Последний аккорд

Они решили, что для начала просто арендуют квартиру, а потом определятся с постоянным жильём, но всё же как-то утром за чашечкой чая Голд проявил интерес к тому, что представлено на рынке недвижимости. Одно предложение заставило его поперхнуться от радости: их старая квартира, в которой они когда-то прожили семь счастливых лет, была выставлена на продажу. Он тут же связался с брокером и сообщил, что готов её купить. И вот спустя почти четырнадцать лет он шагнул в свою старую квартиру. Здесь всё было другим, но Голду казалось тем же. Женщина-агент, которую прислали всё ему показать, назойливо распиналась о том, какое это чудесное место.

— У вас есть дети? — спросила агент, пытаясь привлечь внимание клиента, который был больше заинтересован видом из окна, чем её словами.

— А? — откликнулся Голд, с трудом заставляя себя посмотреть на женщину. — Да-да. Есть.

— Тут недалеко много хороших школ.

— Да-да. Я знаю, — нетерпеливо прервал он. — Вам не нужно мне об этом говорить. Мы с женой жили здесь много лет назад. Я в любом случае куплю эту квартиру. Не думал, что мистер Уэбстер когда-либо продаст её.

— Продаёт не мистер Уэбстер.

— А кто же? — он был уверен, что правильно рассмотрел имя владельца, и им был старый добрый Хью Уэбстер, который категорически отказывался продавать квартиру в прошлый раз. — Я же видел точно: Х. Уэбстер.

— Да, Х. Уэбстер, — согласилась агент. — Только не Хью, а Ханна. Его дочь. Мистер Уэбстер скончался.

— Вот как… Очень жаль, — ему не было жаль. — Цена окончательная?

— Да, мистер Голд, — сказала агент. — Пять с половиной миллиона. Она даже ниже себестоимости. Мисс Уэбстер хочет разобраться со всем как можно скорее.

— Не будем задерживать мисс Уэбстер, — улыбнулся Голд.

Заключив договор, Голд позвонил Белль и сказал, что у него для неё есть отличная новость, и что она, вероятно, даже будет прыгать от восторга. Через день он вернулся в Сторибрук.

— Ну, так почему я буду прыгать от восторга? — спросила Белль, когда с приветствием было закончено.

— Я купил квартиру.

— Так… — она немного расстроилась. — Ну ты же говорил, что не будешь покупать без меня?

— Я был уверен в выборе.

— Хорошо… И что это за квартира такая?

— Самая лучшая, — заулыбался Голд. — Она находится в Верхнем Вестсайде на 87-й улице.

— Нет…

— Дом № 251.

— Быть не может!

— Может, — убежденно кивнул Голд, — и есть.

— Но этот старик ни за что не хотел её продавать тогда! — Белль была готова прыгать от восторга.

— Его больше нет. Плохо для него, хорошо для нас, — пояснил Голд. — Цинично, но факт.

— О, жаль его, — ей не было жаль.

— Так что мы возвращаемся домой! — подвёл итоги Голд.

— Мы возвращаемся домой! — Белль дала волю своей радости и бросилась его обнимать. — Домой, домой, домой!

В течение следующего месяца они занимались сборами, отбирали вещи, завершали дела. Голд навсегда закрыл лавку, а содержимое переместил в подвал особняка. Кое-что, конечно, забрал с собой — немного магии на чёрный день. И ещё немного, чтобы выиграть время.

Белль, наверное, было тяжелее расстаться с её библиотекой, её детищем, но она ничего не сказала по этому поводу. За то время, что они прожили в Сторибруке, Белль воспитала себе неплохую замену в лице Джуди Селвин, которой перед отъездом смело перепоручила не только библиотеку, но и многое из своей личной коллекции, оставив себе только пару коробок. Раздел с магическими книгами и переводами полностью отошёл дочери Зелены Робин, которая работала в библиотеке с 2033 года. Ей же досталась и та самая квартирка над библиотекой. Это решение Голд не совсем понял.

— Конечно, нам не нужна эта квартира, — уклончиво сказал он. — Ну, теперь уже точно не нужна. Но всё же зачем? И почему именно Робин?

Они упаковывали его кабинет. Белль разгребала старые дела и порывалась выкинуть чуть ли не каждое второе.

