Солдат

Такой была моя первая встреча с императором. С каждой новой встречей он чувствовал себя все свободное. Скоро и я стал относиться с большим дружелюбием к этому невысокому вежливому человеку, прилагавшему много усилий, чтобы вести себя с достоинством в трудном для него положении. Я считал, что Хирохито нашел правильный тон во взаимоотношениях с представителями нации, которая победила его страну.

После этого мы часто виделись с императором, а когда приехала миссис Риджуэй, стали встречаться пе только в официальной обстановке, но и на светских вечерах. Однажды император и императрица пригласили нас на завтрак в свой дворец. Изысканные блюда, приготовленные искусным поваром-фраицузом, подавались в западном стиле. На завтраке присутствовали только члены императорской фамилии. Это была очень' приятная неофициальная встреча, которая чрезвычайно понравилась миссис Риджуэй и мне. После подписания мирного договора, накануне нашего отъезда в Соединенные Штаты, мы снова были приглашены па семейный обед, устроенный в нашу честь.. И когда мы покидали императорский дворец, у нас было такое чувство, словно мы прощались со старыми друзьями. В моем доме в Питсбурге стоят четыре великолепные японские вазы, две из которых сделаны из серебра и кованого золота. Эти вазы были выбраны для миссис Риджуэй личным экспертом императора по изделиям японского искусства.

Подписание мирного договора с Японией поставило меня перед проблемой жилища. Так как Япония снова становилась суверенной страной, мы, естественно, должны были прислать сюда своего посла, а единственным подходящим местом для его резиденции было чудесное мраморное здание американского посольства, в котором размешались наши дипломаты еще до войны.

Поэтому с прибытием посла мы должны были переехать в другое помещение. Это беспокоило меня, так как предстояло заново меблировать и отделать другой дом. Прилетев в Токио в первый раз после отставки Макар-тура, я заявил нашим официальным лицам, что не хочу устраивать свою резиденцию в помещении посольства. Генерал Макартур известен всему миру, он старый, заслуженный кадровый офицер, а я, как офицер с гораздо более скромным именем и опытом, прекрасно могу поместиться в другом месте. Сначала члены моей официальной свиты и даже сам генерал Макартур согласились со мной, но когда я через два дня вернулся в Токио, чтобы занять свой пост, их мнение изменилось. Они заявили, что речь идет о престиже Соединенных Штатов и я ни в коем случае не должен жить в другом месте.

Итак, я поселился в посольстве, где с трудом поворачивался среди старой мебели и ветхих безделушек. Семья Макартура, естественно, увезла с собой все чудесные вещи, приобретенные сю за годы жизни за границей, и мне осталась только тяжелая мебель, которая находилась там еще до войны.

Через несколько месяцев, захватив с собой нашу собственную обстановку, приехала миссис Риджуэй, и вскоре заново отремонтированный дом не только приобрел жилой вид, но и был великолепно обставлен и украшен с изысканным вкусом.

Подписание мирного договора означало, что всю эту работу придется повторить. Мы переехали в прекрасный дом барона Мейда, который заново отремонтировали и меблировали и где опять начали создавать домашний уют.

Наши дни в Токио скрашивались постоянными наездами туда высоких гостей из Соединенных Штатов. Одни из них останавливались у нас, другие предпочитали располагаться в чудесных комнатах американского посольства. Среди первых были генерал Маршалл и Даллес, приезжавшие на короткое время по служебным делам. Другие же, например, сенаторы Смит и Спаркмэн с женами,. вице-президент Баркли и его жена, губернатор Калифорнии Уоррен (теперь он председатель верховного суда), имея больше свободного времени, успевали осматривать достопримечательности Японии. Тех, у кого было такое желание (а Оно было у большинства), мы отправляли на машинах в Никко и Пара, близ Токио, где находятся знаменитые храмы. Все дамы проявляли большой интерес к цветам и к сложной японской церемонии чаепития. Все они были восхищены японскими шелками и парчой. Японские дельцы получали немало выгод от наездов наших гостей.

Мы прожили в доме барона ровно тридцать дней. Как раз к тому времени, когда перестановка мебели была закончена и для каждой веши было найдено место, я получил приказ прибыть п Париж. Генерал Эйзенхауэр возвратился в Соединенные Штаты, где он был выдвинут кандидатом на пост президента, а я должен был заменить его в должности верховного главнокомандующего вооруженными силами НАТО.

