Страница 26 из 48
Исао тяжело вздохнул и, убирая руки в карманы и глядя прямо на Марибель, заговорил:
— Возможно, так и есть. Я не отрицаю, что есть в этом мире вещи, пока не доступные моему пониманию. Однако кое-что всё-таки очень трудно не заметить, Хан-сан. Например, того, как уже более года ты себя изводишь.
Марибель вздрогнула и подняла на него глаза, полные испуга. Невольно она буквально вцепилась в сумку и отступила на шаг назад, став похожей на загнанного в угол зверя. Её поведение лучше всего показывало, как ей не хочется об этом говорить, но Исао уже не мог просто так пойти на попятную. Марибель нервно сглотнула, пока Исао продолжал:
— Да, это действительно сложно не видеть. И, знаешь, причина этого тоже не так уж трудно выводится. Стоит только вспомнить, — Исао сделал паузу, вглядываясь в напряжённое лицо Марибель, — как ещё чуть больше года назад, на третьем курсе, было невозможно представить после занятий беседку на центральной аллее пустующей: в ней всегда встречалась определённая пара подруг. Однако, — продолжал Исао, наблюдая за всё более бледнеющей Марибель, — уже около года ни одна из девушек там не появляется. Одна вместо этого каждый вечер ездит в больницу. Другая же… Хан-сан, ты ведь всё это делаешь из-за своей подруги, Усами Ренко? Той самой, которая лежит в коме в сто восемнадцатой палате больницы уже около года — я узнавал у медперсонала, пока ждал тебя внизу.
Исао замолчал, не сводя внимательного взгляда с Марибель. Ветра не было, и под фонарём было не так уж холодно, однако Марибель в буквальном смысле трясло. Она уже не смотрела на Исао, слова которого звучали для неё, как свист опустившейся на голову гильотины. Её дыхание было отрывистым, а губы сжались в тонкую линию. Наконец, около минуты спустя Марибель выдавила:
— … И чего вы добиваетесь, рассказывая мне мотивы моих же действий, Акамива-сан? Подтверждения своей правоты?
Исао опустил глаза, почувствовав укор в её тоне.
— Нет, это не просто праздное желание убедиться в своей правоте, — покачал головой он. — Я просто не могу продолжать спокойно наблюдать, как ты сама добиваешь себя. Что бы ни случилось с твоей подругой, не может же быть так, чтобы это была всецело твоя вина, верно?
Марибель стояла, низко опустив голову, и молчала. На её лице читалась боль, вызванная старыми ранами, которые Исао продолжал упорно бередить. Он видел, что для Марибель они ещё совершенно свежи. Видел, как она каждый день упорно идёт в больницу со слабой, постепенно угасающей надеждой на пробуждение дорогой подруги от долгого сна и как каждый раз выходит с выражением мучительной горечи. Марибель разочаровывалась, но упрямо продолжала свой личный круг Ада, не желая признавать, что Ренко может не очнуться. За год их общения Исао постепенно осознал, что сдерживаемые в себе переживания губят Марибель, и сегодня окончательно убедился в этом. Одного взгляда на неё хватало, чтобы понять, насколько с ней всё не в порядке: она выглядела изнурённой, измученной, живущей лишь одними мыслями о своей дорогой подруге. Исао как никогда ясно видел, что Марибель на грани.
Внезапно Марибель отрывисто вздохнула и тихо, но ясно произнесла:
— Да, виновата в случившемся не одна лишь я. — Она подняла на него глаза, и Исао почувствовал пробежавшую по позвоночнику волну тока, настолько пронизывающим был её взгляд. А Марибель продолжала: — Действительно, здесь есть вина ещё как минимум троих, а, если копать глубже, корень проблемы можно обнаружить в ошибке ещё одной личности. И да, Ренко тоже виновна в своей… своём состоянии. — Марибель горько усмехнулась. Немного помолчав, она продолжала: — Можно сказать, что она в какой-то степени поплатилась за свою любознательность… Слишком жестоко поплатилась. Однако я могла это всё предотвратить. Могла — а не предотвратила! — с болью и раскаянием в голосе закончила она, и в уголках её глаз начали собираться слёзы.
