Последний аккорд

Голд обнял её за плечи и коротко поцеловал в щеку, подписываясь под каждым словом.

Потом всем снова стало весело. Играла старинная музыка, велись спокойные мирные беседы, на полу выстраивался ряд пустых бутылок. Голд в основном беседовал с Альбертом и после ужина ушёл с ним вглубь гостиной, разговаривая о политике и экономике, а ещё о науке — всё, чем жил его сын, и чем отчасти он сам был занят. Крис гладил пса и что-то смотрел на своём планшете. Коль и Роланд тихо перешептывались, уютно устроившись на диване. Она смотрела на него влюблёнными восторженными глазами, а он на неё — с искренним интересом и участием, и нежностью, которую он зачем-то старался тщательно скрывать. Роланд стеснялся проявления своих чувств при посторонних и смущённо отвечал на её короткие поцелуи. А женщина, которую Голд сам с превеликим удовольствием бы обнял, смешно танцевала с Адамом. Кому-кому, а этим двоим было лучше всех! Капелька веселья нужна в жизни, и на счастье, именно за эту малость цепляется разум, именно её хранит в памяти.

Голд поднялся, чтобы налить себе немного виски, совсем чуть-чуть на сон грядущий, и вновь ощутил боль. Всё прошло так же быстро, как и началось, и он порадовался возможности скрыть это.

— Отсидел, — с улыбкой ответил он на вопросительный взгляд Белль. — Затекла.

С бутылкой он вернулся назад к Альберту и предложил и ему.

— Нет, — отказался Ал. — Я и так уже перебрал. Ещё посижу минут десять и спать.

— А я уже, — зевнул Крис. — Всем доброй ночи.

— И мы пойдём, — Коль потянулась всем телом, демонстрируя, как сильно устала. — Спокойной ночи, папа.

Она подошла к нему и поцеловала в щеку, получила такой же поцелуй и объятия в ответ.

— Добрых снов, моя девочка, — сказал Голд, недовольно выпуская её руку из своей. — И тебе, Роланд.

— Добрых снов, мистер Голд.

Роланд дружески сжал его плечо, а затем они ушли спать в комнату Коль. Потом и Альберт ушёл. И окончательно вымотанная Белль. Остался только Адам, который и разделил с ним последний стаканчик виски.

— Папа, хотел спросить.

— Да, сынок, — разрешил Голд, — спрашивай.

— Ты в порядке?

— Разумеется.

— Я знаю про боли, — Адам посмотрел отцу прямо в глаза.

— Белль…

— Не она. Сам заметил, — сказал Адам. — Я беспокоюсь о тебе.

Это немного разозлило Голда. Он злился не на сына, и даже не на самого себя. Скорее, на Вселенную, отчего его злоба была особенно горькой и пустой.

— Он беспокоится обо мне! Совершенно незачем! — он засмеялся не по-доброму. — Тебе нужно думать о себе, Адам. И о себе беспокоиться.

— Незачем злиться.

— Давай прекратим, — попросил Румпельштильцхен, справившись со своими эмоциями.

— Как пожелаешь. Но проблема никуда не уйдёт, — Адам считал, что имеет право знать. — Какую цену за магию ты заплатил?

— Я стал слабее, — ответил Голд. — Это всё, что я пока знаю.

Ему самому ещё трудно было с этим разобраться.

— Я думал, что на пределе возможностей можно стать только сильнее.

— А от большой кровопотери можно умереть, — цинично отметил Голд. — Со мной произошло что-то вроде. Но я не то, что нужно чинить.

— Не всё можно починить, — согласился Адам, — Некоторые вещи ломаются раз и навсегда.

С минуту они молчали, глядя друг на друга и одновременно сквозь.

— Я верю, что всё возможно, — вздохнул Голд. — Вот, возьми.

Он снял часы со своего запястья и протянул сыну. Когда-то давно он купил их за ничтожные деньги по сравнению с тем, сколько они по-настоящему стоили, и с трудом починил. Некоторые детали он разыскивал месяцами, но это того стоило, потому что он стал хозяином самого точного и надёжного механизма.

— Что? — Адам отказался от неожиданного подарка. — Мне не нужны твои часы.

— Это не столько часы, сколько символ. Постепенно починить можно всё, — сказал Голд. — Раны затягиваются, а детали для сломанных механизмов где-нибудь да находятся. Всё, что нужно, — один хороший шанс.

