Страница 92 из 103
Потом они сели обедать. Клара неугомонно щебетала, и Мори впервые была ей за это благодарна. Виктор держался сдержанно. Да, он был хорошим отцом, но и настоящим мужчиной. Он не приветствовал неверность, но и не причислял невольную измену к разряду смертных грехов. Случилось так, что Мори, нося фамилию одного мужчины, влюбилась в другого. Ну и что из этого? Виктор внимательно вглядывался в Тони. Он никогда не понимал людей, занимающихся торговлей. Если мыслить категориями литературы, Тони — это Рэт Батлер из романа Маргарет Митчелл, хотя Мори никак не назовешь Скарлетт О’Хара. И все же она должна выпутаться из этой истории, не обронив ни единого пера. Виктор любил Мори, любил по-настоящему. Странно, что он не советовался с ней по поводу своих сочинений. Дела у него все еще были плохи, роман не двигался с мертвой точки, и он был этим раздосадован. Но не об этом сейчас речь.
— Может быть, пройдемся? — предложил Тони после обеда, решив любым способом выяснить, что происходит с Мори.
Она сослалась на то, что у нее раскалывается голова.
— В таком случае прими аспирин…
Через полчаса он повторил свою просьбу. Мори закурила, дрожа и чувствуя дурноту и слабость. Минуту назад она заметила, как Нэд промелькнул в окне комнаты отца. Он был рядом, в двух шагах от нее, ничего другого и нельзя было ожидать, но как сказать об этом Тони — мужчине, который тоже имел к ней определенное отношение?
Между тем Тони пристально наблюдал за Мори, и его тревога росла. Почему у нее такой странный вид? Кажется, скоро все станет ясно. Он выпьет свою чашу до дна. Но, боже мой, он только одного не понимает, зачем он себя мучает? Любовь прошла, остался лишь горький осадок, к чему в этой ситуации быть таким дотошным и настойчивым…
— Пойдем, — повторил он. — Оденься понаряднее. Ты ведь знаешь…
Дураков, разумеется, нет. Вызвав однажды подозрение, ты потеряешь доверие навсегда. Да, но, в конце концов, ей не в чем себя винить. В их отношениях с Нэдом нет ничего удивительного. Они удивительны разве что по силе страсти. Если бы еще Нэд постарался вложить в них немного больше души…
— Хорошо, идем, — сказала она.
И все случилось так, как должно было случиться. Они сразу наткнулись на Нэда. Он окликнул ее и стал расспрашивать про то, как она себя чувствует, но тут Тони вставил какую-то фразу, назвав ее женой. Нэд едва заметно вздрогнул, слегка побледнел, сделал большие глаза, но тут же нашелся. Да, это был прирожденный актер — кошка, тигр, — ничто не могло застать его врасплох, так же как никакая заминка на сцене. Уже через минуту он, восхитив Мори, взял себя в руки. Когда Нэд отошел от них, все выглядело так, будто он ее приятель, обрадовавшийся случайной встрече. Тони так и не удалось разрешить свои сомнения.
Пока он продолжал в них копаться, Мори пыталась собраться с мыслями и успокоиться. Как унизительно это ее состояние животного страха. Она так боялась худшего и, когда все обошлось, совершенно раскисла. У нее буквально дрожат коленки. Чего стоит ее так называемый интеллект, если она может быть на высоте, только когда дело впрямую ее не касается?! Она намеренно скрывала свое замужество, а едва это поставило под угрозу ее любовь, тут же переполошилась. Единожды споткнувшись, ей теперь будет трудно обрести равновесие. Придется оправдываться перед Нэдом, а он будет беситься. Ну почему она один-единственный раз в жизни не смогла быть твердой — придумала бы что-нибудь и не пошла с Тони на улицу.
Тони отвлек ее от мыслей, сказав, что с ней поздоровался кто-то из прохожих. Он увидел, как Мори невидящим взглядом посмотрела этому человеку вслед. Она словно ослепла и потеряла дар речи. Это заставило Тони задуматься. Да у него просто нет права устраивать Мори допрос. И настроения тоже. Он вдруг увидел перед собой такое безмерно грустное существо, так напоминающее его самого совсем недавно, что невольно улыбнулся. И Мори, и он шли на поводу у своих чувств, словно блуждая в тумане. Цивилизованные, образованные люди, способные в жизни творить чудеса, они оказались бессильны справиться с тем, что творилось у них в душе.
