Теория мироустройства

— “Я стараюсь вспоминать его как можно реже, так как шансов встретиться вновь у нас меньше, чем с Ренко”, — так ты думаешь, верно? Что ж, вынуждена тебя разочаровать: даже его ты увидишь скорее, чем её!

С этими словами оно вновь откинулось назад, смеясь над дрожащей в его руках Марибель, и резко крутануло в очередном повороте. Однако следующее движение существа уже не было тем же, что и предыдущие: оно вдруг резко оттолкнуло Марибель, и та со вскриком ударилась спиной и затылком о каменную стену. Затем Марибель почувствовала, как по обе стороны от неё в камень ударяются “руки” собеседника, словно отрезая все пути к бегству. Марибель окутал могильный холод, и её сильнее затрясло. Создание приблизило своё “лицо” к лицу Марибель и, обдав её ледяным дыханием, с усмешкой произнесло:

— Открой глаза, трусишка, и взгляни своему страху в лицо.

“После того, как ты приобретало облик дорогих мне людей?” — с мысленной ироний подумала Марибель. Этот поступок по её мнению был непростителен — он был буквально святотатством, призванным растоптать всё, что она любила, и со смехом бросить ей в лицо. И всё-таки в этот раз Марибель не смогла противиться требованию — частично из любопытства: кем окажется фигура перед ней на этот раз?

Марибель открыла глаза. Перед ней стояла она сама, какой она была ещё каких-то десять месяцев назад.

Её собственное лицо напротив исказила издевательская улыбка.

— Что ж, раз уж ты так упряма, то у меня нет выбора, кроме как продолжить твою пытку, — сорвался с губ копии её собственный голос. — Посмотрим, сколько ещё ты выдержишь, Марибель Хан. Может, ты примешь свою судьбу прямо сейчас?

Улыбка растянулась ещё шире, в то время как Марибель с ужасом осознала, что всё это время звук трескающегося камня не прекращался, с каждой секундой становясь всё громче. “Мне нужно срочно вернуться в свой мир!” — в панике подумала она. Тут же на оборки её шляпки, на щёки и на ресницы упала мелкая каменная крошка. “Марибель” перед ней снисходительно улыбнулась.

— Уже поздно что-то менять, — проговорила она. — Спасать тебя некому: они все в других мирах, и никто не сможет вернуть тебя домой. Какая жалость, правда? — копия Марибель ещё больше приблизилась к настоящей и вкрадчиво поинтересовалась: — Так почему бы тебе не принять эту судьбу?

Марибель вновь зажмурилась, не в силах выдержать пронизывающего взгляда фиолетовых глаз. Она понимала, что это не обычный сон, в котором достаточно зажмуриться и перетерпеть свою смерть, а затем просто проснуться в своей постели — нет, тут падение камня на голову перечеркнёт само её существование. Прямо как когда-то кусок камня поставил крест на портрете Ренко.

“Она… права, — признала Марибель, нервно сглотнув. — Мне не за что ухватиться, чтобы вернуться назад — я слишком ясно осознаю, что Ренко сейчас не там. Мне нечего противопоставить ей, у меня ничего нет…”

“… Нет, есть, есть! — осознала Марибель, заламывая руки в молитвенном жесте. — Я не помню, как я тут оказалась, но есть ещё шанс, что я заснула не одна. Пожалуйста, пусть это будет так! — Марибель зажмурилась ещё крепче и мысленно взмолилась: — Пусть он будет сейчас рядом!”

— Акамива-сан… — слабо позвала она.

***

— Тебе что-то нужно, Хан-сан?

Обеспокоенный голос раздался у неё прямо над ухом, прорезая дымку кошмара, и она резко распахнула глаза. Перед собой она увидела привычную картину не слишком забитого вагона поезда. “Слава Богу, я заснула здесь…” — облегчённо подумала Марибель, рукавом вытирая со лба выступивший пот. Да, теперь она вспомнила: перед тем, как попасть в тот сон, она ехала на поезде в больницу после университета, и её, как и последние четыре месяца, сопровождал одногруппник Акамива Исао.

