Страница 114 из 114
— Ты еще добавь, что паровики с рельсов сходят, что на севере продналог припрятывают третий год, в казне золота почти не осталось…
Некоторое время президент и Хранитель силы наблюдали, как маленькая лодочка превращается в большой эсминец.
— Ну вот, ты всё правильно понимаешь, — Бердер сделал жадный глоток из бутылочки. По мере того, как тень от серой махины заслоняла солнце, лицо Качальщика приобретало землистый оттенок. — Чего он так криво плывет? Не дай бог, в берег врежется…
— Не врежется… — не очень уверенно отвечал Артур. — Из четырех машин Орландо пока одну запустил. Хотя бы из Кронштадта доползти, и то праздник! У него течи в шести местах, рули хреново слушаются, но идет ведь… В док затянем, там посмотрим. Там их несколько, в Кронштадте, порежем на куски, по дамбе привезем металл, залатаем, сварка имеется. Главное, второй двигатель запустить, и тогда двинем до Босфора!
В порту творилось нечто неописуемое. Развевались штандарты полков, палили сотни ружей, барабаны трещали так, словно готовилась большая пляска смерти, орали взрослые, хохотали дети…
— Так что же делать, учитель? — напрягал связки Артур. — Кого нам опасаться, Америки?
— Америка… Слово на карте. Китайцы говорят загадками похлеще Кристиана. Там, за океаном, живут люди, которые считают себя лучше других… Почему ты бросил город? В городе нет равновесия, нет порядка, даже я это чувствую! Полиция разболтана, клерки мздоимствуют. По кабакам, не стесняясь, поют срамные куплеты про губернатора и Старшин! — Бердер говорил нарочито строго, но глаза его смеялись.
На берегу ахнула артиллерийская батарея. И еще раз, выплевывая вместе с холостыми зарядами сотни мешочков с цветными лоскутками. Над набережными крутился дождь конфетти, дети визжали так, что Артуру хотелось заткнуть уши. Башня правого борта начала медленный разворот для ответного салюта…
— Если я всё время буду думать о равновесии, мы застрянем на месте! Я это недавно понял! Нельзя всё время думать о порядке! — прокричал Артур, заранее зажимая уши.
— Почему нельзя думать о порядке? — хохотал Бердер, уцепившись за тонкий поручень. Катер швыряло на волне, как щепку, а проплывающая мимо серая облезлая стена казалась бесконечной, уходящей за горизонт. Сверху, с мостика, махали крошечные фигурки.
— Потому что если ровнять народ по линейке, мы получим красивые парады, но потеряем людей!
В вышине рявкнуло орудие правого борта. Артур представил себе, каково приходится маленьким пивоварам в башне, замотав уши, вручную подавать снаряды. Он не ожидал, что получится так громко; Бердер тоже корчил гримасы и тряс головой.
— Если порядок не главное, Артур, как же ты собираешься командовать страной? — Хранитель выкрикивал прямо в ухо.
— «Как, как?» — передразнил Коваль, выжимая из волос морскую воду. — Наши люди сердцем голосуют, а не башкой. Для них даже бог — не начальник, а отец родной! Всё простит, всё спишет… Значит, и я командовать буду так же!..
— Вот тебе и ответ, раз ты сам раскумекал, — Бердер проводил взглядом свежую надпись «КЛИНОК» на борту корабля. — Один тебе совет, Клинок. Перед тем, как плыть в этом тазу вокруг Европы, сделай так, чтобы у него задница не вихляла, как у весенней кошки.
— Это не задница, а корма.
— Ты не умничай, а то как дам промеж глаз! Он, видите ли, на дырявом корыте в Америку собрался… Голосуй хоть жопой, но позориться не смей!
— Не волнуйся, учитель, — Артур посмотрел в бинокль на ликующий город, на увешанные гирляндами людей мосты, на ровную линию конного заграждения — и внезапно почувствовал себя почти счастливым. — Не волнуйся, учитель, краснеть тебе не придется!