Ангелы

В общем, спасая мою многострадальческую задницу, он навалил на нее еще больше кала. Так что помимо ночных разгрузок мне, черт возьми, надо было еще и стих чертов сочинить.

Стоит ли говорить, что я очень смутно помнил, как выглядят стихи, я даже не говорил о какой-либо возможности написать самому эту херню. Конечно же, спасибо я брату сказал в троекратном размере. Я ненавидел его. Хоть он и доказывал, что у него не было выбора, я все равно думал, что это было сделано специально. Ну и в результате, пока Роза готовилась к встрече с чокнутой Лафортаньяной, я, вместо того, чтобы спать в этот момент, сидел и пытался притвориться поэтом. Для этого у меня было почти все – ручка, бумага, девушка, нищета, молодость и любовь… Но мне не хватало боли! А это очень сильный недостаток! За неимением боли писать искренне не выйдет. Без боли все получается слишком лживым. Чего стоит написать стих, посвященный любви без боли? Ничего. Но найти смысл этих строк будет проблемно. Пустота чернильных строк – стих без боли. Но одна лишь черта, проведенная болью вмещает в себя ни одну страждущую жизнь и все что с ней связно… Твою мать, у меня не было боли… и я писал пустынную чушь на белоснежном листе, которая вылезала из моей головы по строкам, как нежеланные дети. Там не хватало только песчаных бурь и перекати-поле. Это все, на что я был способен.

Я писал…мял и выкидывал. Перекати-поле. Пустота пустыни. Я писал. Мял. Ничего не выходило. Время убегало…Время утекало… Время послало меня на хер. На листе оставалась чернильная пустыня. Я писал… Времени не было. Я написал. Я поверил, а вдруг Роза любит пустыню и перекати-поле…

Магазин должен был открыться через пятнадцать минут. Я достал клочок бумаги с писаниной в форме стиха и прочел еще раз.

Однажды кто-то проснется,

Кто-то закроет глаза навсегда,

Лишь цепь вопросов замкнется.

Кажется, свет не исчезнет никогда.

Что взбаламутит кого-то?

Где же тот секрет?

Для любви…но нет, не то!

А может это бред?

Однажды кто-то поймет,

Рассвет – это мнимый ответ.

Цепь вопросов – один лишь гнет.

Глупые люди, помните слово «нет».

Однажды будет одно лишь мгновенье,

Возможно, придаст нужных сил,

Попытка прожить в мучении.

Крик души из сизых жил.

Однажды будет луна вместо солнца,

Будет лишь мрак везде и всегда.

И по прошествии мига

Последняя глупость исчезнет в никуда.

Но все-таки странно, немного отважно

Вдруг не наступит больное однажды.

Как-то не был похож мой стих на признание в любви в день рождения любимой девушки. Стих пустыни. Я ненавидел Люцифера за его язык. Я надеялся, что Роза очень обрадуется кольцу и забудет о стихах. Но какая-то тварь во мне подло рушила все надежды, говоря, что у меня заберут и кольцо и бредовые стихи.

– Вы что-то хотели? – к двери магазина подбежал мужчина с красным носом.

Я кивнул ему в ответ, ожидая, когда он откроет дверь. В тот момент мой мозг был занят лишь одним вопросом: у меня такой же красный нос? На какое-то сраное мгновение я забыл о своих несуразных стихах, о Розе, о ее дне, а Люцифере и о его охренительной помощи.

Красный ли у меня нос?

Ничего больше не могло отвлечь меня от этой мысли, пока я не начал выбирать кольцо. Как наивный гондон, я полагал, что моих заработанных кровью и пóтом денег хватит на какое-то особое, красивое кольцо. Я отменно повеселил продавца! Узнав, сколько у меня денег, он культурно намекнул, что у витрины с белым золотом и бриллиантами ловить мне нечего. Указательным пальцем мне ткнули на скудный ряд нищенских колечек из желтого золота. В том ряду выбирать было не из чего. Я взял тонкое колечко, желтого цвета, без каких-либо украшений и излишеств.

