Страница 8 из 16
Не превратился в народность союз племен, во главе которого стоял Атилла. Союз этот получил название гуннов или Гуннским союзом племен и состоял из гуннов, тюркских племен, германцев, славян, кельтов, угрей и других. Все эти этнические группы говорили на разных языках, имели каждая свою особую культуру и не могли сливаться и положить начало новой этнической общности. В военном отношении в определенный отрезок времени они были могущественными. Но их союз в конце концов был разбит более мощным союзом.
Известным в истории союзом племен явились скифы, населявшие юг Восточной Европы. В этом союзе, существовавшем примерно две тысячи лет назад, видную роль играло одно племя, которое Геродот называет царскими скифами[35]. Как отмечают Ю. В. Бромлей и Р. Г. Подольный, общая мощь скифского союза оказалась так велика, что они выиграли войну у могущественного персидского царя Дария. О походе Дария в страну скифов и его поражении подробно рассказывает Геродот. Только сарматскому союзу племен удалось одержать победы над скифами.
Как заметили этнологи, превращение союза племен в народность особенно быстрыми темпами идет там, где, кроме общности языка, появляется государство. "Оно способствует общности экономических, социальных и иных интересов сближающихся племен, придает их союзу более прочную форму.”[36] Если, однако, конкретизировать этот вопрос, следует задать себе по крайней мере следующие вопросы: а) Какая форма правления и какой тип государства более благоприятны для ускоренного перехода от племени и племенных союзов к народности и нации? б) На различных этапах истории одного и того же народа могут ли наблюдаться обратные процессы, т. е. переход от уровня нации и народности к уровню племен? Например, в Армении после потери государственности в V веке н. э., а также после падения Анийского государства, появились так называемые "провинциальные автономии" в составе Византийской империи. Это был шаг назад в развитии армянского этноса по сравнению с временем существования могущественного царства Тиграна Великого и даже государства Аршакидов.
Вывод может быть следующим: этническая история народа не всегда является только прогрессивным процессом эволюции и (или) скачков, перманентным переходом от низших форм этносов к высшим их формам. Процесс этот – очень сложный и противоречивый, сильно зависящий не только от внутренних тенденций и потенциалов развития этносов, но и от внешних условий. Столкновение с более могущественным этносом может свести на нет результаты многовекового развития по восходящей линии.
Переходу от племенных союзов к народности и нации способствуют, наряду с вышеперечисленными факторами, еще и производственные, экономические связи между входящими в союз племенами. Очень верно отмечают этнологи, что экономические связи приводят к нивелировке первоначальных этнических различий между племенами, к их сближению и выработке у них общих черт.
Когда племена или другие этнические группы, которые составляют союз, по своим антропологическим чертам и по культуре (языку, традициям и т. п.) очень различны, то создание нового этноса или суперэтноса (как вскоре увидим) невозможно. Невозможно формирование нового типа этнофора (например, "советского человека”)[37]. Силовые же методы и ложная, искусственная идеология лишь усугубляют конфликты и различия, что приводит к дезорганизации и все новым столкновениям. Такой подход, более реалистический, позволит лучше понять те процессы, которые в последнее десятилетие 20-го века происходили на территории СССР, Югославии и ряда других стран. Нельзя соединить то, что несовместимо.
Народность приобретает, по сравнению с племенем или племенными союзами, новую социальную структуру. Людей в народности связывают друг с другом не только (и не столько) родственные и брачные отношения, сколько политические институты, государство. В составе народности образуются общественные классы, противоречия которых тоже ослабляют родственные связи.