Многие солдаты,/С ожесточением дравшиеся с японцами в бассейне Тихого океана, за дни оккупации про-ншслись к. ним симпатией и с сожалением покидали эти чудесные острова и своих новых друзей. Миссис Риджуэй и я уезжали из Японии с теми же чувствами: Премьер-министр Иосида дал в нашу честь прощальный обед, на который был приглашен узкий круг лиц —всего двадцать четыре человека. В конце обеда он встал и произнес любезную речь, в которой коснулся нашей совместной работы. В его речи чувствовалось душевное волнение, столь необычное для представителя расы, гордившейся своим умением скрывать истинные* чувства. На минуту мне даже показалось, что от волнения он не емо* жет продолжать свою речь. Да и у меня, когда я сам встал для ответного тоста, к горлу подступил комок. Мы много работали вместе над вопросами большой важности, и я стал испытывать к нему большую теплоту и привязанность, как к старому, дорогому другу. Очень трогательным было также прощание с японским персоналом, обслуживавшим наш дом и оказавшимся весьма преданным нам. Все слуги выстроились, чтобы официально попрощаться с нами, но когда мы если в машину, они через окно старались пожать нам руки и потом долго бежали рядом с машиной.

Из Токио в Париж мы отправились нс прямым, а кружным путем — через Соединенные Штаты. Это меня устраивало, так как перед вылетом в Вашингтон, я мог бы заехать в Сан-Диего и повидаться с матерью. Кр&ме того, мне было предложено выступить на обьедиг ней ной сессии конгресса, и это очень волновало меня. Пока мы летели над Тихим океаном, я набрасывал заметки и, прибьщ в Саи-Диего, продиктовал окончательный вариант своего выступления. Мои советники прочли и остались недовольны. Я попросил их подготовить что-нибудь лучшее, и они принялись за работу. Но то, что написали они, понравилось мне еще меньше, чем мой вариант им, и поэтому я решил воспользоваться своим текстом.

Вес сошло хорошо. Прибыв на объединенную сессию, я, к счастью, почти не волновался. Все казалось мне необычным. Жертву, то есть меня, пропустили в помещение спикера, затем ввели в зал и но длинному центральному проходу подвели к трибуне спикера. Когда мы шли по залу, мои спутники отметили, что я выгляжу значительно спокойнее своего предшественника.

• — А кто это был? — спросил я.

— Королева Нидерландов Юлиана.

Должно быть, я все-таки волновался больше, чем мне тогда казалось, потому что сейчас, хоть убейте, не могу вспомнить ни имени, ни лица господина, который сказал м не это.

Когда мы летели через океан, с нами произошел случай, который несколько пощекотал мои нервы. По плану полета, составленному еще в Токио, мы должны были сделать посадку на острове Мидуэй для заправки горючим. По вот ночью ко мне зашел пилот и сказал, что все идет великолепно, ветер благоприятный, горючего еще много, и поэтому можно лететь прямо п Гонолулу без посадки для заправки. Па это я-ответил, что он волен поступать как' считает нужным.

На следующее утро мы пролетали над каким-то островом. Мне объявили, что это один из Гавайских островов и что через 45 минут мы будем в Гонолулу. Я немного знаю расположение Гавайских островов, и мне показалось, чтб это какой-то другой остров. Достав карту, я убедился в своей правоте. К этому времени мы находились в воздухе уже часов 14—15, и я понимал, что горючего у нас оставалось очень мало. Впереди было еще три аэродрома: аэродром ВМФ па мысе Барберс-Пойнт, аэродром кор* пуса морской пехоты в Эва и большой аэрод ом Хикам, где мы и предполагали совершить посадку. Необходимо было сразу же принять решение: или постараться дотянуть до Хикама, или сесть на одном из ближайших аэродромов. Я поговорил с борт-инженером и увидел по его лицу, что он озабочен. Потом я спросил пилота, придется ли делать круг перед посадкой. Он сказал, что з этом нет необходимости, гак как ветер благоприятный и можно будет сразу идти на посадку. И я принял решение лететь иа. Хикам. Туда мы и прибыли, причем все четыре мотора работали па такой обедненной смеси, что давали перебои. Мы пролетели без посадки почти 16 часов и сели, когда горючего в баках оставалось всего иа 15 минут полета. Я бы не сказал, что это происшествие развеселило меня, особенно если учесть, что со мной была жена с ребенком. Правда, у всех были парашюты, но прыжок с парашютом над океаном или над горами острова Оаху вовсе не казался мне выходом из положения.