Король и Дева

Увидев, что Жанна приготовилась спускаться, Бильбо добавил испуганно:

— Ты в своем уме?! Ты думаешь, сумеешь сделать лучше? Что скажет Торин!.. Он не простит тебя!

Жанна не ответила, сама пребывая в сомнениях. Ей в голову пришла грустная мысль: «А ведь я поступаю совсем как Бильбо, и меня тоже можно принять за воришку и изменщицу».

Она быстро слетела по веревке, сжимая ее в перчатках, и направилась на свет костров к далеким шатрам. Хоббит втащил веревку обратно, грустно помахав ей вслед.

Надела кольцо, не ощущая при этом ничего, кроме тяжести на пальце — а вот хоббит явно менялся, побывав в нем хоть недолго. Ладно хоть эта магическая штучка не тянула к Торину свои желтые пальцы. И не сбивала с толку гномов. Жанна порадовалась, что, сама считая себя немного безумной, всегда была в полном доспехе, удачно дополненном Королем-Под-Горой из своей сокровищницы. Хотя вряд ли поможет, только уверенности придаст. Ее задумка была почти невыполнимой, но другого выхода Жанна не видела. Да и мыслей больше не водилось. У Даина только пятьсот воинов, и ей было жаль каждого из них… Она видела душу Барда и надеялась, что сможет достучаться до него. Нужно только не попасться Трандуилу. На Ринглина она особо не рассчитывала — при всем его хорошем отношении он был так же связан клятвой, как и она.

«В конце концов, — вздохнула Жанна, — даже в худшем случае смерть грозит только мне одной…»

========== Часть 38. Друзья или враги (не время для чудовищ) ==========

Бард поднял голову от стола и огляделся сквозь прищуренные веки. Увидеть Жанну от точно не мог, но видимо, ощутил то ли тень, то ли легкий шорох, скользнувший мимо.

— Кто здесь?

Вместо ответа Жанна сняла кольцо. Бард усмехнулся ей сквозь темные пряди, как старой знакомой, словно не удивившись ее появлению. Лишь помахал рукой, не морок ли…

— Ты очень рискуешь, явившись ко мне в одиночку, — произнес он, не двигаясь с места. — Не боишься?

— Смерть не страшит меня.

— Бывает кое-что и похуже, — Бард снова опустил голову на руки, давая понять, что разговаривать не желает.

Тени от факелов плясали за его спиной, и сам он больше напоминал свою тень, а мрачнее облика Барда был только его голос.

«Что бы твои слова ни значили, очень надеюсь, до этого не дойдет», — Жанна судорожно сжала рукоять кинжала.

Что-то случилось с Бардом. Она не могла понять, что именно, но он выглядел совсем не так, как при последней встрече. Волосы спутались, черты лица заострились, глаза почернели и потухли.

Задуманное стало казаться все менее выполнимым, между лопаток холодной струйкой прополз страх.

— Поговорим?..

Жанна присела на край табурета, не дождавшись приглашения или ответа. Поморщившись, сдвинула грязную посуду. Облокотилась на изрезанное ножами дерево столешницы и опустила подбородок на сцепленные пальцы.

— Так чего ты хочешь на самом деле? Ты считаешь, Торин не поможет твоему народу? Он, знающий, каково это — жить без дома? Он, когда-то сам просивший напрасно! — Жанна подумала про общее упрямство, и вздохнула: — Вы с ним похожи больше, чем вам кажется.

Бард не шевельнулся, даже головы не поднял, и у Жанны, при взгляде на эльфийское оружие в углу, вырвалось:

— Опять эльфы! Они мешают вам — тяжко вести разговор на равных под нацеленными луками. А просить…

— Я пришел требовать, а не просить! — яростно вскинулся Бард. — В Эреборе лежит все, что стащил когда-то Смауг из Дейла — а там было немало. Проклятие рода Дьюрина уничтожено. Видимо, это немало огорчило твоих гордых гномов, забывших — люди заплатили за это! Две — две! — столицы разрушено! А теперь они решили все присвоить себе!

Бард вскочил и обвиняюще указал в ее сторону. Жанна молчала, поняв, что сейчас возражать бесполезно. Да и хорошо бы дать ему выговориться. Он прошелся по палатке и добавил уже спокойнее:

— А насчет эльфов… Они помогли нам — и я не стану просить их уйти для того лишь, чтобы Торину было удобнее разговаривать. Меня меньше всего заботит его удобство. Мне нет дела ни до его удобства, ни до его гордости! Я имею право на долю сокровищ и не отступлюсь, пока не получу свое, или… — он ухмыльнулся настолько зло, что Жанна похолодела, — или пока гномы не ответят за все, что совершили. Они будут жрать свое золото, раз только оно им важно. Даже не вздумай мешать мне!

