Король и Дева

Черты его лица исказились… Торин повел глазами вниз, надеясь, что и Жанна, и Кили поймут его без слов.

Девушка чуть отклонилась, стрела Кили свистнула и затихла, воткнувшись черному человеку в глаз. Тот качнулся, с плеском упал в озеро и тут же ушел под мутную воду…

========== Часть 29. Цель все ближе, или Глава, где ничего не происходит ==========

После похищения Торин все время находился рядом с девушкой, не отходя от нее ни на минуту. На еле слышную просьбу оставить ее в одиночестве он только мотнул головой и прорычал сквозь зубы что-то невразумительное.

Еще на пирсе Жанна спросила про ту, другую пленницу, и, прочтя ответ на помрачневшем лице гнома, отвернулась. А ведь эта девушка, от которой не осталось даже имени, спасла ей жизнь. Как Жанна ни старалась сдержаться, судорога сжала ей горло, дыхание перехватило и… слезы принесли облегчение. А может, просто наступила разрядка после этого страшного дня… Она прижалась к гному, чтобы скрыться от чужих глаз, спрятаться от собственной несдержанности. Торин лишь тяжело вздохнул, глянув на ее исполосованную спину, крепко прижал ее к себе, поплотнее завернув в свой плащ, а потом — так и нес ее на руках до белоснежного здания ратуши.

Оин, обработав кровавые рубцы, грустно вымолвил:

— Наверное, шрамы все-таки останутся.

Торин только угрюмо кивнул — это заботило его куда меньше, чем состояние Жанны в целом, или шрамы, оставленные в её душе…

Жанна была в сознании, но очень слаба. У нее все сливалось в памяти: заточение у короля лесных эльфов, мерзкая рожа короля гоблинов, холодные глаза и поджатые губы епископа, что когда-то допрашивал ее… Ей казалось, она опять горит на костре — спина вся вспухла и полыхала болью, огнем пробегающей по телу в ответ на любое движение. Сила воли уже не могла помочь девушке. В ушах ее, не затихая, бесконечно прокручивались слова «не кричи!» и слышался посвист веселого бича. И сильнее, чем от боли, она страдала от невозможности исправить, изменить случившееся…

Торин очень осторожно, стараясь не бередить раны, обнял ее. Только тогда Жанна перестала всхлипывать и метаться по кровати, усугубляя свои мучения — затихла, прижавшись к его груди.

***

Балин замещал Торина на очередном торжестве, которые уже порядком надоели гномам. Сын Фундина испытывал сильнейшее желание отказаться от участия в празднестве, но какое там… Присутствие всего отряда было обязательно: гномов объявили народными героями, спасшими город от злобного чудовища, много лет пугавшего озерный край.

Около сребробородого гнома тут же собралась целая делегация горожан с целью поклянчить деньги. Похоже, у местных это было излюбленным (а также хорошо отрепетированным и безукоризненно исполняемым) занятием.

Вчера гномы, не особо церемонясь, пролетели по окраине ярмарки и снесли там пару шатров, накрытый стол с едой, а также несколько прилавков с товаром. Хозяева утверждали, что после этого на продажу товар уже никак не годился. Так это было или нет, проверить было невозможно, но цены вырастали на глазах, и складывалось впечатление, что гномы на своем пути разнесли вдребезги пол-Эсгарота.

Балин пока молчал, задумчиво поглаживая бороду и придирчиво всматриваясь в документы, переданные с нижайшими поклонами и почтительными извинениями. Изучал их в увеличительное стекло… а заодно краем глаза рассматривал полные радостного предвкушения физиономии обитателей Озерного Города, выстроившихся в ряд — ну чисто дети, ждущие конфетку. Пусть сын Фундина не был в курсе здешних цен, не особо представляя, как изменился рынок Эсгарота за прошедшие пару сотен лет. Но дураком Балин не был никогда, а здесь его намеревались обвести вокруг пальца, словно дитя неразумное. Обозначенные суммы впечатляли… Как ни огромны были сокровища в подземных залах Одинокой Горы, пожилой гном прекрасно знал: разбазарить можно все, что угодно.

Вспомнив об архивариусе, которую с уважением упомянул Торин, Балин попросил бургомистра пригласить ее, дабы она оказала содействие в расчете истинной стоимости убытков. В противном случае гномы, увы, не смогут возместить почтенным торговцам их потери. Бургомистр неохотно согласился, с явным недовольством поглядывая на толпу вокруг.

