Страница 10 из 34
Лукса рассказывал, что глубина в нем достигает девяти метров и там с незапамятных времен обитает громадный таймень. Сети он пробивает, как пуля бумагу. Леску рвет словно паутину. Все попытки поймать его не имели успеха. Я всегда скептически относился к таким рассказам, но все же собирался взглянуть на это легендарное место и заодно расставить ловушки.
Километров пять прошел легко. Потом начался перестойный, глухой лес, да такой частый, что приходилось в буквальном смысле этого слова протискиваться между стволов. Вымотавшись вконец, повернул обратно, так
не дойдя до Разбитой, тем более, что уже выставил все капканы. Пройдя шагов сто, я остолбенел: рядом с лыжней появились следы тигра. Взбитая широкими лапами глубокая траншея резко сворачивала в сторону. Даже по следу чувствовалась необыкновенная сила и мощь зверя.
Панический страх сдавил меня стальным обручем. По телу игольчатым наждаком пробежал мороз, лоб покрылся испариной, руки непроизвольно сжали ружье. Я замер, осторожно озираясь и до рези в глазах всматриваясь в окружающий меня лес. Было очевидно, что властелин северных джунглей шел за мной и скрылся в чаще, услышав или увидев, что я возвращаюсь. Мне даже чудилось, что я ощущаю его пристальный взгляд, и любое мое неверное движение может побудить тигра к нападению.
34
Не видя зверя, а лишь чувствуя его присутствие, я в панике хотел было взобраться повыше на дерево, но рассудок подсказал, что без движения на нем я быстро окоченею.
Пересиливая страх, вглядываясь в каждый куст, выворотень, словно именно там затаился хищник, пошел к становищу.
Через несколько дней мне опять пришлось идти по этой лыжне. Страх ослаб. Он рассеялся вовсе, когда я прочитал следы.
Полосатый брел за мной около километра, обходя вокруг каждую снежную хатку, заглядывая в неё, не трогая, к счастью, приманки, ибо трудно вообразить, что было бы, если бы капкан защемил ему нос или палец. Когда я повернул вспять, громадная кошка прыгнула в сторону и полезла на гору, не помышляя о нападении. Ей просто было любопытно посмотреть, чем в ее владениях занимается горемыка-охотник.
Присутствие тигра на Буге сразу придало всему окружающему новый колорит.
ОДИНОЧЕСТВО
Прошла неделя, но Луксы все нет. Хорошо хоть Индус со мной. Все же живая душа: подъезжаешь к лагерю, а навстречу, повизгивая, всем своим видом выражая бурную радость и неуемное желание поласкаться, рвется с привязи преданный пес. Собака, надо сказать, оригинальная. Покорная и вялая в обычной обстановке, совершенно бестолковая на охоте, она неузнаваемо меняется, когда встаёт вопрос о сохранности моих вещей или трофеев.
Вспоминается такой случай. Вернувшись как-то с путика, я бросил рюкзак с рябчиками на кучу дров и спустился к ключу за водой. Вдруг слышу злобное рычание, визг. Взбежал на берег, и что же? Индус стоит у перевернутого рюкзака в боевой стойке. Шерсть на загривке торчком, пасть оскалена, в груди перекатывается рык, а ошеломленный Пират сконфуженно
35
бежит за палатку. Я прямо глаза вытаращил - Индус, всегда робеющий при виде Пирата, обратил того в позорное бегство.
Вечером, пока гладкое серое небо не сползло на землю бесцветными сумерками, несколько раз выходил на берег встречать Луксу - был почему-то уверен, что придет. Русло Хора очень извилистое, но от нашего становища просматривается далеко. Однако охотник так и не появился. Зато я подсмотрел, как на противоположном берегу развлекается шаловливая норка.
три прыжка взлетает на обрыв и съезжает на животе по снежному желобу. Отряхнется и опять наверх скачет. Да так азартно! Со стороны прямо как ребенок.
Продукты подошли к концу. Крупы осталось на два дня. Сахара - всего на один. Вдоволь только воды - целый ключ студеной и прозрачной. Последнюю щепотку чая израсходовал накануне. Поэтому сбил с березы, мимо которой хожу каждый день, ноздреватый черный нарост - гриб чагу. Чай из него хоть и не сравнишь с индийским, но довольно приятен, а недостаток вкусовых качеств с лихвой компенсируется его лечебными свойствами.
щедрой тайге знающий человек может найти лекарства от любой болезни, но нет, пожалуй, растения, пользующегося более громкой славой всеисцеляющего средства, чем женьшень - посланник древней флоры. В дословном переводе с китайского "женьшень" - "человек-корень". Корешок действительно нередко напоминает человеческую фигуру. О том, насколько ценился он в прошлом, можно судить по тому, что, например, в восемнадцатом веке он стоил в пятнадцать раз дороже золота! В зависимости от возраста женьшень именуется тройкой, четверкой, пятеркой - по числу боковых черешков в короне. Очень редко встречаются "шестерки", это старики, которым за сто лет. Если основной корень внизу разветвляется на два толстых отростка, его называют "мужиком". Он ценится дороже остальных. Живет женьшень очень долго. Некоторые доживают до 400-
36
летнего возраста и достигают веса в четыреста граммов! Один год - один грамм.
Осенью стебель женьшеня увенчан плотным шаром ярко-красных ягод. Они хорошо видны издалека. Между ягодами и кроной есть стрелочки - одна, две. Корнёвщики верят, что они указывают на соседние растения. На поиски одного корня уходят недели, но его целебные свойства и плата за труд с лихвой вознаграждают промысловика.
того дня, как Хор встал, я стараюсь чаще ходить по реке - очень удобная дорога. Особенно нравятся мне ровные пространства речных плесов, слепящие глаза мириадами крошечных звездочек. Идёшь и кажется, будто под тобой опрокинутое на землю небо, узор созвездий на котором меняется с каждым шагом.
Вернуться в этот раз пришлось пораньше. Тех нескольких поленьев, что оставались, едва хватило бы вскипятить чай. Снял с сучка поперечную пилу "тебе-мне", для которой в данном случае подходило название "мне-мне", и пошел искать подходящее дерево.
Пилить неохватные кедры одному несподручно, и я остановил выбор на сухой, выбеленной солнцем, ели толщиной сантиметров сорок. Обтоптал вокруг нее снег и вонзил стальные зубья в звенящий ствол. Дружными струйками полились опилки. Когда оставалось допилить несколько сантиметров, я попытался повалить дерево в нужном направлении, раскачивая ствол равномерными толчками. Макушка ели заходила, как маятник. И вдруг, качнувшись в мою сторону, дерево оглушительно треснуло
стало медленно валиться. Я ошалело рванул вверх по склону, утопая в снегу, ломая кусты.
До сих пор не пойму, почему побежал вверх, а не вниз. Наверно бессознательно бросился к своей обители. Ель в этот момент с шумом легла на мощные лапы кедра. Низко прогнувшись, они спружинили, и отбросили ствол, унизанный сучками, в мою сторону. Тупой удар в спину в одно мгновенье впрессовал меня в мягкий, как вата, снег. С минуту лежал
37
неподвижно, ничего не чувствуя и не сознавая. К действительности вернула быстро нарастающая боль в позвоночнике. Беспокойство и страх овладели мной. Неужели конец? Так глупо! Пошевелив сначала руками, потом ногами, понял, что не пришло еще время "великой перекочёвки".