Детство Менолли

Из-за постоянных переживаний девочка не сразу пошла на поправку. Несколько дней подряд её сковывала непреодолимая слабость, отчего Менолли не могла даже привстать с постели.

Все эти дни она практически не вспоминала о занятиях у арфиста, но на самом деле девочка их не пропускала: Петирону во время тайфуна тоже стало плохо. У него сильно болели все кости, а ещё и сердце начало давать сбои. Поэтому арфист отменил все занятия и попросил целителя почаще навещать его.

Так вышло, что лучше им обоим стало в один день, спустя две недели после тайфуна. За это время произошло многое: тело Квира предали морю, Янус принёс свои извинения Предводителю Бендена, а затем правитель занялся починкой пострадавших кораблей и лодок - далеко не все из них удалось сберечь. Вокруг холда тоже шли работы: часть дорог оказалась размыта или разрушена, и приходилось прокладывать новые; женщины убирали нанесённый тайфуном на берег мусор.

Сам Полукруглый практически не пострадал, но повсюду вокруг него остались следы разрушения. Несколько малых холдов полностью затопило, и хорошо ещё, что люди успели из них перебраться в горы. В большинстве укрытий от Нитей воды было по пояс. Повсюду виднелись поваленные или вырванные с корнем деревья; кое-где дорога превратилась в настоящий бурелом.

Эх, тайфун, что же ты наделал, натворил?

Сколько бед людям и природе причинил?

Зачем похитил солнышко, горе принёс?

Зачем страдать заставил и довёл до слёз? -

непрошеные строки вертелись в голове Менолли, и она поневоле запоминала слова. Но девочке не хотелось петь; после болезни она с трудом возвращалась к привычной жизни.

Ей говорили, что во время болезни она бредила, кричала, чтобы всадник не прилетал к ним на помощь, чтобы он бросил мешки. Но Менолли не знала, что иногда она умоляла других дать ей возможность повидаться с арфистом, спеть для него - Мави решила не говорить дочери об этом.

Услышав о том, что и Петирон тоже сильно болел всё это время, Менолли решила всё же навестить арфиста, поскольку знала, что ему нужна поддержка. Преодолевая слабость во всём теле, девочка решительно встала с постели и осторожными шагами, стараясь, чтобы её не шатало в разные стороны, направилась к кабинету арфиста. Когда она вошла к нему, там царила непривычная тишина. Петирон сидел за своим столом, склонившись над какими-то записями. Лицо его осунулось и побледнело; плечи поникли - всё говорило о том, что он ужасно устал, отдав немало сил в борьбе с болезнью.

Услышав её шаги, Петирон поднял голову. Менолли чуть не охнула: как же много у него появилось новых морщин! Арфист тоже рассматривал её с невольным сочувствием: девочка сильно отощала, лицо стало грустным, а в глазах больше не виднелись искры радости и любопытства, так радовавшие его все прошлые Обороты.

- Ты пришла, малышка... Ты пришла.

Менолли не обижалась, когда Петирон её так называл, поскольку знала, что он намного старше и опытнее.

- Да, Петирон. Могу ли я тебе чем-то помочь?

- Конечно, можешь, Менолли. - Он через силу улыбнулся ей, и девочке захотелось вернуть то чудесное время, когда Петирон ещё не состарился, а она была крохой, только-только пришедшей к нему на занятия. Арфист, глубоко вздохнув, продолжил: - Нам обоим нужна помощь, но не со стороны, а друг для друга. Обещай мне, девочка, что будешь теперь не только присматривать за мной и ухаживать, но и петь для меня. Прошу, Менолли, не отказывайся, продолжай сочинять песни. Я же вижу, как ты любишь этим заниматься. Пусть другие ругают, но я никогда не буду, потому что знаю: музыка для тебя - самое главное в жизни.

- Хорошо, я постараюсь, - кротко произнесла Менолли. Она преодолела свою робость и пропела сочинённый куплет, посвящённый тайфуну.

- Молодец, Менолли. Отлично получилось. Какая красивая мелодия... и какая грустная. Действительно, стихия натворила немало бед. Я теперь каждый день страдаю от ломоты во всём теле. Но надеюсь, что ещё продержусь - нужно бороться, чтобы жить наперекор всему.

