Страница 45 из 48
– Это не редкость, что самки могут быть гораздо более жестокими, чем самцы.
– Правда? – переспросил Пер, и я обнаружил, что сказал это вслух.
– Правда, – ответил Лант за меня, и я задался вопросом, не вспомнил ли он при этом о покушении своей мачехи на его жизнь. На открытой площади перед нами Рапскаль суетился над Хеби, будто она его любимая собачка, пока Малта, Рейн и Фрон были заняты оживленной беседой, едва ли не походившей на ссору. Меня накрыло волной головокружения.
– Я хотел бы вернуться в наши комнаты, – тихо сказал я и не нашел сил противиться Ланту, взявшему меня под руку. Слабость, которую я чувствовал после произведенного мной исцеления Скилом, вновь охватила меня, и я не понимал — почему. Янтарь и Спарк присоединились к нам, когда я прокладывал путь наверх по ступенькам. Янтарь остановила остальных у двери.
– Я поговорю с вами позже, – объявила она и велела им уйти.
Лант сгрузил меня в кресло, стоявшее у стола. Я услышал, как он тихо прикрыл за собой дверь, и уже опустил голову на скрещенные руки, когда Шут заговорил со мной:
– Ты болен?
Я покачал головой, не поднимая ее.
– Я обессилен. Как будто Скилл меня опустошил. Не знаю, почему, – я невольно рассмеялся. – Возможно, все еще дает о себе знать выпитое прошлой ночью бренди.
Он мягко положил руки мне на плечи и стал их разминать.
– Тинталья выбросила мощный заряд чар. Я был парализован им и боялся ярости, которую она направила на тебя. Так странно чувствовать, но не видеть. Я знаю, она собиралась убить тебя, а я был беспомощен. Однако я слышал тебя. Ты твердо стоял перед этой силой.
– Я держал свои стены. Думал, что скоро умру. Однако мы выудили кусочек информации, Айсфир жив.
Мне нравилось ощущение его рук на своих плечах, но оно слишком напомнило мне о Молли. Я повел плечами, уходя от его прикосновений, и он молча пересел в кресло за столом около меня.
– Ты мог умереть сегодня, – объяснил он и покачал головой. – Не знаю, что бы я делал. Ты едва ли не бросал ей вызов убить себя. Ты хочешь умереть?
– Да, – признался я. И добавил: – Но не сейчас. Не до того, как положу в землю многих других людей. Мне необходимо оружие, Шут. Лучшее оружие убийцы – информация, и много информации, – я вздохнул, – Не знаю, известно ли Айсфиру что-то полезное. Также, как не знаю, поделится ли он этим с Тинтальей, или как мы получим эти сведения, если он это сделает. Шут, я никогда не чувствовал себя таким неподготовленным к заданию.
– То же самое со мной. Но никогда прежде я не ощущал такой решимости довести дело до конца.
Я выпрямился и облокотился одной рукой на стол. Коснулся его руки, затянутой в перчатку
– Ты все еще сердишься на меня?
– Нет, – затем: – Да. Ты заставил меня думать о вещах, которые я не хочу вспоминать.
– Мне нужно, чтобы ты вспомнил эти вещи.
Он отвернулся от меня, но руку не выдернул. Я ждал.
– Спрашивай, – резко приказал он мне.
Итак. Время пытать моего друга. Что мне больше всего нужно было знать?
– Есть ли кто-нибудь в Клерресе, кто может нам помочь? Кто-нибудь, кто вступит с нами в сговор? Есть ли способ доставить им сообщение, что мы идем?
Молчание. Собирался ли он и сейчас избегать ответов? Я знал, что хитрость с бренди не сработает еще раз.
– Нет, – наконец выдавил он. – Нет способа передать сообщение. Прилкоп может быть все еще жив. Они разделили нас, когда начали пытать. Я предполагаю, он перенес такое же обращение, какому подвергли и меня. Если он жив, то, вероятнее всего, до сих пор в заключении. Думаю, они считают его слишком ценным, чтобы убить, но я могу ошибаться.
– Я знаю, ты сомневаешься в тех, кто помог тебе сбежать. Но вы с Прилкопом рассылали гонцов. Они были верны вам? Кто-то из этих людей по-прежнему в Клерресе?
Он покачал головой. Его лицо все еще было повернуто в сторону.