— Ей нужна квартира, — мягко возразила Белль, — больше, чем тебе вот эта папка. «Ричмонд и Хопс»? Компании давно нет, а ты всё держишь.

— Мало ли.

— Прошло двадцать лет, — фыркнула Белль. — Я вот от книг избавилась. Они куда полезнее.

— Книги могла не отдавать, — пожал плечами Голд, плотно закрывая крышкой очередную коробку с полезными документами. — Но квартиру ты могла бы просто… Ну, не знаю… Отдать в бесплатное пользование? А ты переписываешь её на Робин.

— Робин — молодая увлечённая женщина, — серьёзно сказала Белль. — И ей нужно личное пространство для её занятий. Нужен свой угол. Дома у неё такого нет. И не появится, судя по всему.

— По чему по всему? — нахмурился Голд и смёл со стола несуществующую пыль. — У них же вроде дом приличных размеров. Знаю, потому что сам продал его им. Между прочим, дёшево.

— Ну… — протянула Белль, листая очередную папку, — скажем так: места там становится всё меньше. Она вроде как опять беременна. Только Коль пока не рассказывай. Потому что даже Роланд не знает. Нехорошо выйдет.

— Ладно, — кивнул Голд. — А знаешь… Всю эту стопку не смотри. Сразу в подвал. Там всё за 2018-й.

— А может, не в подвал? А сразу…

— В подвал, — улыбнулся Голд. — А ладно… На мусорку. Или просто сжечь. Полагаю, я не умею расставаться с вещами. Даже если знаю, что это мне никогда не понадобится.

— У нас слишком много вещей, — вздохнула Белль. — Ты уверен, что одного контейнера хватит?

— Не уверен.

Для их багажа понадобилось два контейнера. К тому же они доверху забили багажники двух машин, доживающих свой век мерседесов, которые решено было продать сразу после переезда. И вот наконец, сдав особняк под присмотр одной пожилой женщине, они покинули город. Белль ехала впереди вместе с собакой, а Голд с Крисом старались не отставать, или просто не терять её из виду. Однажды она уехала слишком далеко вперёд, и, кажется, сама испугалась, потому что после этого сбавила обороты и даже больше не перестраивалась в другой ряд без предварительного предупреждения. За свою семичасовую поездку они всего раз останавливались передохнуть. Голду и это было необязательно: он чувствовал, что мог бы ехать и ехать без остановки до самого Нью-Йорка.

Они втроём обедали в придорожном кафе, обсуждали местные бургеры и яблочный пирог. У пирога вкус был божественный, лучше, чем порой бывало в более респектабельных заведениях. Или всему виной было осознание значительности происходящего? Крис казался не менее перевозбуждённым, с восторженным любопытством рассматривал всё вокруг и иногда неуверенно улыбался родителям.

— Мы проезжали мимо этого кафе, когда ехали из Нью-Йорка в Сторибрук, — вдруг сказал мальчик.

— А я уж и забыл, что ты бывал в Нью-Йорке, — он не забыл. — Тебе понравилось?

— Понравилось, — кивнул Крис. — Но я не видел ничего толком. Пара парков. Коль показала свою школу и дом, в котором вы жили тогда.

— Вот как! — весело воскликнула Белль. — И как тебе дом?

— Ничего, — ответил Крис. — Но там вроде все дома такие: старые, красивые.

— Да. Так и есть, — согласилась Белль. — И мы снова будем жить в том доме. В той же квартире.

— То есть вы не шутили?

— Нет, — улыбнулся Голд.

— Не-а, — поддакнула Белль.

— Не думал, что стану частью нью-йоркской истории, — ответил на это Крис.

— Ты всегда был её частью, — сказала Белль. — Но тогда мы с тобой были неразлучны. Ох, Крис… Ты должен был там родиться!

— Ничего он не должен! — усмехнулся Голд. — Глупости! Как вышло, так вышло.

— А что вам больше всего нравилось в Нью-Йорке? — полюбопытствовал Крис.

— Всё, — ответил Голд.

— Совсем всё?

— Совсем всё, — он пустился в размышления, — но одна вещь в особенности. Что бы с тобой ни происходило в Нью-Йорке, ты веришь, что всё не безнадежно, потому что знаешь, что выход обязательно найдется.

— Думаю, Крис имел в виду нечто более приземлённое, — отметила Белль.

— Нет, — возразил мальчик. — То есть да. Но остальное я и так сам увижу.