Последний аккорд

— Я всё покажу тебе, — пообещала Белль и встала. — А сейчас надо купить воды. А то псу больно жарко.

— Я куплю! — вызвался Крис, опередил мать, не дожидаясь возражений, и пошёл через зал к прилавку.

— Хороший парень, — сообщил Голд жене.

— Самый лучший, — поддержала Белль. — Ты знаешь, я немного сомневалась, даже когда мы выехали из Сторибрука, а теперь — нет.

На парковке Крис напоил Раффа, деловито осмотрел его клетку. Пришлось напомнить ему, что пёс уже путешествовал, и убедить, что клетка для него безопасна. Голд уже ожидал, что Крис поедет вместе с матерью, но сын остался с ним. Теперь Голд ехал впереди, постоянно высматривая в боковом зеркале серебристый автомобиль Белль. Чем ближе они подъезжали к Нью-Йорку, тем сильнее Крис прилипал к стеклу, старался не упустить ни единой подробности. И вот, оставив позади Бронкс, пролетев по мосту через Гарлем, они достигли Манхэттена. Мэддисон-авеню, 126-я, бульвар Федерика Дугласа, 123-я, Риверсайд-драйв, поворот налево на 87-ую улицу, и они приехали. Машины оставили на подземной парковке за домом, существовавшей ещё тогда, в далёком 2024-м.

Когда они зашли в квартиру, Голд не сводил глаз с жены, которая сделала два неуверенных шага вперёд, стискивая в руках конец кожаного собачьего поводка. Велев Раффу лечь, Белль не пустилась ностальгируя блуждать по квартире. Она подошла к окну и вылезла на пожарную лестницу, как делала всегда, когда чувства переполняли её. Иногда Голд нарушал её уединение, иногда — нет. Тогда он не стал её тревожить, тем более что нужно было показать Крису его новый дом. Сначала Голд показал ему всё, что нужно было знать о кухне: счетчики, рубильники, вентили. Потом показал их с Белль спальню, ванные комнаты, кабинет, который предыдущий жилец, кажется, использовал как курилку.

— Ты можешь выбрать одну из комнат, — сказал Голд прежде, чем показать Крису остальное. — Самая большая — комната Коль.

Сначала он показал комнату дочери и мысленно вернулся в прошлое, когда она была маленькой девочкой и каждый вечер ждала от него сказку перед сном. Здесь всё было по-другому, так что он даже немного расстроился.

— Да, — согласился Крис, — и правда, большая.

— Если бы мы не уехали тогда, то ты, вероятно, делили бы её с Альбертом, — улыбнулся Голд. — Или Адам с Альбертом… Неважно.

— Понятно.

— А это была комната Адама, — здесь он позволил себе пройтись, расставив руки в стороны, словно пытаясь дотянуться кончиками пальцев до стен. — На подоконнике он вырезал своё имя. Я его тогда отругал.

Наклонившись, Голд смог найти подтверждение своим словам и показал Крису. Задумчиво он выскользнул назад в коридор и отворил дверь в последнюю комнату, которую сам ещё не видел. Каково же было его удивление, когда он понял, что тут всё осталось прежним, только краски потускнели.

— А это комната Альберта, — сказал Голд. — Здесь всё так, как было при нас. И последний ремонт делали мы. Прямо перед его рождением.

— Ясно, — отозвался Крис как-то грустно.

— Ты уж извини, — улыбнулся Голд. — Воспоминания сами ко мне приходят, и я не в силах прогнать их прочь.

— Я понимаю, — кивнул Крис и слабо улыбнулся: — Мне интересно. Рассказывай.

— Позже. Ты устал, мой мальчик.

— Немного, — подтвердил сын, а через минуту добавил: — Я выбираю комнату Адама.

— Воля твоя.

Кристофер вернулся в выбранную комнату, а Голд — в гостиную. Белль всё ещё сидела на пожарной лестнице. Через минуту или две она заметила на себе его взгляд и вернулась в дом.

— Вот и всё, — сказала Белль, — Вот мы и вернулись.

— Вернулись, — кивнул Румпель, — И больше не уедем.

Итак, в июле 2038 года Голды вновь стали жителями Нью-Йорка.