Балин сам явился к Ингрид и первым делом вежливо поклонился в пол, согласно этикету далеко отведя руку в сторону. Огладив бороду, в немногих словах он рассказал о проблеме, и его мудрый взгляд и лукавая улыбка произвели на девушку самое хорошее впечатление. Гномы становились Ингрид все более симпатичны. Поняв, что от нее хотят, архивариус сверилась с документами и быстро рассчитала средние цены по рынку на товары, упомянутые в списке. Балин только закашлялся, всматриваясь в свитки с колонками цифр. Один лишний нолик был приписан почти везде.

Красным карандашом Балин внес изменения. Сумма сразу стала куда более приемлемой. Теперь нужно отдать Глоину, а дальше — его забота! Обрадовавшись, что проблема так быстро разрешилась, почтенный гном пригласил Ингрид на вечернюю трапезу, попросив ее скрасить «ску-ушный» ужин, и девушка, сама себе удивляясь, согласилась. В ее жизни почти не было праздников, а общение с умным, образованным, много повидавшим собеседником вполне можно было считать таковым. Мысль же о том, что она сможет хоть краем глаза увидеть Барда и показаться ему нарядной и привлекательной, Ингрид постаралась тут же изгнать из головы.

***

Бургомистр долго орал на своего первого помощника, самозабвенно, со смаком выплескивая все, что накопилось за последние дни: страх, что тайное станет явным, гибель второго (но не менее полезного!) помощника и разорение любимого притона, приносящего стабильный доход. А Бард все никак не мог понять, с чем связан внезапный разнос начальства.

Буквально до прихода помощника бургомистр, оглядывая свой город из окна, пребывал в мрачных раздумьях. Мысли о своем возможном разоблачении, которыми он развлекался ранее, предусматривали изгнание из города как самое ужасное наказание. Теперь же, в деталях рассмотрев реальные возможности, хозяин Эсгарота понял, что не благосостояние его, а сама жизнь была под угрозой. И главным источником опасности оказался Король-Под-Горой собственной царственной персоной. А как пугало бургомистра сочетание холода и огня в глазах гнома!..

Градоначальник визжал, брызгал слюной и топал ногами. Не для того он дал своей бестолочи-помощнику особые права, чтобы тот задерживал именитых и богатых граждан, перепутавших адрес и случайно зашедших не в тот дом не в то время, да еще и получивших в награду от зарвавшихся гномов синяки и шишки! Страшно представить, какой скандал ожидал несчастных по возвращении домой, к заранее бушевавшим женам… Синяк — это вам не интрижка, его так просто не скроешь, да в придачу по городу со скоростью лесного пожара разнеслись слухи об уничтожении притона для знатных особ.

— …И незачем было брать эти лодки! И отвлекать от работы архивариуса! — нарывался градоначальник.

Бард мрачно кривился и отворачивался. Он не знал, что и думать: пламенная речь начальника, призванная прояснить ситуацию, только все запутала. Первый помощник с мрачной иронией спрашивал себя, что же тогда он — второе лицо в городе! — должен считать расширенными полномочиями? Зачем нужны дорогие лодки, если их не использовать? И в чем состоит работа архивариуса — бумажки с места на место перекладывать?..

Он вдруг увидел бургомистра со стороны — невыразительной наружности полноватый плешивый мужчина средних лет. И чего разошелся? Бесцветные глаза, и так слегка навыкате, а сейчас прямо вылезали из орбит, обтянутое красным бархатом и золотым поясом брюшко аж тряслось…

Бард особо и не рассчитывал на благодарность, но уж никак не предполагал столь бурного негодования со стороны начальства…

От второго визита в дальнее крыло ратуши Бард получил неменьшее удовольствие. На розы, редкие и дорогие, Ингрид даже не посмотрела, попросив отдать их его новым знакомым, которых у него пруд пруди. На слова благодарности, произнесенные самым чарующим голосом, только, поджав губы, сообщила сухо, что помогла преимущественно ради короля гномов, который обладает в полной мере качествами настоящего мужчины - преданностью и благородством. И что некоторым людям, возможно, стоило бы этому поучиться.