Ангелы

– Привет! – прозвучал хрипловатый голос.

Я тут же взглянул на Розу. Она открыла глаза и с улыбкой смотрела на меня. Ну, вот мне и конец…с моими оголтелыми подарками. Чуть ли не со слезами на глазах я подполз к кровати, словно провинившийся щенок, и заграбастал ее в объятия. Я хотел спрятать глаза. Мне было действительно стыдно. Провалиться сквозь землю на тот момент? Это всего лишь мечта дауна, а мне надо было просто исчезнуть, как будто вылез какой-то маг-чародей и поковырялся у меня в голове своей корягой, называющейся в простонародье – волшебной палочкой. Я чувствовал себя ничтожеством…

– С Днем Рождения! – прошептал я ей на ухо, так и не показывая глаз. – Все, что я могу сказать тебе в этот чудный день…в твой день, так это – оставайся всегда такой прекрасной…Больше ничего не хочу говорить, чтобы не быть до жути банальным и поверхностным…

Пока я шептал ей, пряча свои глаза, я думала о стыде и нелепости… Перед глазами пробежал образ Нинель в рубашке Люцифера. В тот момент я окончательно понял ошеломительное серьезное различие между страстью и любовью. Я любил Розу, как безумная навозная муха любит коровий кал, как комар, который не может жить без крови, как собака, обожающая глодать кости, как человек, жаждущий увидеть на небе луну и солнце одновременно, но этого никогда не случиться, как растения любят воду, как пустыня, молящая о дожде… И трахнуть Нинель, как жестокий, необузданный маньяк, насладиться ее телом…ощутить ее всю, не боясь притронуться к ней, вообще не боясь… Ведь поначалу мне было страшно дотронуться до Розы, было страшно помять хоть один маленький шип, лепесток… Мне не было жалко Нинель, я не боялся… Да я просто увидел в ней необыкновенно красивый, притягательный кусок мяса. Интересно, что Люцифер увидел в ней? Наверное, то же самое, что и я. Вот чушь какая, а! Почему одни девушки созданы для чего-то большего, чем просто для секса, другие же созданы не больше, чем для секса? Почему одну любят дома, в то время, как в кровати ласкают бешеную суку?

Я решил, что мне ни к чему думать об этом и вспомнил, что обнимаю Розу и пытаюсь поздравить ее с днем рождения. Я аккуратно достал из кармана кольцо (мне не хватило даже на низкопробную бархатную коробочку) и замер. Что я должен был делать дальше? Что сказать? Как и куда спрятать стыд?… В результате я просто надел ей кольцо на палец и опустил глаза, жаль, что они у мены не вытаскивались и не убирались в карман. Им бы там было самое место в тот момент.

– Что это? – тихо прошептала она.

Я, не отрываясь, смотрел на одеяло, и думал, что все – это конец, ну или Роза в начале поржет надо мной, а потом все равно – конец.

– Эй… – протянула она, поглаживая меня по руке. – В чем дело, Гавриил? Что с тобой?!

Я молчал и продолжал смотреть на одеяло, нервно сжимая пальцы… Мне конец…конец…Она будет смеяться, глумиться и всячески издеваться. Я не должен был этого делать…надо было просто купить букет цветов, пару ручек и тетрадок…да хер его знает, что-то полезное.

– Гавриил? – Роза снова позвала. – Ты оглох?

– Послушай… – Я повернул к ней голову, но так и не смог посмотреть в ее глаза. – Я просто хотел… Хотел, чтобы тебе понравилось…

– Да мне нравится! – перебила меня Роза. – Мне никогда раньше не дарили золото! Это самый лучший подарок! Правда!

Мне казалось, что я упаду и двинусь головой об пол от радости. Мне польстили ее слова и, в итоге, все-таки заставили мои глаза осмелиться взглянуть на нее.

Роза светилась неподдельным счастьем. Я никогда не видел такой потрясающей улыбки, таких искренне живых глаз, такой непомерной радости. Короче, по словам Люцифера, Роза явно вступила в реакцию с золотом…И я был счастлив, что она радовалась. И самое милое так это то, что сам того не ожидая, я начал получать благодарность. Ее маленькие руки начали шустро расстегивать рубашку, в то время как ее голубые глаза неотрывно смотрели в мои. Тело, по приказу головного мозга, покрывалось мурашками животной страсти, дикой похоти. В ее глазах стояли слезы…Часть меня жаждала узнать, почему слезы, от чего…Но часть, которая хотела ее, как женщину, не позволяла языку задавать вопросы. Я плюнул на слезы и прикоснулся к ее горячим губам и чуть с ума не сошел.

