Герцог грозового мира

- И по-прежнему относитесь к этому с хорошей долей скептицизма, - Эстилис снова затянулся, тусклый огонек сигареты разгорелся сильнее, в свете соседнего фонаря был виден уплывающий дым. - Безусловно, я вас понимаю. Но поймите и вы меня… нас. Объединенный Мир. Все это делается не для причуды Эссентессеров, а ради благополучия государства. Судите сами: в каждом из регионов находится немногим более ста человек, и только они дают всю магию этого региона. Фактически на их силе, их резервах движется прогресс, ведь именно они регулярно передают накопленную в резервах энергию в искусственные аккумуляторы. Давайте посмотрим в глаза фактам: на силе этих людей работает вся техника региона. В таких обстоятельствах ценен каждый, и каждый должен находиться поближе, чтобы можно было быстро применять заложенный в нем потенциал. Магов мало, Маршал, и никто из них не принадлежит себе, и всем им следует это понять ещё в детстве. Да, жестоко, признаю. Но без этого мы сейчас сражались бы на шпагах и стреляли бы из пушек каменными ядрами. С законами мира приходится мириться.

- Если бы людей воспитывали в любви к родине, - глухо сказал Хор, - они по первому зову пришли бы выполнять то, что необходимо стране, и не понадобилось бы никаких систем.

- О, если бы все было так просто, - Эстилис в последний раз затянулся, подошел к урне и бросил туда потухшую сигарету. - Вы из Грозового Мира, но вы не присутствовали при войне. А тогда было жуткое время. Тогда половина людей плевала на любовь к родине и на саму свою принадлежность к этой родине, хотя полгода назад они изъявляли готовность сделать все, что угодно, для страны. Нельзя давать установку любить родину. Такие вещи люди должны чувствовать сами, чтобы передавать новому поколению, и парой законов проблему не решишь. Нужны длительные кропотливые действия, постепенно объясняющие народу, что они - граждане Объединенного Мира, неотъемлемая часть огромного государства, та часть, без которой не обойтись. И для этого правительство должно показывать себя с самой лучшей стороны, чтобы им не боялись вверять судьбы. И никогда не стоит забывать, что мерзавцы были, есть и будут. Простите, - вздохнул он, - но я не готов разъяснять сейчас народу эти вещи, потому что я видел множество людей, взбесившихся от любви к якобы родине, а на самом деле - просто от гордыни. Пробуйте создавать идеальный мир, Маршал. Может, у вас и получится.

Помолчав некоторое время, Эстилис прибавил:

- Поезд уходит через пять минут. Нам пора.

========== Часть вторая. Серебряный венец ==========

Лента времени: виток назад

Не первая дорога, не первый полет, но впервые - нетерпение, связанное с тем, что ожидало в конце пути. Обычная сдержанность откладывалась в сторону - она заслужила то, к чему двигалась столько лет и что получила теперь. Она имела полное право радоваться, хоть и не слишком громко, дабы не тревожить общественное спокойствие.

Эриция Зорренд, которой через несколько дней предстояло стать Эрицией Эссентессер, направлялась из Серебряного Мира в Квемеру, к Регенту, к своей новой учительнице. Когда выбирался новый её преемник, для многих разочарованием вышел Миане Эссентессер, пятнадцатилетний мальчик, который имел необычайно сильный дар и потому стал заменой погибшему Алексису. Тогда Эриция расстраивалась, теперь же понимала, что ей судьба уготовала более почетную дорогу. Нынешний преемник находился в тени Ориасы, и для того, чтобы запомниться людям, ему требовалось совершить нечто неординарное. Будущему Регенту Грозового Мира более повезло: уже само это назначение выступало на редкость неординарным событием, а получить успех в рамках преобразования страны значило запечатлеть свое имя в истории. Только час назад Эриция осознала это и окончательно уверилась в том, что эта дорога существовала лишь для нее.

