Король и Дева

Бард, откинувшись на спинку кресла, сложил руки на груди, не собираясь отвечать. Лишь ухмыльнулся ее горячности. Гробовое молчание темным облаком расползалось в шатре. Оба смотрели друг на друга, как тогда, в полутемном зале ратуши.

Что же делать, как достучаться до него? Он упрямый, как и Торин. Какая, к Смаугу, одна двенадцатая? Почему не половина? Явно происки Трандуила, взятая с лесной кроны, ничего не значащая цифра.

А Торин и Бард… Два короля. Один прав, другой нет… Да какая, к оркам собачьим, разница? Нужно что-то делать… И эльфы не уйдут, вершители раздора! А эти двое… Так и будут до последнего орать друг на друга, пока не станет уже слишком поздно, пока не прискачут злобные орки верхом на мерзких варгах и все вокруг не зальется кровью, красной — как и у эльфов, так и у гномов. И у людей… И все погибнут там…

Сердце отчаянно заколотилось.

Но ведь и король гномов иногда прислушивался к ее словам. Надо сказать Барду нужное и вовремя. Оставалось последнее средство, крайне опасное как для Торина, так и для нее. Ведь если все повернется не по-задуманному, Король-под-Горой ее не простит. Она навсегда останется предательницей в его глазах. Правда, если это все-таки произойдет, и прощать-то будет уже некого…

— Ингрид говорила, вы были в Ривенделле, — хмуро начал ее теперешний враг, прервав невеселые мысли.

— Да, это правда, — Жанна на миг закрыла глаза, с болью вспоминая сады Имладриса. Настоящее резко приблизлось, и она не сдержалась: — Что ты хотел узнать про эльфов Последнего Приюта — не придет ли еще одно войско?

Бард вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой рисунок и протянул Жанне:

— Мой брат… Он уехал туда около года назад. И с тех пор ни слуху, ни духу. Ни одного письма. Ты не встречала его? Ты бы запомнила Альберта — его все любят, у него доброе…

И остановился. Жанна закусила губы — узнать красивого юношу можно было с большим трудом, но тут уж не ошибешься. И она поняла наконец, чьи глаза напоминали ей глаза Барда.

— Нет. У Элронда — я его не видела…

Воспоминания хлынули горным обвалом… Пещера гоблинов, Торин, бросившийся ей на помощь, замученный до полусмерти пленник, тихий шепот: «убейте меня»…

— Ты… что-то знаешь о нем? — Бард, не сдержавшись, тряхнул ее за плечи: — Жанна, да не молчи же!

— Бард, у меня… у меня дурные вести, — в груди сжималось, и она еле могла говорить. Но и смолчать было невозможно. — Прости. Прости меня, что именно я принесла их тебе. Прости, что не смогла спасти его…

— Нет… Нет! Неправда!..

Словно черный вихрь внезапно возник в центре шатра, на месте Барда. Жанна сама не поняла, как оказалась отброшенной к одной стенке, к другой — полетел стол со всем, что на нем было.

Стража и носу не показывала.

Жанна зажмурилась, обиженный локоть отозвался острой болью, но тут же потеряла дыхание. Бард, яростно дернув ее с земли, подхватил за горло и оттолкнул лишь, когда она, вися в воздухе, начала задыхаться.

— Да говори же! Рассказывай все, как было!

…Бард долго молчал после ее рассказа. Жанна сглотнула, потерла болевшую шею. Осторожно положила ладонь ему на плечо, но Бард тут же сбросил ее.

— Похоже, обещанная бургомистром охрана была никуда не годной. Если вообще была. Судя по времени, брата сразу сцапали эти твари, — пробормотал Бард. — Сколько же времени он пробыл в плену? Альберт! Значит, отдал команду Торин? Он и убил его. И бургомистр. Вы даже не похоронили его!..

«А про гоблинов ты даже не вспомнил, — вздохнула Жанна. — В неудачное время я…»

— Уходи! Убирайся прочь! И скажи спасибо, что я не убил тебя!

Жанна на миг зажмурилась.

— У тебя еще будет такая возможность.

Она развернула тряпицу, и на столе всеми гранями запылал Аркенстон. Жанна, отстегнув Каранлах и вытащив нож, сложила оружие.

