Страница 127 из 134
В 30-е годы, когда Литвинов возглавлял Народный комиссариат иностранных дел, он был очень популярен не только в СССР, но и за рубежом. Имя его особенно тесно было связано с борьбой за разоружение и за коллективную безопасность, которую с такой энергией вело советское правительство. В то дни, когда реакционеры запада делали ставку на развязывание войны между СССР и гитлеровской Германией в надежде самим остаться в стороне и на этом пажить немалый «капитал», Литвинов выдвинул лозунг «мир неделим». Этот лозунг стал тогда знаменем всех действительных противников войны.
Приложение 4.
Г. В. Чичерин (1870-1936) вернулся в РСФСР в январе 1918 г. и сразу же был назначен заместителем народного комиссара иностранных дел, а затем, по указанию Ленина, подписал Брестский мирный договор. 30 мая 1918 г. Чичерин был назначен народным комиссаром иностранных дел и работал на этом посту до 1930 г., когда из-за тяжелой болезни (полиневрит) вынужден был уйти в отставку. Наибольшую активность Чичерин проявил в эпоху гражданской войны и интервенции. Его страстная борьба за мир и против капиталистической Европы, нашедшая чрезвычайно яркое выражение в бесчисленных нотах, обращениях, декларациях, заявлениях, меморандумах и т. д., сыграла в то годы немалую роль в конечной победе Советской России. Будучи последовательным проводником ленинской внешней политики, Чичерин в 1921 г. заключил с Турцией, Ираном, Афганистаном первые в истории договоры с восточными странами, построенные на строгом проведении принципа равноправия. В 1922 г. он возглавлял советскую делегацию на Генуэзской конференции и здесь весьма искусно защищал интересы Советской страны против империалистических держав, пытавшихся накинуть ей на шею финансово-экономическую петлю. Во время Генуэзской конференции Чичерину удалось подписать с германским министром иностранных дел Вальтером Ратенау так называемый Рапалльский договор (название происходит от имени местечка Рапалло под Генуей, где состоялось подписание), по которому обо стороны устанавливали между собой дипломатические отношения и взаимно отказывались от всяких претензий. Для своего времени Рапалльский договор имел очень большое политическое значение. Дополняя заключенное годом раньше англо-советское торговое соглашение, этот договор окончательно разрывал капиталистическую блокаду советской страны и серьезно укреплял ее международное положение. В 1923 г. Чичерин возглавлял советскую делегацию в Лозанне, где был определен послевоенный статус турецких проливов. Этот статус 13 лет спустя был пересмотрен на новой конференции 1936 г, в Монтре, где, как уже указывалось выше, советским представителем был М. М. Литвинов. В 1925 г. Чичерин подписал договор о дружбе и нейтралитете с Турцией, явившийся в дальнейшем образцом для ряда аналогичных соглашений СССР с другими державами. Чичерин был членом ЦК, ВЦИК и ЦИК.
Высоко образованный и культурный, превосходно владевший тремя европейскими языками, чрезвычайно искусный в разговорах со своими иностранными партнерами, Г. В. Чичерин пользовался большой известностью в зарубежных политических и дипломатических кругах и под руководством Ленина сделал в 20-е годы очень много полезного для укрепления международных позиций молодой Советской Республики.
Приложение 5.
В 1920 г. по приезде в Россию Ф. А. Ротштейн (1871-1953) сразу был назначен послом РСФСР в Персию, где и пробыл до лета 1922 г. Затем он вернулся в Москву и вплоть до 1930 г. был членом коллегии Народного комиссариата иностранных дел, ведая здесь главным образом вопросами печати. Покинув ведомство иностранных дел, Федор Аронович стал членом редколлегии Большой советской энциклопедии и одновременно работал в области истории, особенно в области истории внешней политики и международных отношений. В 1939 г. Ротштейн был избран академиком и в дальнейшем посвятил себя почти исключительно науке. Перу Ротштейна принадлежит ряд серьезных работ, среди которых можно назвать «Очерки по истории рабочего движения в Англии» (1922), «Захват и закабаление Египта» (1925, английское издание этой книги вышло в 1910 г.), «Из истории прусско-германской империи» (1948) и др.
