Страница 91 из 103
То, что пошлость и ложь присущи любой сфере жизни, Мори было хорошо известно, но ей было больно еще раз самой убедиться в этом. Только для того, чтобы лучше понять Нэда как актера, она взяла в театре и перечитала несколько драм Юджина О’Нила, Теннесси Уильямса и Миллера. Какой примитив! Еще примитивнее то, что она по-прежнему молчит насчет Тони. Черт подери, она ведет опасную игру! Но разве можно рисковать тем, что так сладостно?…
Мори инстинктивно избегала риска и тем самым только усложняла ситуацию. Она попросила Анну, подругу студенческих лет, уступить ей свою однокомнатную квартиру. Анна была истинно славянской натурой во всем, начиная с пышных бедер и кончая убежденностью, что любовь — самое ценное достояние человека. Дорогу любви! Анна пошла ей навстречу, высказав, однако, все, что она думает по этому поводу. Вскоре Мори обосновалась в квартирке, в окна которой заглядывали деревья из сада. Целый день комната была залита зеленоватым светом, и Нэд отметил, что это делает их похожими на шекспировские привидения. Они раскрылись здесь до конца, если конец вообще возможен. Они спорили, когда Нэд брал на себя роль философа, грустили, когда он представлялся пасынком судьбы, буйствовали, когда он изображал донжуана. Удивительно! Все эти роли у него одинаково хорошо получались, потому что он жил каждой из них. Прирожденный артист! Как человек творческий, он во всем был верен своему призванию. Это тоже было банально, хотя и возвышенно. Ах, эта милая жизнь! Очарование и пошлость соседствуют в ней. Он вводил ее в заблуждение, она ему лгала, и все же, наверное, никогда ей больше не испытать столько нежности ко всему вокруг, такой благодарности за то, что она живет на свете…
— Иди ко мне, любовь моя, — шептала Мори.
И Нэд склонялся над ней с пылающим взором и просил ничего не говорить. Как наливается зерно с каждой каплей дождя, так и их страсть разгоралась от каждого брошенного слова. Искренняя страсть со своими уродливыми атрибутами: потом, полубредом, судорогами, странным отупением. Это делало их достаточно агрессивными. И без всякого Тони. Вопреки самым благим намерениям…
X
Кое-как дотянув до конца отпуска, Тони и Душка возвратились домой. Лето подходило к концу, а большой город все еще казался пустынным. Оголенные липы под окном комнаты Тони потемнели и как бы уменьшились. Свистящий ветер, предвестник осени, поднимал пыль и время от времени пригонял с окраин заплутавшего воздушного змея. Как печально было вокруг!..
Тони вернул на полки томики Стендаля и Бальзака, так и не зная, что они ему дали и стоило ли их читать вообще. Он постарался сразу включиться в работу, и это ему удалось. Сидя в конференц-зале, он заставлял себя внимательно вслушиваться в сообщения об экспорте, о ходе выполнения договоров и валютных операциях. Но время от времени голова его невольно падала на грудь. Мори! Безотчетная грусть снедала его с той же неумолимостью, с какой водоворот затягивает случайного купальщика. Но разве он вправе в чем-то ее обвинять? Он понял, что любовь — это вечная тайна, независимо от того, любит ли один или оба. Он никогда и никому не расскажет, какие страдания принесла ему любовь! Как однажды утром ни с того ни с сего он начал биться в ванной головой о стену. Или о ночах, когда он с криком просыпался. Теперь это в прошлом и, наверное, больше не повторится, но Тони чувствовал себя обделенным. Боже праведный, неужели жизнь способна так безжалостно и бесповоротно отнять то, без чего она немыслима? Если ему удастся встретиться с Мори, он постарается быть непредвзятым и независимым. Нужно, чтобы она почувствовала это. И ему надо знать, как она себя поведет в новой ситуации. Он поедет к ней.
