Страница 56 из 91
***
Здание было высоким, мрачным и серым. Торин коротко кивнул своим, не говоря ни слова, махнул рукой, разбивая отряд. Двалин ринулся к задней двери, Балин и племянники взяли на себя окна, остальные встали за своим королем, ощетинившись оружием.
Тяжелая дверь, слетев с петель, с гулким стуком упала внутрь. Охранник, сидевший слева от нее и ринувшийся было вперед, со всего маху грудью налетел на кулак Короля Гномов, и, задохнувшись, упал навзничь без вскрика.
Двалин заскочил с другой стороны… Сразу застучали двери, показалась полуголые люди в обнимку с визжащими девицами. Охранников было мало, они явно не ожидали такого натиска и в ужасе разбегались от грозного противника. Гномы никого не упускали — вязали всех подряд и сваливали в коридор вповалку. Прошерстив два этажа, они спустились в подвал.
Длинные клетки, отдельные камеры… Все это очень напоминало чью-то личную тюрьму. Гномы замерли, и в тишине послышался чей-то испуганный голос, жалобно повторявший где-то вдалеке:
— Помогите…
Дверь была закрыта на прочный засов, но топорики Двалина сбили их моментально. Две девочки сидели в углу, прижавшись друг к другу. Бард, схватив обеих на руки, понес к выходу. Жанны не было…
Торин, помедлив, вернулся вглубь подвала. В центре располагалась странная конструкция, явно предназначенная привязывать жертву за руки, рядом валялся окровавленный бич. Каменный пол тоже был забрызган кровью. Что-то яркое сверкнуло под ногами. Гном поднял серебристый медальон, который еще не так давно висел на груди Жанны, и не смог сдержать стона.
Еще дальше они нашли то, что когда-то было человеком…
***
Жанна очнулась, наконец, и пристально оглядела место, куда ее притащили. Какой-то темный подвал, только в центре факелы освещают деревянную раму с привязанными к ней веревками.
— Только не кричи… — тихий шепот донесся из угла, где сжалась в комок другая девушка. Кажется, она похожа была на Жанну и статью, и цветом волос…
Мужчина злобно пнул лежащую. Жанна вздрогнула, как будто ударили ее. Той, другой наверняка было больно, но она не издала ни звука. Мучитель же смерял обеих взглядом, помедлил и запихнул Жанну в соседнюю конуру. Девушка вслепую попыталась прощупать стены и дверь. Ничего, даже ручки изнутри не было… В тишине она слышала свист бича, все сильнее и злее.
Потом отчаянный женский крик разорвал темноту, и тут же раздался радостный мужской хохот. Девушка до боли зажала уши руками. Нет, она не будет слушать, она лучше будет вспоминать вчерашний день — очень похоже, он был последним в ее жизни…
А вспомнить было что. Во-первых, увидев Кили опять в обнимку с двумя девушками, она не выдержала и высказала гному все, что думает об их с братцем легкомысленном поведении. Кили, раскрыв рот, смотрел на нее так удивленно, что Жанна, сбившись, замолчала.
— Да ты что, это же только пока не влюблюсь!
Девушка никак не могла взять в толк, о чем это он. Кили же со всем пылом молодости продолжал свою речь, сверкая темными глазами и потряхивая темно-каштановыми волосами, в которых теперь путались руки барышень, что его совершенно не напрягало:
— Вот женюсь — и все, этого больше не будет! Вообще никогда, даже если с ней что-то плохое случится. Вот просмотри, как на Балина вешаются, а ему хоть бы хны! У него ведь жена в Эреборе погибла…
Похлопал по-братски Жанну по плечу и отправился продолжать гулянку.
Балин, как ни странно, пользовался невероятным успехом. Девушки с улыбкой садились ему на колени, обнимали за шею. Седовласый гном улыбался, но не более того. Не сгонял их, но и не приветствовал. Легко целовал кончики пальцев, говорил дежурные комплименты. Дамы млели от такого обращения с ними — как с герцогинями! — и уходили счастливые.