Марибель отвернулась и каким-то остервенелым жестом стала тереть глаза. Она будто злилась на себя за свою откровенность и в то же время с новой силой чувствовала свою боль.
Исао выслушал её, не проронив ни слова. Он смотрел на неё с сочувствием, ощущая острое желание как-то помочь, но осознавал, что практически бессилен перед демонами Марибель. И всё-таки в какой-то момент он сделал нерешительный шаг в её направлении, а затем ещё один и, оказавшись совсем рядом с ней, положил руки ей на плечи, стараясь заглянуть в лицо. Марибель вздрогнула и резко повернулась к нему. Несмотря на смутное чувство бессилия, Исао постарался придать своему лицу ободряющее выражение и как можно убедительнее произнёс:
— Хан-сан… я не знаю всех обстоятельств случившегося с твоей подругой, но я правда хочу тебе помочь. Я не могу просто так оставить тебя одну, когда ты себя изводишь.
На лице Марибель отразилось удивление, словно слова Исао заставили её что-то осознать. Несколько секунд она пытливо вглядывалась в лицо Исао, а тот не отводил от неё взволнованно-выжидающего взгляда, давая ей время вынести вердикт. “Достоин ли я твоего доверия?” — читался в его выражении немой вопрос. Внезапно в глазах Марибель он уловил слабую надежду. Исао показалось, что его сердце подпрыгнуло в груди, сбившись с привычного ритма от радости.
Марибель, кажется, заметила его радость, и слегка смутилась. Она осторожно убрала от себя его руки, отошла на пару шагов назад, скрестила руки на груди, прикрыла глаза и вдруг усмехнулась.
— Забавно, — проговорила она. — После всего, что я тогда говорила, сама же целый год упорно старалась действовать противоположным методом… Пожалуй, пора бы уже применить свой же совет на практике.
Марибель медленно раскрыла глаза и подняла их на Исао, смерив его долгим внимательным взглядом. Тот выдержал его и в волнении смотрел на неё в ответ. Тогда Марибель вздохнула и начала свой рассказ:
— Скорее всего, вы не сможете меня понять, Акамива-сан, но, так уж и быть, я расскажу, что тогда случилось. Дело в том, что мы с Ренко очень долго преследовали мечту попасть в иной мир, недоступный современному человеку. Мы хватались за каждую возможность, и всё шло относительно нормально — мы даже не раз сумели побывать в других мирах. А однажды, перед самым переходом, у меня было предчувствие, что что-то не так. Но Ренко настаивала на путешествии, и я решила проигнорировать голос интуиции. В результате её душа оказалась заперта в том месте, а что до меня… Меня преследует нечто, зовущее меня явно не в приятную поездку. Если бы я тогда её остановила… Если бы я рассказала ей про то, что всё это началось ещё до той злополучной резни… — Марибель низко опустила голову с выражением горечи на лице и сжала зубы.
Всё то время, что она говорила, в её голосе сквозило глубокое чувство сожаления и вины. Было видно, как тяжело ей говорить об этом, как ранит её каждое слово, какой болью отзываются воспоминания о том времени. Исао слушал её и понимал всё, что она сейчас чувствовала… но, как она и сказала, он не мог понять саму её историю.
Всё это казалось до жути нелепым. Разговоры о других мирах, запертых душах и враждебных сущностях — Исао не мог принять существования подобных вещей. Они просто не укладывались в картину мира в его голове. Всю жизнь с самого его рождения всеми доступными методами ему доказывали, что мир познаваем, что мир исследован, что в нём нет ничего недоступного человеческому пониманию, нужно только попробовать разобраться. И в конце концов Исао нашёл аргументы в пользу этого убедительными и поверил.
Марибель была не такой. Ничто не смогло заставить её отказаться от мыслей о других сущностях, об иных мирах, закрытых для человеческого разума, но доступных его душе. Она верила в них, и они, по её словам, принимали её. И это не могло не пугать Исао. Вот только пугало оно не по причине своей загадочности.
Исао некоторое время молчал. Наконец, он осторожно уточнил:
— Значит, она в коме, потому что её душа где-то заключена?
Он старался прозвучать как можно менее скептичным, но в голос всё равно пробилось предательское сомнение. Марибель смерила его задумчивым взглядом, а затем кивнула.