникова - закрепили на кресте пластину из нержавеющей стали. На ней были выгравированы строки последнего Юриного стихотворения:
Тайга, тайга, мне скоро уезжать.
знаю, что не нужно слов высоких.
44
Мне хочется в объятьях крепких сжать, Как плечи друга, склоны хмурых сопок.
Узнав тайгу, нельзя забыть ее.
Она своим простым законам учит.
Здесь у костра не хвастают, не лгут,
Не берегут добро на всякий случай.
Здесь все свои и, верно, в этом суть.
Строга, добра, сурова, необъятна.
И где бы не лежал мой путь, -
Я знаю, что вернусь к тебе обратно.
Юра Сотников. Хабаровский край.
Трагически погиб 23.09.72 г.
прикрываю глаза и пытаюсь представить последние часы жизни Юры...
Два изможденных человека в лохмотьях лежат, скрючившись у чадящего
костра. Слабое пламя хоть как-то согревает, а дым должны заметить с воздуха. До звона в ушах они вслушиваются в шум тайги, пытаясь выделить из него гул мотора.
Бесконечная, промозглая сырость измотала людей, а ночью ещё выпал глубокий, сразу по колено, снег. Холод пронизывал до костей.
Юра уже не в силах ходить. Сердце его билось слабо, с перебоями. Ему чудится летний луг и среди ярких цветов его мама в белом платье. Она совсем молодая. Моложе даже чем он. Она медленно приближается. Вот Юра явственно ощутил на лице её мягкие ладони. Только сейчас на 26 году жизни он заметил, что её щёки покрыты нежным золотистым пушком. Подумалось: "Удивительно, как я раньше не замечал этого... Жаль, что прежде я так мало вглядывался в мамино лицо". Родной образ унесся в дымку, а следом наплывало новое видение...