Страница 74 из 114
На сей раз по поводу церемониальных традиций. Артур, как лицо официальное, согласился быть шафером и предложил компромиссный вариант. Сначала Бумажники, на правах хозяев, отбарабанят свое, потом подключится Станислав, а завершит обряд официальная роспись в походной тетрадке книжника.
Мама Рона выделила ради такого случая кусок белого полотна, на фату невесте. Жильбер одолжил Христофору пиджак и даже сам сходил в руины за цветочком. С оранжевым цветком в кармане сын луны смотрелся как настоящий жених. Менделя поставили на стол, и пока старичок-Бумажник заунывно бубнил слова ритуала, он возвышался над всеми, точно строгий, неподкупный судья.
Коваль вспоминал, как несколько часов назад этот человечек, с ножом в зубах и арбалетом, провожал их к Дому Инвалидов. Должно быть, ему безумно хотелось отправиться вместе с ними, но, не желая подвергать опасности всю общину, он не сказал ни слова. Ведь на площади не должны были заметить даже следа Бумажников. А теперь, узнав, что сын утонул, а дочь, потерянная и найденная, снова уезжает, он, наверное, проклинал себя за то, что не пошел вместе с иноверцами на штурм тюрьмы и не выручил сына…
— Значит, так теперь играются свадьбы? — спросила у Коваля Моника.
— Если мы сумеем вернуться домой, я с удовольствием поручу вам разработать официальный ритуал, — улыбнулся губернатор. — Но дело ведь не в ритуале. Теперь папаша уверен, что мы цивилизованные люди и его дочь не пойдет по рукам.
— Как это всё внезапно…
— Еще час назад и я понятия не имел, что попаду на свадьбу, — почесал затылок губернатор, — а теперь надо придумать, что подарить молодым.
— Так подарки не отменяются? Господи, но у нас с Орландо ничего нет!
— Неправда, вы можете пообещать ей, что научите своей профессии. Если у девочки достанет ума, она получит все шансы стать заместителем директора вашей будущей клиники. Это царский подарок; вот мне — гораздо труднее…
Моника слушала Коваля, открыв рот.
— Вы смеетесь надо мной? Какая клиника? Какой заместитель? Вы полагаете, кому-то понадобится моя диссертация? Я только что сняла с себя двух вшей, а вы говорите…
— А я говорю, готовьтесь принять место директора, а профиль заведения мы сформулируем позже. Только не надейтесь, что я создам для вас чисто академическое учреждение. Будет всё вместе: научная база, клиника и курсы. Думайте, а я пошел искать подарок…
Оставив притихшую Монику переваривать новость, Коваль погрузился в содержимое своих мешков. Ничего умнее, чем гроздь золотых колец, нанизанных на проволоку, не нашлось. Артур испытывал некоторую неловкость, преподнося именно эти кольца, поскольку они были получены от Ростовского атамана в уплату за рождение ребенка. Последняя из дочек Артура, мать которой он видел дважды и уже накрепко забыл, давно уехала с няньками в Нижний и принесла ему, по меркам этого рынка, баснословную прибыль. Потому что все дети Проснувшегося демона рождались здоровыми и способными к воспроизводству…
Каждый год находилось немало желающих заиметь ребенка от Проснувшегося демона, но губернатор Петербурга, в отличие от жены, мало внимания уделял ценовой политике. В результате получалось так, что когда у Коваля кончалось жалование, а происходило это довольно часто, он стеснялся залезать в казну, а предпочитал пошуровать в сундучке у супруги…
Мама Рона оставила невесте в подарок белую простынь, Левушка преподнес жениху орден Александра Невского, который носил на шее вместо талисмана. Очнувшийся Карапуз переживал, что не может встать и пощупать жену Христофора, но сказал, что у него есть подарок на двоих — от себя и от Даляра. Отбиваясь от жандармов, он прихватил в соборе трофей — серебряную поварешку и крышку от супницы. Ксендз, невзирая на ропот Бумажников, вручил невесте ладанку, а Христофору повязал расшитый сафьяновый пояс.
Пивовары пошептались, затем развязали мешок и оказались самыми щедрыми гостями. За время вынужденного бездействия Борк пробежался по округе, без стеснения заглядывая в брошенные землянки Когтей. Он надел на Христофора вышитую золотыми нитями перевязь со старинной саблей, инкрустированной десятками драгоценных камней. А Еве досталась прялка и несколько килограммов шерсти.
Борк честно признал, что все эти богатства предназначались жене, но теперь она не примет от него подарков…
Портос вышел наверх и, вернувшись, принес нечто длинное, завернутое в потертую замшу.
— Я хотел подарить его губернатору, — смущенно начал он, — но в подобных обстоятельствах…
Гости ахнули.
— Императорский жезл, — пробормотал Орландо. — Я помню, эта штука лежала в бархате, под бронированным стеклом.
— Он тебе ни к чему, — тихонько шепнул Коваль, обнимая новобрачного. — Как доедем, сдашь под расписку в Зимний. Я тебе вместо него квартиру дам или корову подарю.
— Да, господин, — Христофор смеялся, целовался и сам, похоже, не вполне понимал, на каком небе находится.
По случаю свадьбы Артур разрешил откупорить бутыль с первосортным самогоном, а сам уединился с Орландо, Портосом и двумя подопечными главного Бумажника, которые дожидались наверху.
— Люди надежные? Никто не проболтается?
Великан только улыбнулся, и улыбка эта вдруг показалась Ковалю удивительно знакомой. Он вдруг увидел Портоса другими глазами. Будто сменили свет на театральной сцене, или оператор взял иной ракурс, убрав всё наносное, зловещее, внешнее и поймав ту глубокую, тысячелетнюю суть, которую хранили в себе лица всех Бумажников.
— Вот эти? — Коваль оглядел двоих поджарых, гладко выбритых мужчин не первой молодости. — Ну, пошли!
Он показал им капсулы и вентиляционные краны. Показал выход через резервный шлюз и гараж. Показал двери во внутренние лаборатории, где, наверняка, хранились настоящие богатства. Показал, как можно обезопасить лифтовые шахты от непрошеных гостей и придать коридорам таинственность для приглашенных. Всё это можно было расчистить и привести в порядок. Можно было даже создать условия для жизни…
Бумажники, несомненно, робели, но внешне это никак не проявлялось.
— Может быть, лучше от него избавиться? — Портос смотрел сквозь распахнутую дверь кладовки на растрепанный комок перьев, который совсем недавно был могущественным Каменным когтем. Тот подслеповато щурился, заслонясь рукой от света, но видел только темные силуэты.