Страница 21 из 26
не упасть лицом в грязь, пояснил, что сегодня трусы одевать не
надо, потому что погода хорошая будет. А вот солить кашу надо
обязательно. И, увидев, что его все слушаются, довольный сел
на свой спальник и стал забивать трубку табаком.
Через час небольшая поисковая экспедиция из шести чело
век уже заканчивала завтрак. Загбой начисто вылизал из своей
чашки все гречневые крупинки и, допивая вторую кружку чая,
аппетитно хрустел сладкими сухарями. Асылзак с интересом по
глядывал в общий котёл, надеясь на ещё одну порцию добавки.
Очень уж ему понравилась гречневая каша с олениной, сдобрен
ная сливочным маслом, да и проворная молодость требовала
высококалорийной пищи. Мухой важничал, стараясь казаться
проницательным, следил, чтобы каши хватило всем и поровну,
но не замечал за собой, что уже подчищает третью миску с едой.
Костя на правах дежурного по кухне зачерпнул из казана добрую
порцию каши, бухнул её в чашку Асылзаку. Мухой недовольно
посмотрел на сына, глухо буркнул себе под нос:
— Не нато сильно кормить парня, на лыжах плохо хоти путет.
Загбой защитил своего помощника:
— Пусть кусает. — И многозначительно добавил: — Зивот
знает, для чего нузны ноги. Голотного оленя ведут позади ка
равана.
Мухой потупил глаза, русские с уважением посмотрели на
эвенка. Залихватов доел свою порцию, взялся за чай и, пользуясь
минутной паузой, обратился к проводнику:
— Ну что, Загбой Иванович, сегодня как пойдём?
Охотник немного помолчал, закурил трубку, ответил:
— Отнако нато ходи на запад. Там перевал путет. Под пере
валом — чина. Там искать второй след путем.
— Какой такой второй след? — переглянулись русские. —
А что, был первый?
— Был, отнако. Утром с Асылзаком хотили оленей ловить,
У ручья вител ель потгоревшую, снизу ветки почернели, как
69
ВЛАДИМИР ТОПИЛИН
от костра. Потгоревшее дерево одно, — показал один палец. —
Значит, людей мало спи. Хотел ещё слет искать, но снега много.
Мало-мало копал, вот что нашёл.
Загбой полез в карман, вытащил небольшую, рваную тря
почку. Бережно положив на ладонь, следопыт поочерёдно поднёс
к лицам русских свою находку и значимо покачал головой:
— Тряпочка лежи у костра. Такой тряпка могла пыть только
у лючи.
— Почему? — воскликнул Залихватов.
— Смотри, витишь, на ней нарисованы цветы, ягода, трава.
— Да, может быть, это обрывок носового платочка или от ки
сета... — загадочно произнёс Костя. — Ну и что из этого? Такие
платки могут быть у кого угодно.
— Эко! Отнако не латно каваришь. Кисет мышь кушай не
будет, тапак пахнет. Тут мышка кушай, может пыть, сало пыло,
крупа.
— Мешочек под продукты? — воскликнул Миша.
Загбой согласно покачал головой:
— Карашо кавари, правильно.
— Но почему именно русские могли такой мешочек за
быть?
— Эко глупый, как тугутка, кто позовёт, туда и пежит. Где ты
видел, чтобы моя Ихтыма рисовала цветы? Хындырга рисует
лося, Уля амикана, Ченка оленя. Наша зенщина рисует и шьёт
охоту, как мы зверя тапывай. Эти цветы рисуй и шила русский
зенщина. Только русский зенщина рисуй цветы. Какой зенщина
в тайге живёт, охотой промышляет, цветы не рисуй.
Все напряженно молчали. Так просто объяснить мог бы
только наблюдательный Загбой. А тот спокойно продолжал:
— Вот еще смотри, — вытащил из другого кармана окурки. —
Витишь, люча кури.
Залихватов, уже не задавая вопросов, молча приоткрыл рот.
Костя и Миша с интересом привстали на ноги.