Да каждый раз, когда мы оставались наедине друг с другом в постели, я сходил с ума. Это достаточно приятное чувство, словно что-то сильное и крепкое хватает за руки и ноги, поднимает в небо с легкостью и аккуратностью. Мое тело не чувствует ни какой опоры, сплошная невесомость, только цепкие когти безболезненно держащие мои конечности. Я, как маленькая детская башенка, витал в облаках, и самое ужасное – мне не хотелось возвращаться на землю. Витать в облаках в наше мерзопакостное время это почти нереально, невозможно. Погрязшие в убогости лжи люди не помнят этих детских радостей. Роза – единственный человек, который опускался в эту пучину тошнотворной брезгливости, чтобы заставить меня витать в гиблых облаках. Я даже не обращал внимания на способ, который она избрала, чтобы мысленно отправлять меня на небеса…

На следующее утро я был не так весел, как мне хотелось бы, и самое ужасное, что в этом некого было винить, кроме себя самого. Роза, как продуманная девочка, не стала отмечать свой день рождения перед экзаменом у Лафортаньяны. Роза поблагодарила меня за подарок и отправилась готовиться к пыткам.

Я просидел с ней весь день и, как не прискорбно признавать, просил ее читать бредовые лекции вслух… Честно говоря, мне было не по себе от мысли, что пойду к бездушной тетке Лафортаньяне даже не прочитав ни одной лекции. Мне ж в таком случае просто не жить! Роза любезно перечитывала по несколько раз злосчастные лекции, словно они ей нравились, чего нельзя было сказать обо мне.

Если раньше я ненавидел предмет Лафортаньяны, а она сама мне просто не нравилась, то в предэкзаменационный день я ее уже ненавидел, а предмет просто ни во что не ставил. Но я был уверен: не было ни одного студента во всем университете, который бы имел дело с этой мерзкой женщиной и не опасался ее, по крайней мере. Я опасался…очень сильно. Мне было не страшно, что из-за ее жуткого предмета меня могли отчислить, а вот то, что она могла унизить меня прилюдно, не давало мне покоя.

Естественно, Люцифер занимался чем угодно, только не подготовкой к мракобесью. Что меня больше всего поражало, да нет, просто убивало, Нинель все еще была в нашем доме. Черт возьми, с одной стороны я искренне хотел порадоваться за брата – возможно, он нашел девушку, которая ему в самый раз. Но с другой стороны – мне это не нравилось. Мне не нравилось, что в нашем доме будет шляться еще одна девушка…причем очень сексуальная и притягательная… В общем, Люцифер весело проводил время, вместо подготовки к экзаменам.

Нинель. Я даже не знал, была ли эта девушка из нашего университета, но то, что она не собиралась встречаться с Лафортаньяной – это был очевидный факт. Когда мы завтракали перед выходом в университет, к нам присоединились Люц и Нинель. На этот раз девушка была одета… по-человечески, но мой придурковатый брат смотрел на нее так, словно с ума сошел. И тогда я усмехнулся: мне в голову пришла идеальная мысль, злая, подлая и правдивая. Благодаря своему бреду я сразу все понял. Я понял, почему Люц так стремительно цеплял Розу, почему смотрел на нее, как на кусок мяса, почему в его глазах пылала страсть, обтрахавшаяся с ненавистью. Ревность. Черт побери, это была ревность. Никогда не думал, что буду ревновать этого недоноска Люцифера к бабе. Мне не нужна была его сексапильная девушка, я боялся, что она уведет Люца из дома. Но что я мог сделать? Я мог только соврать себе и сказать, что искренне желаю брату счастья… Я все-таки эгоистичная сволочь. Хотя именно по причине ревности мой брат доставал Розу… как я думал.

Они расселись за столом. На их мерзко-блаженных рожах застыла гримаса счастья, а на моем мерзком сердце появился рубец. Я начинал ненавидеть стерву, сидящую рядом и мило воркующую с моим братом.

– Сегодня будет весело! – улыбнулся Люц Розе. – Ты готова, лапушка?