Воспитываемая среди Зоррендов, она неплохо знала теории сочетания энергии и общей картины магии, а потому понимала, что раздельное Регентство принесет благо стране, и стремилась стать тем, кто это благо предложит людям. Тоус Зорренд, старый и уважаемый всеми в семье учитель, относился к идее скептически, считая, что Эссентессеры в Объединенном Мире должны быть только одни, иначе же получится не государство, а лоскутное одеяло, грозящее разорваться на несколько частей. Негоже, считал он, после всех усилий, затраченных на слияние стран, снова проводить меж ними какую-то черту, наделяя каждый регион правителями. Эриция возражала, утверждая, что черту провели с самого начала, установив границы для магии каждого Мира, и они весили куда больше, чем наличие Эссентессеров, поскольку в сохранении магических секретов были заинтересованы практически все граждане: от этого зависело благополучие каждого региона.

Немало споров прошло из-за этой идеи, и в итоге стороны остались каждая при своем мнении. И Эриция Зорренд, окрыленная преобразованием страны, летела в столицу, дабы лично принять в этом участие. Молодость будущего Регента не могла помешать выполнению её обязанностей: это Маршалу и Герцогу требовался опыт, а главу магической ветви власти оценивали лишь по способностям.

Маршал её беспокоил: похоже, он не имел ни выдающегося дара, ни достаточного опыта. Его взяли на этот пост исключительно из-за авторства идеи, и Эриция считала, что это неправильно, особенно если учитывать неспокойное положение региона после прошедшей войны. Сможет ли двадцатилетний молодой человек, имеющий военные таланты, но последние десять лет учившийся совсем другому, справиться со всем, что обязан делать правитель? Ко всему прочему добавлялось то обстоятельство, что Грозовой Мир был родиной Мальса Хорана, а значит, там на него могла влиять семья, в особенности отец, который до появления Эссентессеров стоял вторым в регионе после Рондера Мистераля.

Вот Герцог внушал доверие. Он провел немало лет в этом крае, прошел оккупацию, обладал качественным даром, и все это предопределило его выбор. Эстилис Эссентессер подходил на роль правителя Грозового Мира, ну а Маршал… Что ж, придется относиться к нему уважительно как к человеку, придумавшему все это, и надеяться, что два других Эссентессера сумеют исправить его ошибки, а Байонис не забудет своего ученика и поможет ему советами.

Эриция сидела в каюте дирижабля и смотрела в окно, где расстилалось небо - следовало поблагодарить непривычно ясную для середины осени погоду. Шел уже четвертый час с момента их отбытия, поэтому ко всей этой красоте она успела привыкнуть и сейчас просто глядела на неё, предаваясь своим мыслям. На столе стояла нетронутая кружка с давно остывшим чаем: его принесла заботливая спутница, не знавшая, что Эриция пьет чай очень редко, лишь в особые моменты, а этот, несмотря на всю свою торжественность, к ним не относился.

Совсем скоро её ждало прибытие в столицу, которое станет точкой отсчета в новой жизни. Было отчего улыбаться. Да и солнце сегодня светило ярко, словно Облачному Миру захотелось скинуть любимые облака и поприветствовать гостью хорошей погодой. Это обнадеживало, дарило новые силы и уверенность в будущем успехе.

Дирижабль внезапно тряхнуло, грубо выдергивая Эрицию из её блаженного состояния. Что там могло случиться? Неисправность в двигателе? Почему именно сейчас? Воздушный корабль, покачиваясь то влево, то вправо, начал медленно снижаться. В каюту забежал встрепанный матрос.

- Прошу прощения, леди, но у нас аварийная посадка.

- Что? Что случилось? - немедленно потребовала объяснений Эриция.

- Нас сбили. Падаем, - просто сказал матрос и выпрыгнул в коридор, чтобы известить всех остальных пассажиров.

- Как… падаем? - тяжелым камнем сорвался вслед ему практически неслышный вопрос. Эриция не хотела верить тому, что услышала. Как же так? Именно в тот самый момент, когда она двигалась навстречу своему счастью, неожиданная беда грозила оборвать дорогу к нему.

Что же могло произойти теперь? Крушение, смерть? Нет, вряд ли, ведь матрос сказал про посадку, а значит, шансов уцелеть при приземлении хватало. Но кто-то же их сбил, и эти люди внизу, они наверняка захотят сделать то, ради чего спустили с небес гордый воздушный корабль. Кто эти неизвестные? Для чего им понадобилась авиакатастрофа? Эриция не могла найти ответа ни на один вопрос, а зеленые массивы за окном все приближались. Дирижабль спускался на небольшое поле, где можно было сесть, спускался навстречу неизвестности.