Ого! Ненависть, помноженная на боль… Этого Жанна не разглядела с высоких стен Эребора, отгороженного от людей и эльфов лишь синей чистотой Быстротечной.

Жанна вздохнула — всем-то она сегодня мешает… Отступать было поздно, надо идти до конца, а там — будь, что будет! Собравшись с духом, она произнесла:

— Ты и вправду считаешь Торина наследником Смауга? Ты думаешь, он должен отвечать за ту смерть, что он принес вам?

— Ты не видела Эсгарот… — прошептал Бард и тут же возвысил голос: — Ты хоть знаешь, сколько людей погибло там?! И кто именно погиб…

— Я, как никто другой, сочувствую твоему горю. И людям Водного города. Но подумай, разве меньше жителей полегло в Эреборе? А для гномов — это было словно вчера.

Она зябко повела плечами, не отводя взгляда от Барда, который то взрывался от ярости, то замолкал угрюмо. Ей было холодно под меховым плащом. И почему-то стало страшно спросить про нежную золотоволосую красавицу, льнувшую к Барду на разрушенном теперь причале Эсгарота — менее двух недель назад!

Жанна откашлялась и продолжила как можно более спокойно:

— Я не пытаюсь сравнивать, где погибло больше. Каждая жизнь — бесценна. Это ваша общая боль, ваши общие потери. Ведь вы же соседи! Но почему ты считаешь гномов повинными в случившемся? Может, свой дом они тоже сожгли сами?

Бард молчал.

— После разрушения Дейла дракон никуда не делся. Он не был мертв, он просто спал рядом с Эсгаротом. Когда ты хотел бы, чтобы он пробудился — при жизни твоих детей? Внуков?!

— У меня не будет детей! — рявкнул Бард. — Из-за твоих гномов! Моя жена… Моя… Ингрид… при смерти. Даже эльфы ничего… А до остальных мне и дела нет, — добавил он почти спокойно.

— Я сожалею, — обмерев поначалу, осторожно начала Жанна. — я очень сожалею. Ведь я знала… — Бард яростно вскинул голову, и Жанна поспешно поправилась: — Знаю ее! Но… и Барда я знала другого. Тот Бард не сказал бы так. Тот Бард, что спас мне жизнь, кто всегда защищал свой город и свой народ. Зачем тебе эта награда, это золото? Твои люди остались без крова, есть раненые и убитые, а ты — ты! — вымогаешь деньги у Короля-Под-Горой! Достойное занятие для наследника Гириона! Ингрид бы никогда не одоб…

— Хватит! Не смей, не смей даже приносить имя Ингрид! Да что ты понимаешь в этом? Ты — человек, но тебе нет дела до нас. Не обманывайся! Тебя не заботят люди Озерного — ты думаешь только о Торине! Даже сейчас! Может, поговорим лучше о тебе, Жанна? Почему ты на стороне этого гнома? Откуда ты взялась, кто ты такая? Ты носишь кольчугу Ривенделла, меч Мирквуда. Ты — мечница и женщина гнома! Ты — женщина, а война — это дело мужчин!

— Мне — не все равно. Я равно люблю людей Озерного и гномов Эсгарота, но Торин — мой король, и я и есть — его сторона, — Жанна не сдержалась: — Что я в этом понимаю?!

Красная пелена затмила сознание. Вне себя от ярости, Жанна ударила кулаком в кольчужной перчатке по столу, да так, что звон подскочивших и посыпавшихся на пол кубков и тарелок привлёк внимание охраны. Ворвавшись в шатёр, они принялись шарить взглядами в поисках источника шума и опасности. Но только пролитое вино тонкой струйкой тянулось на пол. Бард мотнул головой, и охранников как ветром сдуло. Не удивились присутствию незнакомки в шатре, или вида не показали. Только пожилой воин застыл на пороге. Посмотрел на Барда, а потом все-таки тоже вышел.

Жанна дождалась, пока уберется последний стражник, и продолжила не менее гневно, чем Бард:

— Моя бывшая родина стонала под игом захватчиков, и никто не мог ничего сделать… Мужчины только проигрывали битвы, выставляли требования и вели переговоры! Я жизнь свою положила на то, чтобы заслужить свободу своей стране и корону своему королю! Так что будь со мной повежливее!