– Мы были в состоянии сделать это только в первые несколько лет нашего пребывания в Клерресе. После того, как мы перестали ладить с Четырьмя, но до того, как они поняли, что мы им не доверяем. В первую очередь мы отправили гонцов, чтобы предупредить тебя о том, что Четверо могут попытаться причинить тебе вред. В то время, пока мы этим занимались, Четверо продолжали попытки привить нам свой образ мыслей. Возможно, они действительно полагали, что их Коллаторы и Манипулоры заставят нас поверить, что мы допустили ошибку, – он иронично усмехнулся. – Вместо этого мы пошли другим путем. Я думаю, они нашли наши рассказы захватывающими, ведь знали так мало о жизни за пределами стен. Когда мы рассказали им больше о жизни вне их изолированно мира, некоторые стали задаваться вопросами, чему же учили их Служители. Я не думаю, что Четверо с самого начала понимали, каким сильным влиянием мы начали обладать.
– Коллаторы? Манипулоры?
Он с отвращением фыркнул.
– Замысловатые названия. Коллаторы классифицируют сны и ищут связи и потоки. Манипулоры стараются найти людей или предстоящие события, которые наиболее уязвимы для произведения будущих изменений, такими способами, что принесут наибольшую выгоду Четверым и их Служителям. Они так старались убедить нас с Прилкопом в том, что мы ошибались. Ошибались во всем, но в особенности – утверждая, что один из моих Изменяющих уже исполнил пророческий сон о Нежданном Сыне. Они поведали нам о снах нового Белого Пророка, рожденного «на воле», как они говорили. Сны этого ребенка соотносились со снами о Нежданном Сыне таким образом, что их не мог отрицать даже я. Они говорили о сне про ребенка, который носит сердце волка.
Помнишь, ты спрашивал, если ты не Нежданный Сын, то как я могу быть уверен, что все, что мы сделали, все, что мы изменили, было правильным путем для мира? Это был тот самый вопрос, которым они меня терзали. И я видел, что это сломало уверенность Прилкопа. В последующем мы обсуждали это между собой. Я всегда настаивал на том, что ты был единственным, а потом он спросил, и справедливо спросил, «но что делать с этими новыми снами?» И у меня не было на это ответа, – он сглотнул. – Вообще никакого ответа.
И вот однажды вечером за вином и дружеской беседой наши маленькие друзья по секрету сказали нам, что вольнорожденного ребенка собираются найти и взять под контроль прежде, чем он сможет нанести какой-либо вред существующему порядку развития мира. Они знали, что Четверо собирались искать этого ребенка. Не все Четверо верили, что новый пророк был Нежданным Сыном, но одна из них верила. Симфи. Когда бы мы не обедали с Четырьмя, она бросала мне вызов. И ее возражения были настолько сильны, что поколебали даже мою веру. Изо дня в день Четверо приказывали прочесывать библиотеку сновидений, чтобы найти ребенка. Найти и «взять его под контроль». Я начал бояться, что они найдут те же зацепки, которые я обнаружил и которыми воспользовался много лет назад, чтобы отыскать тебя. Поэтому я отправил других посланников, тех самых, что просили тебя найти Нежданного Сына. Потому что они убедили меня, что существует «вольнорожденный» Белый Пророк. И вот, они были правы. Они узнали, что Пчелка существует, задолго до того, как узнал я. А Двалия убедила их, что ребенок, которого они ощутили, и есть Нежданный Сын.
Его слова напугали меня. Они «почувствовали», что Пчелка существует? Я сложил в уме его слова по кусочкам в целую картину, чтобы полностью понять все, что он мне говорил.
– Что ты подразумеваешь под «вольнорожденным»?
Его плечи напряглись. Я ждал.
– Клеррес, который помнил Прилкоп… – начал он и остановился, поперхнувшись.
– Хочешь чаю? – предложил я.
– Нет, – он вдруг крепко сжал мою руку. Затем спросил:
– У нас остался еще бренди?
– Я посмотрю.
Я нашел закупоренную неполную бутылку под подушкой. Чуть-чуть осталось. Не так уж и много, но хоть что-то. Я нашел его чашку, наполнил и поставил на стол. Его голая рука потянулась к ней. Он поднял и выпил. Когда я снова занял свое место, то заметил, что его рука в перчатке была все там же, где я ее оставил. Я взял его за руку: