Культурогенетика

Принцип единства диалектики, логики и теории познания является в данном контексте важнейшим. На его основе построены: ряд исследовательских приемов нашей методологии; набор основных индикаторов культурного цикла.

Принцип единства исторического и логического дает возможность протянуть связующие нити к основным интегративным общенаучным комплексам современности. Повернутый в других ракурсах, он демонстрирует единство сущности и существования

(Фома Аквинский) [387, с. 710–711], статики и динамики (О. Конт, Г. Спенсер [335; 351]), онтологии и экзистенции (М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр [323; 399]). Упрощенная философская суть такова: сущее, сущность, статика условно исключают из рассмотрения существование в процессе, а экзистенция, существование, динамика, развитие, генетика, эволюция, наоборот, вбирают в орбиту исследования прежде всего процессуальные, временные, аспекты. Для философии и науки XX века, в центре внимания которой находилась проблематика релятивизма, такое деление является основополагающим.

Используемое ядро специальной методологии верхнего уровня рождалось во второй половине XX века. Его появление обусловлено всей логикой развития философии и науки в XX веке. Мы считаем, что эти методологические тенденции продолжают действовать и сегодня. Роль философии как интегратора европейской рациональной ветки культуры в конце XX века в этот период стала принципиально другой, чем это было в классическом рационализме. Общенаучное настолько приблизилось к философскому уровню, что провести между ними грань иногда бывает очень трудно. В этом случае следует поступить обратным образом: искать то общее, что им присуще.

В научном плане речь пойдет о двух основных подходах: о статически-целостном и о генетически-целостном. Первый подход касается вопросов целого и части: структуры и состава, устройства и компонентов, организованности и материала. Второй подход решает вопросы динамики целого и частей (изменение, развитие, процессуирование, гомеостатика, кризисы, генезис, эволюция и их механизмы). Попытки связывания данных подходов неоднократно предпринимались в XX веке – стоит вспомнить хотя бы квантово-волновую теорию в физике, функционализм, синергетику [181]. Последней по времени возникновения стала общая системогенетика, сводящая воедино системный подход и генетическую методологию. Это направление получило философское освещение совсем недавно [3].

Во всех аспектных подходах можно наблюдать ориентацию на выявление предельно глубоких статических и динамических инвариантов (архетипов), единых для разных форм организации материи. В философском плане это находит выражение в поиске вневременных (статика) и всевременных (динамика) закономерностей, присущих как бытию, так и мышлению, что всегда признавалось главной задачей философии, в том числе и по отношению к науке.

Представленные принципы дают возможность опираться на любую статико-динамическую общенаучную методологию, если соблюдать ключевое методологическое требование: все, что претендует на истинность в статике, должно быть обосновано генетически (пройти историческую проверку, подтвердиться в динамике – в циклах жизни исследуемого предмета). Это и есть наиболее методологически ценное проявление принципа единства логического и исторического, а в общенаучном плане – статики и динамики, системности и генезиса.

По отношению к теории и истории культуры набор философских принципов будет постепенно облекаться в конкретику, что позволит нам выйти на свой исследовательский сценарий, на множество взаимосвязанных приемов исследования нескольких уровней. Так реализуется последний всеобщий принцип восхождения от абстрактного к конкретному. Он переводит от наиболее общих методологических установок (философских и общенаучных) к уровню особенного (теория культуры в системогенетическом контексте), а затем – и к уровню единичного (история культуры, опирающаяся на единичные артефакты). Данный философский принцип в определенном ракурсе можно представить и как «архетип иерархии», заложенный в любых проявлениях знания и присутствующий в менталитете.

Принципы достигают полноты, когда дополняются философскими понятиями. Это значительно расширяет методологическую базу.

Архетипы и философские понятия. При осмыслении взаимоотношений философии и науки в методологии философии можно найти устойчивые универсалии, категории и понятия, накрывающие и современную синергетику, и системный, и функциональный, и генетический подходы и другие общенаучные платформы. В этом – основная методологическая ценность философского знания. В классическом варианте европейского рационализма такими были методологические принципы и инструменты Г. Гегеля [68], которые сегодня обсуждаются как инварианты, носящие название «архетипов философии» [5].

Прежде всего подчеркнем, что универсалии, о которых пойдет речь, обладают всеми признаками «архетипов» в самом широком смысле [319; 416–418]. Развивать эту тему не будем, но отметим, что архетипичностъ выступает как свойство рассматриваемых ниже универсальных инвариантов философии и науки. И в дальнейшем, говоря об «архетипах», будем употреблять данный термин исключительно в такой интерпретации: архетипы как философские универсалии и как общенаучные инварианты. Акцентирования на этом требует заявленная тема: архетипы дислоцированы в менталитете и проявлены в культурной коммуникации.

Архетипы имеют общеметодологическое значение для любых наук, в том числе и для теории и истории культуры. В нашем тексте они упорядочены самым простым способом: через числовой ряд [5]. В рамках логики Числа совокупность архетипов сводится к ряду «1–10», однако в нашем случае достаточным является первичный набор философии числа у Пифагора: «1–4».

В суммарном виде архетипы образуют смысловое целое, причем отдельно – в статике, отдельно – в динамике. Представим этот набор из четырех архетипов и обозначим статику и динамику в каждом из них как пункты «А», «Б».

Единое. Монада. Единица

«А». В статике: архетип монады, или целое.

(Используя термин «монада», мы трактуем его в более расширенном, чем у Лейбница, контексте: важно обозначить единое целое.)

В системе целое удерживается в границах системы, изнутри и снаружи. Понятия границы и целого удерживают и уточняют это единое.

Целое может основываться на каком-либо главном свойстве. Например, А.А. Богданов описал «организованность» – фундаментальное свойство, удерживающее цельность системы [40].

«Б». В динамике: единое есть цикл жизни целого. Понятие цикла – общефилософское.

Например, даосизм акцентирует внимание именно на единстве пути как целого – это категория Дао. В системном мире близким является понятие «трассы», хотя оно – беднее: трасса предстает как «след цикла жизни системы».

2. Двоичное. Дуада. Двойка. Пара

Данный архетип, используемый целостно, статико-динамически, есть не что иное, как «диалектика». Основной термин – «пара».

«А». По отношению к вертикальному разнообразию всегда есть возможность найти коррелирующую пару. В нашем случае – «Дух и Материя» (Идея – Материя).

«Б». В динамике пара понимается прежде всего как «движущее противоречие». Она обозначает границы горизонтального разнообразия.

В генетическом аспекте фигурируют связки «1 и 2», «цикл – противоречие». Здесь есть два взгляда: «1–2», «2–1». Всегда есть то, по отношению к чему избирается противоречие, – это определяет уровень методологии («1–2»). Существует также общеупотребимое высказывание «два порождают третье» («2–1»).

В системном подходе речь идет о «несущем цикле системы» и индикационном противоречии, связанном с этим циклом.

3. Троичность. Триада. Тройка

«А». В статическом аспекте троичность заявлена иерархией из трех уровней. У Г. Гегеля ей соответствует набор «общее – особенное – единичное», демонстрирующий иерархию общности.

Представления о сложных многоуровневых системах, возникшие в 60-е годы XX века [258], раскрывают общесистемное понимание иерархичности: это – надмир, мир, подмир. Набор из трех уровней считается в системном мире минимальным: это – надсистема, система, подсистема.