Герцог грозового мира

От стойки неторопливо отошла девушка ростом чуть пониже Мальса. Приблизившись к Толлу и Хору, она остановилась, скрестив на груди руки и внимательно рассматривая обоих. Альте Каэндра было около двадцати или чуть меньше. Вытянутый овал лица, бледная кожа - не зря Крылатый Мир считался самым северным регионом страны - темно-серые глаза под тонкими линиями нахмуренных бровей, невыразительные бледные губы, прямой нос и собранные в обычный хвост черные волосы.

- Необязательно кричать на все помещение, Толл, - произнесла она глубоким голосом. Регент в хоре не исполняла бы первую партию: её уделом была вторая, опора и уверенность всей мелодии. В целом Альта производила хорошее впечатление, но при взгляде на Мальса в её глазах пробуждалась неприязнь неизвестной причины. - Думаю, - она учтиво улыбнулась, смотря на него и излучая ту самую неприязнь, - нет смысла представляться друг другу, господин Эссентессер, здесь все и так знают обо всех.

- Господин Хор, - поправил он. - Я не ношу фамилию Эссентессера.

- Надо же? - приподняла брови Альта, но её голос при том остался бесцветным, а выражение лица сделалось совсем равнодушным. - А мне казалось, что вы будущий Маршал Грозового Мира, пока числящийся преемником Байониса Эссентессера.

- Считайте меня уже Маршалом, - невинно пожал плечами Мальс, - однако я имею другую фамилию. Сложно объяснять, просто примите это как данность.

- Простите, но нет, - Альта отодвинула от их столика стул - тот жалобно скрипнул - и села. - Я предпочитаю получать объяснения сразу. Предполагается, что вы должны меня чему-то научить - так научите хотя бы понимать вас.

На ум внезапно пришла фраза из одной тоненькой книги рассказов:

- Чтобы полностью понять человека, надо для начала его полюбить, - Хор усмехнулся. - Но, надеюсь, мы на крайние меры не пойдем, а я впоследствии объясню вам, чем обусловлен неожиданный мой выбор.

Альта только пожала плечами.

- Вы сказали, что нам не имеет смысла представляться друг другу, - неторопливо произнес Мальс. - Однако мне кажется, что вы не представили мне свою спутницу.

- А вы видите призраков? - меланхолично поинтересовалась Альта. - Интересно. Нет, я не стану кричать, если вы скажете, что рядом со мной стоит старуха с изуродованным лицом и вынутым из груди сердцем, которое она сжимает в дрожащих руках, так что можете смело описывать мне эту прекрасную спутницу. Я интересуюсь вещами, которые не в состоянии объяснить даже магонаука.

- Нет, что вы, - усмехнулся Хор, оценив этот изящный поток речи в ответ на его небольшую перифразу. - Под вашей спутницей, непосредственно влияющей на ход этого разговора, я имел в виду информацию, которую вы получили обо мне и которая заставила вас относиться ко мне не самым лучшим образом. - Он вдруг понял, что этот разговор слишком похож на первый разговор с Юнари.

Взгляд Альты вмиг сделался серьезным. Некоторое время она молчала, затем с опять проснувшейся неприязнью сообщила:

- Дело не в вас как в личности, а в том, что вы меня притащили сюда, надолго связали с Грозовым Миром без возможности вернуться.

Хор несколько секунд переваривал услышанное. Затем посмотрел на Толла и аккуратно приподнял брови:

- А вы, кажется, говорили, что вашей сестре хочется стать Эссентессером.

- О да, конечно, он говорил, - бросила Альта. - Потому что считается, что все по умолчанию сияют от счастья, получая возможность выбиться в правители, но отдельно взятых людей об их желаниях не спрашивают. Я хотела остаться Каэндра, чтобы находиться рядом со своей семьей, но у меня развился дар, и вот я узнала, что должна стать Зоррендом, а затем меня отправили аж в Эссентессеры. Причем Грозового Мира. И я точно не попаду в свой родной Крылатый. Теперь скажите: есть ли у меня поводы радоваться от такой альтернативы?

- Может, и нет, - медленно сказал Хор, отчего-то думая о том, что слово “альтернатива” по корню совпадает с её именем. - Однако при чем здесь я? Почему ваш справедливый гнев направлен именно против меня?

- Да без вашего ходатайства выбрали бы, скорее всего, другого человека, - Альта посмотрела на него в упор. - Толл мне сказал.