Приложение 6
В марте 1917 г. А. М. Коллонтай вернулась в Россию, была избрана членом исполкома Петроградского Совета и позднее членом большевистского ЦК. После Октября вошла в первое Советское правительство в качестве наркома государственного призрения (собеса). В период гражданской войны работала на фронте в Донбассе, в Харькове, в Крыму, затем была наркомом пропаганды и агитации на Украине. После гражданской войны вернулась в Москву, была членом ВЦИК, работала в ЦК. Были у Александры Михайловны за эти годы успехи и неудачи, волнения и тревоги, увлечения и разочарования — всякое бывало… Но всегда и везде образ ее был окружен ореолом, как женщины революции, яркой и неповторимой.
Я много лет не виделся с Коллонтай, хотя неоднократно слышал о ней. И вот осенью 1922 г. я совершенно неожиданно столкнулся с ней лицом к лицу в приемной замнаркома иностранных дел М. М. Литвинова. Я был тогда заведующим отделом печати Народного комиссариата иностранных дел и пришел к Максиму Максимовичу по одному текущему делу. Увидев Александру Михайловну, я невольно воскликнул:
— Что вы здесь делаете?
— Как что делаю? — звонко откликнулась Коллонтай. — Пришла за инструкциями: ведь меня посылают на дипломатическую работу в Норвегию!
Тогда между СССР и Норвегией существовали отношения де-факто; их надо было заменить взаимным дипломатическим признанием, и на Коллонтай возлагалась задача добиться этого. А. М. Коллонтай посылали в Осло, которое в то время именовалось еще Христианией, в ранге советника полпредства, но предусматривалось, что после установления дипломатических отношений между обеими странами она будет назначена полпредом.
Работа для Александры Михайловны была новая, непривычная, способная смутить человека даже неробкого десятка. Но Коллонтай не чувствовала никакой растерянности. Как раньше она с энтузиазмом занималась агитацией и пропагандой, так сейчас была увлечена поручением, возложенным на нее Советским правительством. Тут же, в приемной Литвинова, Александра Михайловна со свойственной ей горячностью начала рассказывать мне, что и как она собирается делать в Норвегии.
— Одного только у нас кое-кто опасается, — закончила Коллонтай, — какой прием мне будет оказан в Христиании… Ведь я первая в мире женщина-дипломат!.. Поймите, первая!.. Ничего подобного до сих лор в истории не бывало!.. Как-то посмотрят на ото норвежцы?
— Ну, в стране Ибсена, — ответил я, — едва ли могут быть какие-либо возражения против женщины-дипломата… Просто скажут: Нора не только ушла из дому, но и стала управлять государством… Естественный ход вещей!
Александра Михайловна рассмеялась и раскрыла портфель, чтобы показать мне какой-то интересный документ, но как раз в тот момент секретарь Литвинова пригласила ее пройти в кабинет замнаркома. Когда Коллонтай скрылась за дверью, я как когда-то в Копенгагене подумал: «Какая изумительная сила жизненности в этой женщине!»
Прошло десять лет. В августе 1932 г., будучи советским полпредом в Финляндии, я вместе с женой поехал в Стокгольм навестить Александру Михайловну.
За это время в ее жизни произошли известные перемены: после того, как в феврале 1924 г. были установлены дипломатические отношения между СССР и Норвегией, она в течение двух лет была одновременно полпредом и торгпредом СССР в Осло.
В 1926 г. Коллонтай была назначена советским полпредом в Мексику, однако там она пробыла недолго: город Мехико расположен очень высоко (2300 м над уровнем моря), сердце Александры Михайловны плохо переносило физические последствия этого географического фактора, и в 1927 г. Советское правительство вернуло ее на старый пост в Норвегии.
Три года спустя Александра Михайловна стала советским посланником в Швеции. Момент был сложный, в шведско-советских отношениях царило напряжение, антисоветские силы в Европе, используя трудности эпохи первой пятилетки, развернули повсюду широкую кампанию против нашей страны. Задачей Александры Михайловны было противодействовать этой кампании в Скандинавии и ввести шведско-советские отношения в нормальное русло. Она успешно справилась со своей задачей, и когда мы встретились с ней в Стокгольме, Коллонтай подробно рассказывала о всех перипетиях проведенной ею борьбы.