Выйдя из магазина, я понял, что я в полном дерьме: нищенское кольцо и мудацкий стишок – все для любимой девушки. Я брел по улочкам к дому. Я не спешил. Да какого черта спешить – мне было страшно! Я боялся испортить Розе настроение своими никчемными подарками. Но какой у меня был выход? Мне очень хотелось провалиться сквозь землю… Или можно было пойти, двинуть кому-нибудь по голове, забрать деньги и купить красивое кольцо…Какая же глупость развлекалась у меня в голове! Земля никогда в жизни не разверзнется передо мной и не позволит свалиться еще одному говну в ее недра. А лупить прохожих по голове… да с чего это они должны скидываться на подарки для моей девушки? Тогда я буду выглядеть совсем и окончательно мудаком.

Я тащился по улице. Начался снег. Огромные ватрушки снежных хлопьев падали с неба. Мне было уже нехолодно по мере приближения к дому, где спал мой постаревший на год ангел. Мой нос теперь, наверное, был бледен, как у мертвеца. Я сам был как мертвец из-за своего собственного идиотизма…

Дверь тихонько скрипнула и я вошел в коридор. В доме стояла невозможная тишина, она разрывала мне голову и грудь. Мне было тяжело дышать… Я даже не думал, что чей-либо день рождения может повергнуть меня в такой шок.

Роза спала. У входной двери, на первом этаже, мне показалось, что я слышал, как она спит, как дышит, как она прекрасна без накрашенных бровей.

Я еще не спал после рабочей ночи…и я не хотел спать. Почему-то мне стало так хреново морально. Но я знал, что как только Роза проснется, я должен был сделать вид, что моему сраному счастью нет несчастного предела.

– Привет! – вниз спускалась девушка ослепительной красоты, в одной лишь рубашке Люца.

Золотистые волосы, густые, как будто на ней был парик. Я никогда не видел, чтобы у человека было столько волос, честное слово. Ее волосы, как волна океана, спускались к пояснице. Глаза, золотисто-коричневого цвета, как клиновые листья красочной осенью. Сумасшедшие, нереальные глаза… Ресницы, темно-коричневые брови…белая кожа…Твою мать… Она должна была быть живой, она не могла быть куклой. Бледно-красные, пухлые губы…Идеальная, гладкая кожа… Как же я хотел, чтобы это чудо оказалось всего лишь миражом моего воспаленного мозга.

– Привет… – брызнув слюнями, ответил я ей.

Девушка улыбнулась и весело спустилась вниз, ближе ко мне. Впервые, мне стало жалко девушку Люцифера. Ведь он пользовался ими только на одну ночь. Мне искренне не хотелось, чтобы золотой девушкой он воспользовался тоже только на одну ночь. Я даже не хотел спрашивать у себя, где он откопал это невозможное чудо природы, я лишь хотел, чтобы он не делал ей больно.

– Гавриил? – ее голос звучал, как идеально сыгранная мелодия Шопена.

Я кивнул в ответ.

– Люцифер рассказывал о тебе пару дней назад, но не говорил, что вы близнецы! Рада знакомству. Меня зовут Нинель!

– Ага! – ответил я и облизал губы, не зная, какого черта делать дальше.

– Как же вы похожи с братом! – пропела она, не прекращая улыбаться.

Я терялся хер знает, где из-за ее присутствия и ее улыбки. Постепенно меня начало попускать, я стал возвращаться к реальности. Эта девушка сказала, что Люц говорил обо мне пару дней назад…Это что, хреновый сон? Два дня назад! Люцифер с этой девушкой уже три дня? Либо я чокнулся, либо мой брат! Как такое было возможно, что мой брат с душою бесплатной проститутки с одной девушкой три дня? Да для него это как половина жизни прожить с одним человеком… Нет. Нет, это невозможно! Я болен! Но девушка не была моим паскудным миражом.

– Мне надо идти… – прошептал я и улыбнулся чудаковатой улыбкой.

Я оставил это божество в коридоре, и словно вихрь, занеся на второй этаж, крадясь к себе в комнату. Мой седовласый ангел спал, раскинувшись на кровати.

«Какого черта, а?» Это все, что было у меня в голове на тот момент.

Нинель.

Как же было бы офигительно, если бы Люцифер похоронил Нинель в своей голове, сердце и душе. В таком случае он перестал бы пускать свои тягучие слюни на Розу и вообще оставил бы ее в покое… А может ему было бы просто насрать?