XI
Ничто сущее безвозвратно не исчезает. Если что-то ушло, оно почти наверняка ушло не навсегда. Любовь женщины к одному мужчине может когда-нибудь воскреснуть в ее чувстве к другому. Нужно только пережить время, когда все летит под откос и ничто не в силах спасти любовь. Феникс возрождается не напрасно. В этом есть глубокий смысл, правда, только для тех, кому этот смысл доступен.
Разыскивая Нэда в театре, Мори уже знала, что эта встреча только ускорит крушение всего, что у них было и есть. Он будет воспринимать ее теперь как человека, не сделавшего выбор в весьма деликатной ситуации. Насколько это обидно и непростительно, ясно и так. Нужно, значит, готовиться к худшему и не обманывать себя. И все же пытаться логикой побороть страсть — самое безнадежное дело…
Пока Мори ждала его в вестибюле, ей внезапно пришло в голову, что она пришла проститься с чем-то самым для нее дорогим. Когда Нэд появился, у них завязался разговор, естественно, не приведший ни к чему хорошему. Но кто, кроме вымышленных героев, может сдержаться от крика, когда у него душа разрывается на части? Нэд, уверенный, что у него больше прав на другого человека, чем у кого бы то ни было, не удержался от оскорблений. Мори оказалась у него рабой своих грязных чувств. Мори тут же заявила, что он смешон. Смешон?! Но тот, кто разыгрывает драму, никогда не смирится с тем, чтобы его действия считали комедией. Нэд дал ей пощечину и расплакался. Мори, хотя и привыкла всегда уступать Нэду, с трудом заставила себя взять его дрожащую руку.
Все было забыто, как только они оказались в квартирке у Анны. Но после сцены бурной страсти Нэд снова был готов обвинять Мори во всех смертных грехах. Себялюбец скорее умрет, чем откажется от возможности докопаться, обманут он или нет. Нэд уже не мог остановиться и спросил, кем, в конце концов, приходится Мори Эмил? Мори покраснела, почувствовала это и подумала, что зря теряет самообладание. Кем мог ей приходиться Эмил, этот пожилой, добрый и слабый человек? Да никем, просто приятным собеседником. Нэд, разумеется, не поверил. Мори стукнула рукой по столу, закричав, чтобы он не смел говорить ей пошлостей, и тут же смутилась, поняв, как банально это звучит.
Она сникла и смотрела теперь на Нэда с недоумением. Было странно, что он совершенно не понял ее сути. Не понял, насколько она порядочна и насколько вообще может быть порядочна умная женщина, над которой не довлеют амбиции. Ему и в голову не пришло, что она полюбила впервые и, вероятно, поэтому ведет себя недостаточно гибко. Наконец, Нэд даже не подозревал, что его поведение может вызвать у Мори такое неприятие, что она отречется он него гораздо быстрее, чем он думает. В Фому неверующего совсем не трудно заронить сомнение. А любое сомнение — это отрицание уже само по себе.
Мори молча подошла к окну и увидела потемневшие деревья. Осень! Уже осень! В сморщившихся листочках она увидела предвестников холодов. Конечно, можно себя преодолеть, бороться и сохранить Нэда. Но захочет ли она рисковать, зная, что ее неминуемо ждут мучительные ссоры и горькие сцены примирения — жалкие отзвуки былых чувств?! Этого она гарантировать не могла. А что он, в конце концов, может гарантировать ей? Мори чувствовала необходимость что-нибудь предпринять и вместе с тем слишком хорошо понимала бесполезность любых шагов. Как и большинству людей, ей было суждено полюбить. Но если любовь ведет только к страданию — это несправедливо.
Все в этом мире борется за жизнь. Любовь Мори и Нэда тоже не хотела сдаваться. Как-то после обеда, хотя у них не было назначено свидания, Мори целый час тщетно пыталась разыскать Нэда. А два дня спустя он напился и неожиданно заявился к ней. Они делали попытки сохранить любовь, хотя понимали, что прошлого не вернуть. Они всей душой стремились друг к другу и встречались как враги. Нэд ее без конца упрекал: почему она раньше ничего не сказала, почему продолжает молчать, не надо ли ей быть попроще? Так углублялась возникшая между ними пропасть. Мори тоже стала часто срываться, и это ее угнетало. Наконец она не выдержала, сказала Нэду, что он грубиян и глупец, и попросила оставить ее в покое.