— Всем нам нужен один хороший шанс, — Адам взял часы и задумчиво взглянул на чёрный циферблат и четыре маленьких золотых стрелки. — Просто я не хочу, чтобы за мой хороший шанс кто-то платил.

— Адам, пойми одну вещь: твой хороший шанс — мой хороший шанс, — вкрадчиво сказал Голд. — Я бы ещё не то отдал.

Адам сделал глубокий вдох, снял очки и потёр уставшие глаза. Затем он встал, чтобы уйти, хоть и не хотел. Однако так было правильно. И вовремя: на сегодня они достаточно открылись друг другу.

— Спокойной ночи, папа, — попрощался Адам. — Спасибо за всё.

- Да-да, — коротко отозвался Голд. — Спокойной.

Благодарность Адама была ему неприятна, потому что он до сих пор не мог смириться со своим бессилием и отсутствием возможности обратить необратимое.

Ему было грустно и в то же время хорошо. Он смотрел на рождественское дерево, украшенное маленькими огоньками и бумажными шарами, которые сделал Крис, и думал, что это и значит быть «обычным человеком». В ту самую минуту Голд решился рискнуть и ещё немного ослабить магическую поддержку, стать ещё более «обычным». За своими размышлениями он не заметил, как Белль вернулась.

— Румпель? — сонно спросила жена. — Ты долго ещё собираешься тут сидеть?

— Некоторое время.

— Пойдём спать.

— Белль, иди, — отмахнулся он. — Я сейчас приду.

— Не верю.

— Пожалуйста, Белль, — просил он. — Две минуты.

— Только две, — разрешила Белль и села в кресло напротив. — Я тогда тоже посижу.

— Ладно, ладно, — сдался Голд. — Твоя взяла.

Он позволил увести себя в спальню и снять с себя пиджак и рубашку. Её прикосновения были мягкими, бережными и участливыми, и позже, когда они легли в постель, она так же его обнимала. И в этом было всё, в чём он тогда нуждался, та поддержка, на которую он рассчитывал и которую боялся утратить.

***

Коль не шутила насчёт заботы о родителях. Они все и правда собрались не давать Голду и Белль что-либо делать в этот день, распределив между собой обязанности по организации предстоящего торжества. И всё началось с завтрака, который Адам и Коль старательно приготовили для всех. Голда заставили сесть во главе стола, как в те далекие времена, когда дети были детьми, и вся семья каждый день собиралась вместе. И вроде всё было на своих местах, но Голд ощущал, что не хватает чего-то важного, или кого-то.

— Так где же Келли? — спросил он, внимательно глядя на Адама.

— Будет с минуты на минуту, — ответил сын. — Келли ловит волны.

— Не хотелось бы начинать без неё, — улыбнулась Белль. — Как скоро она придёт?

В дверь позвонили.

— Кажется, уже, — улыбнулся Адам и пошёл открывать дверь.

========== Границы ==========

Келли Винтер и Адам зашли на кухню, держась за руки. Она уже переоделась, но её светлые, почти белые волосы были ещё влажные и вились, рассыпавшись по плечам. Никто не кинулся к ней с распростёртыми объятиями, но не оттого, что не хотели, а потому что она не особо любила такие нежности. Голд очередной раз поразился тому, какая она маленькая, ниже Коль и Белль. Однако эта маленькая девушка была поразительно сильным человеком, и Голд искренне ею восхищался.

Адам галантно отодвинул для Келли стул, а Коль поставила перед ней тарелку.

— Как волны? — спросила Белль. — Очень большие?

— Маленькие! — весело ответила Келли. — Но одна, противная, меня догнала.

— Тебя да догнала? — поддела Коль. — Я хочу видеть эту волну!

— Я с удовольствием продемонстрировала бы тебе свой провал, — парировала Келли, — да его волной смыло!

Некоторые коротко рассмеялись, а Голд лишь улыбнулся и приветственно кивнул девушке. Наконец, все молча приступили к завтраку. Молчание длилось долго, но его нельзя было назвать напряжённым или неловким. Скорее, им просто не хотелось говорить. С разговорами всегда успеется. И первой тишину нарушила мисс Винтер, когда смолк звон вилок, и все наслаждались утренним чаем.

— А зачем церемония? — полюбопытствовала Келли.