Страница 43 из 48
– Это мое! Кто вмешался в его изменения? Какой глупый дракон осмелился изменить то, что принадлежит мне?
– Ты имеешь в виду, кто осмелился спасти ему жизнь? Кто осмелился исправить его тело так, чтобы ему не приходилось выбирать между пищей и дыханием? Об этом ты спрашиваешь? – требовательно переспросила Малта.
Взгляд Тинтальи перепрыгнул на Малту, ее горло и щеки покрылись красными пятнами, а чешуйки на шее резко встопорщились в ряд гребней. Я думал, королева Малта, по крайней мере, отступит. Вместо этого она шагнула вперед, Рейн одновременно переместился с ней, все также держась рядом. Я был поражен, увидев схожий румянец, окрасивший гребень из плоти над ее лбом. Малта стояла, уперев руки в бедра и запрокинув голову. Узоры на чешуйках ее лица повторяли в миниатюре, как в зеркале, узоры Тинтальи.
Огромные глаза дракона сузились:
– Кто? – снова потребовала она ответа.
Холодок пополз по моему позвоночнику, и я задержал дыхание. Никто не проронил ни слова. Ветер бродил среди нас, вдобавок к ознобу взъерошивая волосы и заставляя краснеть носы.
– Я думал, ты будешь рада увидеть, что я до сих пор жив. Ведь без изменений, произошедших во мне, сомневаюсь, что так и было бы, – Фрон шагнул вперед и встал между родителями и драконицей. Рука Малты потянулась, чтобы удержать его в безопасности, но Рейн перехватил своей рукой ее запястье. Медленно он опустил ее руку вниз и затем сжал в своей. Он что-то проговорил Малте, и я увидел, как ее лицо на миг исказилось страданием. Она вынуждена была молча смотреть, как ее сын противостоял сформировавшему их всех дракону.
Тинталья не отвечала. Признает ли она, что ей было все равно, жив мальчик или умер? Но она была драконом.
– Кто? – потребовала она, и цвета на ее горле вспыхнули ярче. Никто не ответил, и тогда она просто толкнула Фрона в грудь мордой. Он отшатнулся, но не упал. Этого было достаточно.
– Держись от меня подальше, – сказал я Ланту и сделал три шага на открытое пространство, окружавшее дракона. Мои стены были напряжены. Я усилил голос до крика:
- Тинталья! Я здесь!
Быстрее броска змеи она повернула голову, и ее пристальный взгляд обратился ко мне. Я практически ощущал давление этого тяжелого взгляда, когда она сказала:
– И кто же ты, тот, кто осмелился использовать мое имя?
– Ты знаешь меня, – я говорил сдержанно, но громко, чтобы быть услышанным. Фрон оглянулся на родителей, но не стал отступать и укрываться за их спинами.
Тинталья фыркнула. Она переместилась и оказалась передо мной. Запах ее дыхания был мясным и сильным.
– Мало тех людей, кого я знаю, маленький комарик. Тебя я не знаю.
– Но ты знаешь. Это было много лет назад. Ты желала выяснить, где находится черный дракон, и преследовала меня во снах. Ты хотела освобождения Айсфира из его заточения. Я один из тех, кто сделал то, что ты сделать не могла. Я сломал ледник и освободил его от обоих видов мук – ото льда и от пыток Бледной Женщины. Так что ты знаешь меня, драконица. Также, как знаешь мою дочь, Неттл. И тебе известно, что ты моя должница.
Общий вздох пронесся вслед за моими словами. Краем глаза я увидел, как на ступеньках появилась леди Янтарь, Спарк и Пер сопровождали ее с обеих сторон. Я молился, чтобы она не вмешалась и тем самым уберегла молодежь от знакомства с драконом. Тинталья пристально смотрела на меня, ее глаза переливались золотом и серебром, и я чувствовал давление ее разума на мой. На мгновение я опустил свои стены пред ней. Я показал Неттл в ее наряде с крыльями бабочек из снов. Затем я захлопнул врата моего сознания, вытолкнув ее прочь и отчаянно надеясь, что мои стены смогут выстоять.