В глазах Менолли промелькнул испуг. Она ещё раз посмотрела на арфиста, и поняла, что он во время болезни побывал на пороге смерти.

- Борись, Петирон, прошу тебя, борись, - отчаянным голосом произнесла она.

Менолли не желала пережить ещё одну трагическую потерю дорогого ей человека. Про всадника она даже не хотела и вспоминать: ей было стыдно, что из-за проклятых мешков погиб такой замечательный человек, как Квир, а следом за ним ушёл в Промежуток и его Фелет... Девочка не знала, что сейчас корила себя и Мави, в кои-то веки осознавшая, что она слишком много требовала от дочери. Её мать поняла: нельзя было отправлять вместе с девочкой трёх неумех, не дав им в помощь кого-либо из взрослых. Но Мави не хотела признаваться в этом никому.

- Я буду бороться. Но и ты делай то же самое. У такой талантливой девочки, как ты, ещё должна теплиться надежда на лучшее. Я верю: ты сможешь преодолеть все трудности и продолжишь заниматься любимым делом. А теперь оставь меня. Мне нужно отдохнуть, да и тебе тоже - еле на ногах держишься.

Только теперь Менолли поняла, что она вся дрожит. Девочка с трудом стояла возле арфиста, держась одной рукой за стол. Остаток сил она потратила на разговор, и теперь с трудом повернулась и вышла, медленно направившись в свою комнату. Мави, проходя мимо по своим делам, увидела дочь, охнула и подхватила её на руки. Перенеся девочку в постель, она чуть ли не единственный раз в жизни заботливо укрыла её одеялом. Но хозяйка холда дала себе слово: больше никогда не проявлять свою слабость перед дочерью.

Менолли же, не обращая внимания ни на что, быстро уснула. С того дня она постепенно пошла на поправку, стремясь как можно быстрее стать полностью здоровой и во всём помогать Петирону...

***

До конца Оборота и Менолли, и Петирон с трудом приходили в себя. У арфиста ослаб голос, и теперь он вёл занятия не так активно, как раньше. Девочка во всём помогала ему, но часто и сама чувствовала себя не лучше. Она быстро уставала, и родители, глядя на это, решили, что Менолли нужно больше времени проводить на свежем воздухе. Поэтому они её снова стали часто отсылать за пределы холда, правда, недалеко и не во время занятий у Петирона, поскольку арфист попросил об этом Януса. Холдер не мог ему отказать, но заметил, что его дочь должна выполнять и остальные обязанности.

Но, пока Менолли боролась с подступавшей слабостью, часть её поручений, в том числе и работу со светильниками, выполняла Селла. Ох, как злилась сестра, желавшая проводить больше времени с подругами! Она еле дождалась, когда же Менолли окрепнет, и в конце Оборота с облегчением передала ей прежние поручения.

А вот Петирон не шёл на поправку. Арфист с трудом двигался; иногда кашель нападал на него прямо во время пения, из-за чего ему пришлось несколько уроков закончить раньше обычного. И перед всякой непогодой у него нещадно ломило кости. Менолли с сочувствием смотрела на то, как он стонет, и старалась по возможности облегчить его боль. Но иногда не помогала даже холодилка.

Сама девочка тоже страдала: она продолжала мучиться угрызениями совести, коря себя в гибели Квира и Фелета. Арфист, зная это, пытался поддержать Менолли, говоря ей, что нужно по возможности забыть о произошедшем.

- Не ты виновата в их гибели. Так сложились обстоятельства, - часто повторял ей Петирон.

Менолли кивала, но всё равно никак не могла забыть тот страшный день. Правда, когда она вернулась к своим обязанностям по холду, девочка стала так уставать, что к концу дня ей было просто не до воспоминаний. А Селла, словно желая отомстить, подкидывала ей всё новые поручения. Сестра уже была в том возрасте, когда обычная работа или игра становятся неинтересными - ей хотелось больше общаться с парнями и подругами.

В окрестностях холда постепенно навели порядок - распилили и убрали поваленные деревья, проложили новые тропинки и колеи. На следующий Оборот уже мало что вокруг напоминало о прошедшем тайфуне. Жизнь в Полукруглом снова становилась серо-привычный, полной труда и забот, но без особых происшествий.