— Так говоришь, ты человек? Настоящий мужчина, знающий, что такое война? Воин, готовый на все ради победы. Я знала много таких. Может, заслужишь право так называться? Убей меня, и камень твой. А Трандуил только порадуется своей доле, он ведь его у тебя просил?! И золото даст в обмен — возможно. Ведь для холодного эльфа драгоценные камни превыше всего, и уж точно превыше одной человеческой жизни.

Бард молчал. Жанна яростно продолжала:

— Но Бард, задумайся, прошу тебя! Ты, наследник властителей великого города людей, ты, приехавший под стены Эребора убивать и умирать — это ли тебе надо?!

— Откуда ты знаешь, что мне надо? И что просил лесной король?.. — отрешенно спросил Бард, не сводя с алмаза зачарованного взгляда.

«Похоже, все зря», — горько думала Жанна, глядя на то, как меняется его лицо — словно камень поглощал душу, заставлял замолчать сердце.

Человеческая сущность переменчива. Этот камень — соблазн, великий соблазн для всех, кроме гномов. Для них он — реликвия, «святой Грааль»… А для людей — лишь деньги и власть. Поверить в честность и благородство Барда было безумием с ее стороны.

Что она наделала? Она подвела Торина.

— Жанна, ты, видно, безумна, — произнес Бард, не дождавшись ответа. Он говорил очень медленно, словно думая о другом. — Принести сюда Сердце Горы. Впрочем, как все твои гномы. Четырнадцать против армии эльфов… Нет выбора!

Аркенстон, словно живое сердце, трепетал на его ладони. При свете дня, забрезжившего за полотняной стеной шатра, на него невозможно было смотреть — он полыхал огнем, он ослеплял, он был ярок, как все звезды мироздания… И невероятно притягателен.

— Он слишком хорош для Трандуила — он может принадлежать лишь одному… — а вот глаза Барда в отблесках света казались совсем черными. — Ты не понимаешь, нет. Этот камень дорогого стоит. Это мечта. Дейл! Дейл в блеске былого величия и новой славы. С таким камнем весь мир будет лежать у моих ног… Разве можно отказаться от такого? За Аркенстон Торин отдаст все. И не только Торин. А одна жизнь — это и правда невысокая плата за мечту. За Город. Город — любимый и проклятый…

Жанна опустила голову, закрыла глаза в ожидании удара… Прикосновения к плечу заметила не сразу.

— Забери свою побрякушку. Хватит с меня проклятий.

Далеко отсюда, на берегу Долгого Озера Ингрид, вздохнув, открыла глаза.

— Говори, если тебе есть, что сказать, — хмуро продолжил Бард. — А Сердце Горы принадлежит только гномам и твоему королю, как альбом моего отца — людям Эсгарота. Надеюсь, я не пожалею о своем решении. Хотя мне уже все равно.

«Все-таки — друг», — улыбнувшись, подумала Жанна.

— Я хотела предложить тебе вот что…

========== Часть 39. Переговоры. Эльфы, гном и люди ==========

Король лесных эльфов сразу откликнулся на вежливое приглашение, которое передал ему пожилой гондорец — даром, что оно было весьма ранним. Одним плавным движением он вошел, почти втек, в шатер к Барду, и, гордо откинув голову, увенчанную костяной короной, окинул присутствующих ледяным взглядом.

В углу шатра замер кряжистый, несмотря на немаленький для своей расы рост, светловолосый гном, опираясь на двуручную секиру. Его огненно-рыжая борода заплетена была в две толстые косы, с запасом засунутые под широкий, расшитый бисером кожаный пояс. Вьющиеся светлые пряди, как и две косы у висков, отливающие на концах закатным пламенем, спускались далеко ниже плеч и для удобства кое-где были перехвачены заколками. Все это напоминало эльфу прическу Подгорного короля и изрядно раздражало его этим напоминанием. Гном, обликом и статью напоминавший барельеф воителя древности, стоял, нахмурив широкие брови цвета спелой пшеницы, и зыркал вокруг голубыми глазами.

Трандуил невольно бросил взгляд на его оружие. Секира из красного металла, покрытая сложным геометрическим узором, за годы активного использования обрела особый, хищный блеск. Острый широкоугольный обух и само изогнутое, чуть удлиненное лезвие с трапециевидными зазорами были настолько совершенной формы, что у знатока, каким считал себя король лесных эльфов, просто дух захватило. Витой орнамент с отделкой из золота и серебра перекликался с красной рукоятью. Большая редкость, сразу видно, вещь, единственная в своем роде. Трандуил замечал такое и сразу возжелал обладать подобным. Возможно, и в этот раз…