— Почему так? — Загбой приподнял свою трубку. — Смотри,
я курю трупка. Мухой кури трупка. Асылзак путет кури, путет
носи трупка. Пашто так? Да так, что в тайга пумага нет. Только
люча носит с сопой пумага и крутит табак. Понятно?
70
ТАЙНА о з е р а к у ч у м
Все согласно закачали головами, куда уж проще! Всё разжевал
и в рот положил! Но Загбой не останавливается. Спокойно, без
лишних эмоций, как будто жуёт черемшу, пошевелил губами
и дополнил:
— Ещё там трова были. Пилой пили.
Тут уж Залихватов догадался сам:
— Да, это точно. Хакасы, буряты и эвенки с собой пилу не
носят. С пилой могли ехать только русские.
— Ладно кавари, правильно. Вот и я кавари, что там, у ручья,
ночуй люча. А ваши или нет — не знай.
— А как узнать? И наша ли экспедиция, костёр-то всего один.
У одного костра могут переночевать два, три, четыре человека.
Но не двадцать пять... Допустим, если это наши, всего несколько
человек, то где остальные? И почему они оказались с этой, с вос
точной стороны гольца, когда партия шла с запада?
— Эко! На снегу писано, отнако, смотреть путем, куда хоти,
откута шли. Может, ещё что узнаем, — обнадёживающе сказал
Загбой.
— Но как увидеть?! Кругом снег, зима, декабрь. Раньше надо
было, хотя бы на пару месяцев назад... — с тоской покачал голо
вой Залихватов. — И куда теперь идти?
Все посмотрели на Загбоя. В этот момент он был единственной
надеждой, следопытом, кто мог хоть немного видеть под снегом
и прочитать то, что было недоступно простому глазу. Перед тем
как выдать единственно правильное решение, понимая, что вся от
ветственность за исход поисковой экспедиции легла на его плечи,
задумался. Но ненадолго, потому что мысли в его голове в этот
момент подсказывали только один вариант дальнейших поисков:
— Отнако все тароги ветут к Кучуму, — он махнул рукой в сторону
невидимого гольца. — Ходи тута нато. Если люча хоти оттута, то
хоти через перевал. А если тута, потнимайся рятом с ним. Так только
могут телай люча. Кыргызы там не хоти, моя знай. Кыргыз хоти за
Часки. Тарога отна, нато хоти на Кучум, там слеты ищи, — пояснил
Загбой и посмотрел на Залихватова. — Правильно ли я говорю?
— Что же ты меня спрашиваешь? Ты нас ведёшь, тебе и карты
в руки! Надо так идти, значит, мы пойдём за тобой, — ответил
Николай Иванович.
В Л А Д И М И Р т о п и л и н
— Тогта сити не нато, тень короткий, хоти нато, — вскочил
Загбой на ноги и пошёл увязывать на оленя вещи.
Вторую неделю по тайге идёт поисковый караван. С тех пор
как люди покинули долину Хабазлака, прошло одиннадцать
морозных, невероятно долгих ночей. К подобным переходам Заг
бой привычен, для него ночёвка под открытым небом (гилиун)
равносильна тёплой постели в русской избе. Закалённое тело
охотника не знает неудобств. В его меховом, оленьем спальнике
всегда сухо, тепло, уютно. Жаркая нодья согревает спину. Огонь
ласкает следопыту спину и ноги. А если спина и ноги тёплые, зна
чит, у человека отдыхает весь организм. Стоит Загбою укутаться
в спальник, как через минуту его сознание погружено в сон.
А утренний рассвет будит его разум бодрым и здоровым.
В подобном состоянии пребывают Мухой и Асылзак. При
вычные к трудностями и лишениям отец и сын не страдают
бессонницей, чувствуют себя превосходно, так, как будто ночь,
проведённая в меховых спальниках, прошла в тёплой юрте.
А вот русские — начальник экспедиции Залихватов Николай
Иванович и его помощники Костя и Миша — выглядят неважно.