Марибель взглянула на своего спутника: сейчас он обеспокоенно смотрел на неё, всем видом спрашивая, что случилось. Впрочем, кажется, невербальная форма вопроса показалась ему не слишком надёжной, так что он вслух поинтересовался:

— Всё в порядке? Ты меня звала, так что я подумал, что что-то произошло, — пояснил Исао, видя, как растерянно Марибель хлопает глазами.

От его замечания Марибель смутилась лишь больше. Она осознала, как, должно быть, это выглядело со стороны: сначала она засыпает прямо в вагоне поезда (“Надеюсь, хотя бы не у него на плече…” — нервно подумала Марибель), затем вдруг сквозь сон начинает звать его, а теперь хлопает ресницами и краснеет, не в состоянии адекватно объяснить свои поступки. А то, что она начинает краснеть, Марибель хорошо почувствовала, поэтому торопливо отвернулась и стала бегать глазами по вагону, пытаясь ухватиться за что-нибудь, хоть чуть-чуть способное объяснить её поведение. “Не говорить же ему, что он мне понадобился в качестве ниточки к родному миру для побега из мира моих кошмаров…” — подумала она, чувствуя, как от этой мысли едва не краснеет ещё больше. Наконец, она нашла подходящий предлог и, повернувшись к Исао, чуть ли не радостно выпалила:

— Акамива-сан, давно вагон не двигается?

Вопрос был действительно довольно удачный: вагон стоял на месте, при том что это явно была не остановка. Марибель мысленно благодарила известных ей богов (среди которых каким-то неведомым образом затесалась её знакомая, занятая поисками способов освободить душу Ренко) за такое совпадение. Впрочем, почему-то первой её мыслью о причинах остановки стала, к её собственному удивлению, мысль о чьём-то суициде, помешавшем движению состава, но Марибель старательно её отогнала.

Исао растерянно моргнул, немного удивившись её напору, а затем медленно ответил:

— Да нет, не особо… Не думаю, что есть причины беспокоиться: он уже пару дней подряд тут останавливается, но пока ничего плохого не случилось. Видимо, никак не сподобятся решить какие-то технические проблемы на этом участке дороги, — с кривой ухмылкой заключил он, пожимая плечами. Видя, что Марибель всё ещё хмурится, он добавил: — Ты всегда спишь, когда это происходит, неудивительно, что ты не замечала…

Марибель слегка смутилась от этого замечания, но всё-таки кивнула, удовлетворённая его ответом. Исао ещё несколько секунд смотрел на неё, а затем так же кивнул и перевёл взгляд на окно. Марибель тихонько облегчённо выдохнула: она беспокоилась, что он не поверит, что её взволновала остановка поезда, и решит выяснить истинную причину, по которой она его звала. К счастью, даже если Исао не поверил, он не подал виду. Марибель в очередной раз за время их общения отметила его удивительную тактичность, которую довольно легко было перепутать с безразличием, если смотреть поверхностно. “Но будь я ему совершенно безразлична, он мог бы оставить попытки общаться со мной ещё три месяца назад и просто спокойно возвращаться домой после больницы задолго до конца времени посещения…” — подумала Марибель, вспоминая, как Исао однажды обмолвился, что в ожидании её выхода исследовал окрестности и обнаружил там несколько любопытных мест.

Марибель окинула вагон долгим взглядом. Из каждого более-менее тёмного уголка на неё смотрели алые глаза. Это зрелище было пугающим само по себе, но гораздо более жутко было Марибель от осознания, что оно со всем вселяющимся в сердце ужасом стало частью её обычной жизни. Она подняла глаза на своё отражение в окне над головой одного из пассажиров: со стеклянной поверхности на неё смотрела бледная, измученная копия той, кем она когда-то была. И, вглядываясь в собственное мутноватое лицо, Марибель подумала: “Надеюсь, я сделала правильный выбор тогда…”

В этот момент вагон едва заметно дрогнул, и поезд начал медленное движение, постепенно набирая скорость. Марибель прикрыла глаза и тихонько вздохнула. А когда она приподняла веки, в отражении в стекле она увидела то, что заставило её побледнеть от ужаса.

От её собственного отражения отделилась ещё одна размытая Марибель Хан. И прежде, чем поезд унёсся вперёд, оставляя её позади во тьме тоннеля, Марибель успела прочитать по тонким губам: “Посмотрим, сколько ещё ты выдержишь…”