Последний аккорд

— Если тебе неловко, то можешь просто отдать мне ключ и подождать в ресторане. Я не собираюсь ещё час ждать, пока он там не удовлетворит все свои потребности!

— Реджина, этот час нужен не ему, — вкрадчиво сказал Румпель. — Он нужен тебе.

— Мне?! — она разозлилась. — Мне, значит?!

— Тебе, — настоял он. — Давай присядем и подумаем над тем, что ты ему скажешь.

— Ладно! — сдалась Реджина. — Не могу поверить, что я тебя слушаю.

— Замечательно! — Голд галантным жестом пригласил её в ресторан. — Прошу!

За следующий час они ни к чему не пришли и поднялись наверх, как есть, без всякого плана.

Номер Джонатана был на третьем этаже. У самой двери Голд снова попытался её задержать, но слов убеждения у него больше не было, и они зашли внутрь. Джонатан стоял там в одних брюках и майке, со стаканом виски в руках.

— Реджина? — опешил он. — Что ты здесь делаешь?

— Думаю, ты знаешь.

Раздвинулись двери спаленки, и из неё вышла девушка, совсем молоденькая и нескладная.

— Джонатан? Кто эти люди?

— Мои друзья, Ло, — ответил Джонатан, не глядя на неё. — Мне нужно поговорить с ними наедине. Ты должна уйти к себе.

Реджина принялась разглядывать туфли, Голд — номер, а Джонатан следил за тем, как его подружка собирает вещи и уходит прочь.

— Сядь, — велела Реджина, когда они наконец-то остались втроём.

— Реджина, я…

— Сядь, ничтожество.

— Садись, Джонатан, садись, — спокойно произнес Голд, но тот не сел.

— Чего ты хочешь от меня? — Джонатан поставил стакан на столик и шагнул к Реджине. — Хочешь, чтобы я сказал, что мне жаль? Мне жаль.

— О, я вижу как тебе жаль! — прошипела она. — От твоих душевных мук у меня даже слёзы на глазах наворачиваются!

Она больше не злилась на него, только презирала. Презирала всем сердцем.

— Он не умер. Я рад, что он не умер, — Джонатан осмелился сделать ещё один шаг. — И это больше не повторится. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.

А вот эти слова снова её разозлили, и она со всей силы ударила его по лицу.

— Мне не нужны эти слова! — прокричала Реджина, сделала над собой усилие и взяла себя в руки: — Руперт считает, что сам бы ты на это не решился. Кто-то пообещал прикрыть тебя, не так ли? Ты должен сказать мне, кто за этим стоит.

— Чарльз сам во всём виноват.

И за это он опять получил по лицу, и она бы не ограничилась одним ударом, если бы Голд её не остановил.

— Ну, хватит, — коротко шепнул он. — Это того не стоит.

— Прости меня, но это так, — продолжил Джонатан. — И да: я — ничтожество. И я правда сожалею! Я пожалел об этом сразу же, как сделал заказ.

— Так сильно сожалел, что даже не подумал этот заказ отменить, — горько проговорила Реджина. — Так сильно сожалел, что потом просто замёл следы и сбежал, как трус! Да ты и есть трус! И это после всего, что Чарльз сделал для тебя! Что ты видел от него, кроме доброты и поддержки? И чем ты отплатил ему?

— Я не мог…

— Что ты не мог?! Что ты не мог?! — теперь она приблизилась к нему. — Знаешь, Джонатан, если бы ты не был его братом, если бы ты не был так дорог ему, я бы уже всадила нож тебе в сердце, вырезала бы его из твоей груди и растоптала.

— Ты бы не убила меня, — усмехнулся Джонатан. — Ты бы не смогла.

Голд посмотрел в сторону и пригладил волосы на затылке: ситуация накалялась.

— О, ты не представляешь, на что я способна, — рассмеялась Реджина. — Ты даже не можешь себе этого представить.

— Я не мог отменить заказ, — вздохнул Джонатан и наконец сел. — После того как я дал одобрение…

— То есть не ты заказал Чарльза? — перебил Голд.

— И я и не я. Я не могу разглашать имён. Таковы условия соглашения. Если я буду молчать, то мы с Чарльзом будем жить. И мне правда жаль, — Джонатан вдруг заплакал. — Правда. Когда я узнал, что он выживет, то обрадовался, как никогда в жизни не радовался. И пошёл на эту сделку, только чтобы всё исправить. Я хочу всё исправить. Скажи, что мне сделать, Реджина, и я всё сделаю.