Мальс бросил быстрый укоряющий взгляд на последнего: ну вот зачем было это делать? Впрочем, хорошо ещё, что самого главного Толл новой кандидатке в Регенты не раскрыл. Однако он уже сказал, что та точно становится кандидаткой в Регенты, - интересно, как обыграл эти нюансы? Ведь пока ещё не стала официальной версия об исчезновении Эриции Зорренд, об её исчезновении вообще мало кто знал: одна, наверное, Ориаса с доверенными ей людьми.

- Что ж, ничего не могу поделать с тем, что у вас оказался хороший дар, - сухо произнес Мальс. - Я тоже был не в восторге от своего произведения в Эссентессеры, однако пришлось смириться, а затем я смог и отказаться от фамилии. Кстати, где вы остановились в городе, леди Альта?

- Неважно, где она остановилась, но ночевать ей придется на нашей квартире, - объявил Толл. - Под охраной. А то кто знает…

- Я сумею себя защитить, - строго, ставя между собой и всеми стену, произнесла Альта.

- А кто тебя от самой себя защитит-то, а? - сочувственно и издевательски одновременно поинтересовался любящий двоюродный брат. - Нет, не спорь, вот со мной спорить не следует. Можешь цапаться со своим новым учителем, сколько тебе хочется, но мои весомые доводы - это мои подчиненные, и они не всегда действуют мягко.

- Я уже успела это понять, - аккуратно двинула бровями Альта. И с невозмутимым видом сообщила на вопросительный взгляд Мальса: - Это очень личное дело, и вас я в него не посвящу, даже и не надейтесь.

- Что ж, - философски заметил Хор, - каждый имеет право на небольшие секреты. Завтра утром я жду вас у себя в особняке Маршала - начнем наши небольшие занятия. И не смотрите на меня так: сколь бы мало успехов я ни показывал в сфере магии, но знаний у меня хватает. В том числе и тех, какие я никогда никому не поведаю.

***

Сама для себя Юнари вдруг поняла, что ей не следует присутствовать на церемонии провозглашения Эссентессерами Мальса Хора и Эстилиса, и решила, что все подробности узнает из газет, а маленькую коробочку оставила пока в кармане, ещё тяжелой, ещё способной принести немалую пользу. Несмотря на всю легкость, с которой она пользовалась магией невидимости, нельзя было сказать, что этот способ прост в употреблении и может использоваться в любых обстоятельствах как идеальное средство скрытности.

Этот подвид иллюзии, особо энергоемкий, основывался на тех же принципах, что и все остальные иллюзии. Покрывающая тело пленка устраивала фокусы с отражением света, воспроизводя со всех сторон ту картину, которую бы люди увидели, если бы использующего магию человека здесь не находилось бы. Подобные приемы требовали, во-первых, достаточного умения, чтобы держать всю систему под контролем и не допускать мелких разрывов, во-вторых, хорошего резерва, ибо на поддержание невидимости тратилось много энергии, и, в-третьих, опыта движения с такой иллюзией. Ведь столкновение ничего не подозревающих людей с “затвердевшей пустотой” могло в один миг нарушить все планы, поэтому требовалось ходить так, чтобы никто в следующую минуту не налетел на якобы пустое место. Юнари старалась применять эту вещь лишь тогда, когда рядом не находилось слишком много людей: это позволяло спокойно двигаться, не рассчитывая траекторию любого движущегося тела, от внушительного господина с лорнетом до полосатого шмеля, хотя шмелей в середине осени уже не водилось.

Это послужило одной из причин, по которым она отказалась от идеи посетить церемонию: туда пришло бы слишком много людей, а это означало большое беспокойство при каждом шаге или взмахе рукой. Юнари любила свободу, раскрепощенность, и сковывающие условия начинали выводить её из себя, что, в свою очередь, было чревато нарушением контроля над магией и могло привести к некрасивому результату.

Шел дождь, старательно стуча по любой поверхности, до которой только мог дошвырнуть резвые капли. Прогуливаться невидимкой под дождем она тоже не любила, поэтому терпеливо ждала под навесом небольшой лавки, где продавали овощи и фрукты. Сейчас Юнари сняла иллюзию и, прислонившись спиной к стене, грызла большое красное яблоко, тонким платочком вытирая брызжущий на пальцы сок. Дождь обещал стучать ещё долго - в конце концов, осень оставалась его законной территорией, на которую, правда, мог посягать снег, как вчера, но тот быстро таял и превращался в те же капли-слезы.