Тони, хотя и с некоторым трудом, порвал с Душкой, чему предшествовал ряд комичных моментов. Нет, чудеса все-таки бывают. Этой вздорной бабенке удалось подписать договор на какой-то свой сборник стихов. Она была настолько этим воодушевлена, что ни много ни мало предложила ему на ней жениться. Тони просто обомлел. На курорте она изменяла ему, это было видно невооруженным глазом. Сразу после возвращения Душка на несколько дней пропала, а в одно прекрасное утро явилась навеселе, с рассеченной губой. Она, видите ли, праздновала свой литературный успех! Противно смотреть! Ничего не скажешь, она была привлекательнее, чем когда бы то ни было, — загорелая, крепко сбитая, вся словно созданная для «простых земных радостей», но как она была ему противна! Тони послал ее к черту, и Душка разразилась рыданиями. С ним тоже чуть не случилась истерика. Пусть она лучше оставит его в покое, иначе…
На следующее утро, собрав небольшой чемодан, Тони сел в самолет. Не успел он съесть шоколадку и выкурить сигарету, как самолет приземлился. По дороге с аэродрома он с нетерпением и беспокойством смотрел в окно автобуса. Может быть, Мори заглядывала в эту церковь, чтобы поразмыслить. Не исключено, что она гуляла по этому бульвару. Тони сник, ну да это не страшно. Зачем он строит догадки на ее счет? Лишние хлопоты! Она не стоит этого, как и все остальные. Надо зарубить себе это на носу. Он дурак, если собрался распять Христа, веруя в него.
Но как только Тони увидел Мори, у него перехватило дыхание и все доводы мигом вылетели из головы. Он покрылся испариной и размяк. Это был один из роковых моментов в его жизни, и он не смог его встретить с честью. Тони до глубины души ненавидел себя за собственную слабость и только глупо улыбался. Да и Мори чуть не лишилась чувств.
Ну и денек выдался! Придя в себя, Тони заявил Мори, что теперь и он ее разлюбил и потому приехал выяснить, как им быть дальше. Их брак держался исключительно на его любви и только благодаря ей имел какой-то смысл. Детей у них нет, общих интересов — тоже, да и говорить им, собственно, не о чем. Ей это прекрасно известно. Выплеснув все это, Тони искушал свою злосчастную судьбу и хотел выяснить для себя, как далеко он может и осмелится зайти. Он был полон решимости дойти до конца, чего бы ему это ни стоило. Мори внезапно его перебила.
— Ладно, — сказала она, — я согласна…
Мори поднялась с кровати, в которой Тони ее застал, и прошла в ванную, чтобы одеться. На одиннадцать у нее назначено свидание с Нэдом, а сейчас девять. Нужно придумать убедительный предлог, чтобы отказать Нэду, и потом ни за что не выходить с Тони из дома до его отъезда. Хорошенькая ситуация! Тони, не пропускавший ни одной юбки, сочтет себя оскорбленным, если заподозрит ее в чем-то подобном. Ну, а обожествляющий себя Нэд придет в бешенство, если его осквернят ложью. Хорошенькая ситуация! Мори почувствовала, что у нее дрожат руки и выступает холодный пот. Вернувшись в комнату, она сказала:
— Ты мог бы обо всем этом написать в письме…
— Неужели?!
Тони смотрел на нее. Нет, это была не прежняя Мори, а какое-то худое, настороженное и все же поразительно красивое существо. Что же произошло? В конце концов, ей должно быть совершенно безразлично, что он здесь и что он…
— Куда ты собралась? — спросил он.
— Я сейчас вернусь, — сказала Мори и ушла.
Она прибежала к Анне, которую застала за чтением какого-то романа, и все ей рассказала. Анна потупилась. Да, она всегда была готова служить любви, но никак не обману. Анна страшно удивилась и была шокирована. Значит, Мори замужем, и теперь…
— Умоляю тебя, — повторила Мори с дрожью в голосе. — Ты случайно зашла и застала меня в постели. Тяжелый грипп… Пообещай же мне! Прошу тебя! Ну, привет…
Ох, такой молящий тон и Иуде раскрыл бы райские врата. Анна чуть не расплакалась.
— Бедная моя подружка, — только и сказала она.
Ну и денек! Невыносимое утро, в течение которого они в основном молчали, строя различные догадки относительно друг друга. Все было так, как они хотели: он сказал, что разлюбил, а она дала ему полную свободу. Развод! Ну и прекрасно! И все же связь между ними непонятным образом до конца не оборвалась. Мори была готова убить Тони за произошедшую с ним перемену. А Тони, хоть и разжигал в себе ненависть к Мори воспоминаниями о том, чего он от нее натерпелся, невольно возвращался к мучительному вопросу, чем вызваны перемены в ее облике. От одной мысли, что это следствие физической близости с кем-то другим, у него закипала кровь. Даже странно, что вопреки антипатии, которую он теперь все же испытывал к Мори, он не мог спокойно представить себе ее в объятиях чужого мужчины.