– Она, – Тинталья превратила простое слово в ругательство, – не комар, нет. Овод, кусачее, жужжащее кровососущее…
Я никогда не видел дракона, который бы так выражался. Я почувствовал внезапный приступ гордости за Неттл. Она использовала свой Скилл и манипуляции со сном, чтобы нанести ответный удар драконице, обратив против этого существа ее же собственное оружие. Без какого-либо соответствующего обучения магии Видящих Неттл не только склонила Тинталью к своей цели, но и убедила эту королеву с характером сделать так, чтобы Айсфир сдержал обещание, данное принцем Дьютифулом - положить голову черного дракона на камни очага материнского дома Эллианы. Вторжение Айсфира в материнский дом нарчески привело к некоторому повреждению дверной притолоки, но обещание было исполнено, и Дьютифул получил свою невесту.
И драконица вспомнила мою дочь! На одно волнующее мгновение мое сердце балансировало на грани восторга. Так близко к бессмертию, как только может подойти к нему человек!
Тинталья приблизилась ко мне. Цвета захлестывали ее, как пламя поглощает лес.
– Ты вмешался в моих Старших. Это оскорбляет меня. И я ничего тебе не должна. У драконов нет долгов.
Я заговорил прежде, чем успел обдумать свои слова:
– У драконов есть долги, просто они их не платят.
Тинталья встала на задние лапы, высоко подняла голову и откинула подбородок. Ее глаза быстро завращались, цвета замерцали, и я скорее почувствовал, чем увидел, что все – и драконы, и люди, отступили от нее.
– Фитц, – резко прошептал Лант, – извинись.
– Вернись обратно, не подходи! – прошептал я.
Я готовился умереть. Умереть или быть ужасно искалеченным. Я видел, что кислотный выброс дракона делает с людьми и камнем. Я приготовился. Если бы я побежал, если бы укрылся за другими, они погибли бы вместе со мной.
В меня ударил порыв ветра, и затем, так же легко, как пикирует вниз ворона, между мной и смертью приземлился маленький алый дракон. Через мгновение я почувствовал внезапный вес на плече, и:
– Фитц! – приветствовала меня Мотли и добавила: – Привет, глупыш!
Алый дракон сложил свои крылья так, словно это было важной задачей, которую нужно было выполнить особым образом. Я думал, Тинталья распылит кислоту в это существо за то, что оно воспрепятствовало излить ей свою ярость. Вместо этого оказалось, что она рассматривает красного дракона с недоумением.
– Хеби, – сказала мне ворона. – Хеби, Хеби, – Мотли развернулась и внезапно злобно клюнула меня в ухо. – Хеби! – настаивала птица.
– Хеби, – повторил я, чтобы успокоить ее. – Дракон генерала Рапскаля.
Мое подтверждение успокоило ее, и ворона радостно захихикала:
– Хеби. Хороший охотник. Много мяса.
Лант схватил меня за руку.
– Отойди, дурак! – прошипел он мне. – Пока ее отвлекает красный дракон, убирайся с ее глаз. Она хочет убить тебя.
Но я пошевелился, только чтобы избавиться от его хватки. Маленький алый дракон встретился лицом к лицу с огромным синим. Голова Хеби покачивалась на змеевидной шее. Все мыслимые оттенки красного вспыхнули на ней. В ее вызывающей стойке не было сомнений. Я ощутил, как они начали общаться между собой, но я не мог извлечь никакого смысла человеческих слов из низкого громыхания красного дракона. Это было, как волны давления в воздухе, поток мыслей, который я мог ощутить, но не разделить.
Гребень и ряд встопорщенных чешуек на шее Тинтальи укладывались, как опускается сама собой шерсть на загривке собаки, когда ее агрессия спадает. Изгиб шеи смягчился, затем она подняла глаза, и я ощутил ее пронзительный взгляд. Тинталья заговорила, и ее слова были понятны всем, вопрос прозвучал как обвинение:
– Что тебе известно о бледных людях и их Служителях?
Я вздохнул и заговорил отчетливо, чтобы все драконы и собравшиеся люди услышали:
– Я знаю, что Служители украли мою дочь. Я знаю, что они уничтожили ее. Я знаю, что я разыщу их и убью стольких из них, скольких смогу, прежде чем они уничтожат меня, – мое сердце забилось быстрее. Я стиснул зубы и затем добавил: – Что еще мне нужно знать?
И Хеби, и Тинталья совершенно успокоились. И снова я ощутил поток общения между ними. Я задавался вопросом, были ли посвящены в предмет их разговора другие драконы или кто-то из Элдерлингов. Сквозь толпу протискивался генерал Рапскаль. Он был одет очень просто, в гамаши и кожаную рубашку, руки были грязными, будто он только что оторвался от какой-то работы.