========== Манхэттен ==========

Дом Голдов на побережье был авторским проектом какого-то модного архитектора, который явно объявил себя врагом стандартных геометрических фигур, а потому представлял собой нечто ещё более странное, чем их особняк в Сторибруке. В нём было два этажа, чердак и подвал, который, пожалуй, имел самый классический вид. Он был довольно большим и одновременно выполнял несколько функций — прачечная, мастерская, склад и убежище. На первом этаже располагались кухня, гостиная и самая большая ванная комната. Чтобы добраться до ванной из кухни или из гостиной до кухни, нужно было пройти по извилистому коридору, пролегающему между неровными контурами этих трех помещений. На втором этаже коридор был прямее и занимал меньше места, оставляя пространство для трёх спален и прилегающих к ним ванных, которые по площади были меньше, чем всё, что было на первом. Чердак, на котором обитали Белль и Румпель, соответственно был ещё меньше, и если бы не крыша причудливая и плоская в нескольких местах, то дом походил бы на ёлочку.

Гостиная, в которой задержался Голд, была странной тёмной комнатой без окон, напоминающей по форме кастрюлю. Им потребовалась вся их изобретательность, чтобы превратить её в нечто приличное, не вызывающее отторжения или смеха. И на выходе получилось нечто довольно старомодное, контрастирующее с остальными комнатами. Гостиную наполняли массивная мебель и антикварные вещицы, родом из забытого двадцатого века. Раздвижные двери, ведущие в коридор, были стилизованы под стену в комнате. Непосвящённый мог даже подумать, что дверей в комнате нет вообще. Когда кто-то посторонний приходил, их держали открытыми.

Голд оставил Раффа и вышел назад в коридор, по которому неспешно направился в кухню, очень светлую из-за огромных окон, ведущих на пляж. Голду нравилось сидеть там в полдень, пить холодный чай и смотреть на океан, когда на улице становилось слишком жарко. Обычно он сидел за обеденным столом в дальнем правом углу. В левом на платформе, огороженной стальным решётчатым бортиком, находилась хозяйственная часть кухни — шкафчики с утварью, бытовая техника, раковина, разделочный столик. Посреди стоял самый удобный и большой диван в доме, на котором Белль могла часами валяться с какой-нибудь книгой, одной из тех, которые она расставила по высоким узким стеллажам, притаившимся у стены возле самого входа. В кухне всё было белым, оттого предметы, имеющие иную окраску, особо выделялись: например, небольшая финиковая пальма, на которую он сразу обращал внимание и всегда смотрел пару минут, словно не понимал, что она тут делает.

В это утро Голд не обратил на пальму внимания, потому что на кухне собрались почти все, кого он любил. На ступеньках, ведущих на платформу, сидел Крис, сонный и странно восторженный, ещё не успевший сменить легкую летнюю пижаму на свою обычную одежду. Адам стоял рядом, звеня ключами в карманах. На диване сидел Роланд Гуд, немного напряжённый, но весёлый, и гладил лабрадора, развалившегося у него в ногах. Коль в ленивой расслабленной позе устроилась рядом с мужем. Белль стояла в обнимку с Альбертом и, казалось, не могла нарадоваться, что все собрались. И муж её прекрасно понимал, потому что такого давно не случалось. А Альберт, как всегда чисто выбритый и аккуратно одетый, имел самый невозмутимый вид, будто не было ничего необычного в происходящем. Альберт первым заметил Голда, а потом и все остальные. Разговоры моментально оборвались, и шесть пар глаз уставились на него.

— Всем доброго утра? — усмехнулся Голд и сделал пару шагов вперёд.

Альберт без лишних слов подошёл к нему и стиснул в объятиях. Он был немножко выше любого из семьи, исключая, наверное, только Роланда. Голд похлопал его по спине и отстранился, рассматривая молодое красивое лицо сына, заглядывая в его тёмные умные глаза.

— Как дела? — спросил он.

— Отлично, — ухмыльнулся Альберт. — Только что из Нью-Йорка.

— Из Нью-Йорка? — удивился Голд. — Что же ты там делал?

— Расскажу в своё время, — многозначительно ответил сын и подмигнул, а потом небрежно добавил: — Мне кажется, что в Нью-Йорке жарче, чем здесь.

— Просто сейчас ещё рано, — заверил Голд и обратился уже ко всем: — Будем завтракать?

— Да, — моментально отозвалась Белль, — сейчас займусь.