Когда народности существуют в составе государства, этнические процессы ускоряются. В составе единого государства разные этносы подчиняются одинаковым законам, воспринимают общие представления и символику, участвуют в общегосударственных делах (строительстве больших объектов, в управлении страной, в войнах и т. п.). Все это способствует консолидации этносов, особенно если они по своим основным признакам близки и разделяют общую историческую судьбу. Надо иметь также в виду, что после перехода на уровень народности в обществе могут сохраняться также племена и их союзы. В принципе в каждом сложном в этническом отношении обществе различные типы этносов сосуществуют[38]. Народности, которые живут в национальных государствах, по-существу являются этническими меньшинствами. В своем этногенетическом развитии они, по разным причинам, отстали от ведущего, т. е. господствующего этноса. Такие этнические группы стремятся существовать как можно дольше и как можно автономнее (например, армяне в США, баски – в Испании и многие другие этносы). Но судьба большинства из них, по-видимому, ассимиляция в среде господствующего этноса. Подробнее о таких группах речь будет идти в главе о маргинальности. Это те этносы, которые стремятся стать этнонациями, но это не всегда им удается.
Прежде чем перейти к рассмотрению нациогенеза, рассмотрим особенности одного архаического этноса, который был исследован известным шведским биологом и этнографом Яном Линдбладом.
§ 5. Об одном архаическом племени: акурио
Жизнь и особенности племени акурио, живущего в Южной Америке, подробно исследованы и описаны шведским ученым Яном Линдбладом в двух книгах[39]. В 70-х годах в Южной Америке был обнаружен племенной союз циннас-ларгас (широкие пояса). Но в среду этого "большого племени" уже проникли элементы современной культуры и начали разрушить его архаические структуры. А вот племя акурио осталось вне разрушающего влияния, так как еще в далеком прошлом, из-за какого-то конфликта с соседними племенами, оно ушло в глубины лесов и жила в совершенной изоляции несколько сот лет. Они, люди племени акурио, до сих пор пользуются каменными топорами и другими простейшими орудиями позднего палеолита (каменного века).
Племя акурио состояло всего из 70 человек. Это охотники-собиратели, настоящие первобытные люди. Они живут в суровых условиях дождевого леса Бразилии, поэтому мужчины с трудом достигают пятидесятилетнего возраста, а женщины – едва до сорокалетнего.
А. Социальная структура племени
Как живут люди этого племени? "Прежде всего – Свободно!” – восклицает Ян Линдблад и продолжает: " Взрослый акурио никому не подчинен, им никто не управляет; понятие "вождь" отсутствует у южноамериканских охотничье-собирательных племен. Можно кого-то увлечь за собой на охоту или рыбную ловлю, но приказать нельзя. Более того: "Члены такой группы не знают предводителей и все же сотрудничают. Так им велит разум, другого способа выжить нет. Каждый мужчина делает то, что считает нужным. Женщина, пожалуй, не так свободна в своих действиях, но во всяком случае она сама выбирает себе партнера и отца своих детей."[40] Но возникает вопрос: если женщина "не так свободна", и если есть сотрудничество между членами племени, то в любом случае есть какие-то разновидности власти, есть силы, управляющие этим сотрудничеством как социальным процессом. Или другой вопрос: кто разбивал племя на группы по 15–20 человек для того, чтобы легко было продвигаться по лесу и охотиться? Как и кто определил, кто в каждую из этих групп должен был войти? Ян Линдблад пишет, что группы иногда собирались вместе, а затем опять расходились. Но кто и как (или что, т. е. какие факторы) определили устойчивость этих групп, пусть относительную?
35
См.: Геродот. История в девяти книгах. "Наука”, Лен., 1972, c. 188.
36
Бромлей Ю. В., Подольный Р. Г., указ. соч., с. 166.
37
См.: Смирнов Г. Л. Советский человек. Формирование социалистического типа личности. М., 1973.
38
См.: Чебоксаров Н. Н. Чебоксарова И. А., указ. соч., с. 76.
39
Линдблад Ян Человек – ты, я и первозданный. М., "Прогресс", 1991, с.19: Результаты исследования племени акурио более подробно изложены в его книге: “Каменный век и белые индейцы" (1977). Но этой книги у нас под рукой не было во время работы над настоящим трудом.
40
Линдблад Ян, указ. соч., с. 19.