Реджина смотрела на него, не скрывая своего отвращения, и думала, как ей поступить. В итоге, она решила не настаивать на правде и довериться предателю, поверив в его искренность. Голд же подумал, что они ещё пожалеют об этом. Если покровитель Джонатана узнает об этой встрече, то сделке конец, и Чарли снова будет под ударом, и на этот случай им бы очень пригодилось имя. С другой стороны, это ставило под удар и самого Джонатана, а значит, он, хотя бы ради самого себя, будет молчать, и имя им знать необязательно.

— Никогда, слышишь, никогда больше не вмешивайся в нашу жизнь. Уезжай и сам разбирайся со всеми своими проблемами, — процедила Реджина. — А я лично больше не хочу тебя видеть, и если увижу, то не ограничусь пощечинами. Это всё, что ты можешь сделать.

Джонатан закивал и вытер лицо.

— Пойдём, Руперт, — позвала она, пошла к двери и остановилась, заметив что Голд не двинулся с места: — Руперт?

— Дай мне минуту, — попросил Голд. — У меня ещё есть один вопрос к Джонатану.

— У тебя одна минута.

И она ушла, а он застыл, не зная с чего начать.

— Какой вопрос? — помог Джонатан.

— Кто убрал убийцу? — просто спросил Голд.

— Я не знаю.

— То есть ты заказал только брата? Точнее, одобрил убийство? — он сделал пару шагов. — Я бы сказал, что заказное убийство стрелка — очень низкий, трусливый поступок, но при этом личный.

— Ладно. Я заказал стрелка.

— Как?

— Мне дали номер. Их номер.

— Кого их?

— Это такая глупость… — Джонатан глупо улыбнулся. — Они называют себя «ангелами». Им можно заказать кого угодно, но они принимают всего по одному заказу от одного заказчика. Зачем это тебе?

— Это уже моё дело, — кашлянул Голд и сел в кресло напротив. — Так что расскажи-ка поподробнее.

Джонатан Брайант рассказал ему всё. Он сам знал мало, но Голд узнал всё что хотел. Он оставил Джонатана растерянным и печальным, но ему не было дела до Джонатана. Всё, чего он хотел, так это вернуться домой и всё хорошенько обдумать. В полном замешательстве он вышел в коридор, где его ждала Реджина.

— Получил свои ответы? — ворчливо поинтересовалась Реджина.

— Можно и так сказать, — ответил Голд, направляясь к лестнице. — Вернёмся в Нью-Йорк.

— Вернёмся.

В Нью-Йорк они ехали в полном молчании, и он почему-то был уверен, что больше и не заговорят. Он припарковался у «Империи» в половине второго ночи, заглушил двигатель и уставился на собственные руки. Реджина не спешила выходить и смотрела на него, и всё же заговорила первой.

— Спасибо. Я никогда этого не забуду.

— Ты правильно поступила.

— Не знаю, — нахмурилась она. — Я не доверяю ему.

— Имеешь право.

— Но и выхода у меня нет. Что, если кто-то узнает об этой встрече? Я подставила Чарльза под удар?

— Не думаю, — печально улыбнулся Голд, понимая, что она, возможно, права.

— Я даже думаю, что легче было бы его убить, но он прав: я больше на это неспособна, — созналась Реджина. — Я презираю его, я его ненавижу, но во мне уже недостаточно злости, чтобы решиться на убийство. Этого больше нет во мне.

— И я этому рад.

— Ты этому рад?

— Убийство не выход.

— Это ты мне говоришь?

— Знаю, что звучит это странно, но это так: убийство не выход, — терпеливо настаивал Голд. — Хотя в отличие от тебя я не уверен, что не способен на убийство.

— Что ты спросил у него? — с притворным равнодушием произнесла Реджина.

— Он не смог мне ответить.

— Ты лжёшь.

— Лишь отчасти.

— Однажды твои игры тебя прикончат, Румпель.

— Всему своё время, — усмехнулся Голд и всё с той же печальной улыбкой с ней попрощался: — До свидания, Реджина.

— Пока, — кивнула Реджина и коснулась его плеча. — Береги себя, Румпель.

— Постараюсь, — вздохнул он и потом, наблюдая, как она скрывается за дверью «Империи», повторил: — Я постараюсь.

Голд поехал домой, там расправился с остатками давно остывшего стейка и лёг спать. Он проворовался чуть ли не до утра, но всё же ему удалось заснуть.