Сказать, что Жанна была ошеломлена — значит ничего не сказать. Торин ни о чем таком с ней не говорил, видимо, считая это само собой разумеющимся. Теперь она поняла, что его безусловный, даже невинной девушке заметный опыт в некоторых вопросах не имеет значения для их будущих отношений.
А вот то, что гномы любят один раз и на всю жизнь… Это налагало слишком большую ответственность. Тем большую, что она прекрасно осознавала, кто ее избранник. Жанна прерывисто вздохнула, сомневаясь, что лучше — знать такое или не знать вовсе!
Вечером все приглашенные гости, и свита бургомистра в том числе, разошлись. Гномы остались одни. Девушка тоже собралась уходить, но обернулась, услышав за спиной трепетный звук.
Торин, подойдя к музыкальным инструментам, взялся за арфу, с любовью проведя рукой по грифу и пробежавшись по струнам, чуть подкрутил колки. Жанна присела в углу, решив, что не помешает. Что там говорил Гэндальф про песни гномов?
Над пюпитрами нежно и таинственно горели свечи, оплывая чистыми слезами в раззолоченных канделябрах. Торин, быстро пролистнув, закрыл ноты, видимо, решив сыграть свое. Лицо короля просветлело, обретя вдохновение, свойственное обычно молодости, еще не знающей горечи разочарований и боли невосполнимых потерь.
Жанна думала об этом, пока черноволосый высокий человек, тяжело дыша, вытаскивал ее из камеры, привязывал за руки и, радостно ухмыляясь, разматывал длинный бич.
Удар изо всей силы, наискосок по спине, срывающий дыхание.
Король гномов берет первые нежные аккорды, такие, что сердце трепещет в груди. Жанне радостно там, в этой полутьме, от печальных проникновенных нот.
Второй удар, еще сильнее первого. Слез нет — ей не привыкать к боли, — но так кожи совсем не останется.
Балин присоединятся к королю, взявшись за барабан, и быстрый, красивый ритм вторит мелодии арфы. Жанна же дивится, как столь простой инструмент создает такую красоту и гармонию?
Удары сыплются один за другим, но Жанна уже не здесь — она в полутемном зале ратуши, она видит уже всех гномов, объединенных общим стремлением, общим делом, общей музыкой. Там нет боли а, значит, не из-за чего кричать… А странный посвист бича — это тоже мелодия, только кем-то со зла испорченная и изломанная, и девушке ее уже не поправить, не исцелить…
Музыка гремит в ушах куда громче, чем вчерашним вечером. Она занимает время и пространство вокруг нее, не оставляя места ужасу и боли. Жанна не ведет счета ее мгновениям…
Она крепче стискивает зубы и слабо улыбается своему мучителю. Тот с недоумением заглядывает ей в глаза — а она и не видит его, укрывшись в своем чудесном мире, полном дивных звуков. Он резко оборачивается всем телом, что-то услышав или почувствовав, обрезает веревки и опять куда-то тащит пленницу…
***
— Торин, это не она! — Двалин трясет за плечо короля, отвернувшегося от всех, бессильно привалившегося к стене. — Это не Жанна, хоть и похожа!
Тот сразу оборачивается — в темных глазах загораются огоньки, — и тихо спрашивает:
— И где она сейчас может быть?
И сам себе отвечает:
— Либо в порту, либо уже на берегу. Бард!
— Здесь!
Передав девочек стражникам, первый помощник бургомистра быстро и зло, не стесняясь в средствах, допросил охранников притона. Но они тоже не знали, где владелец может находиться сейчас…
— Сначала на пирс, потом — к Золотым пескам! Надеюсь, успеем!
— Должны успеть! — рявкнул Двалин, донельзя недовольный этим мрачным человеком.
От отряда гномов с боевыми топорам и мечами наперевес, несущегося по Эсгароту с бешеной скоростью, шарахались все — а кто не успевал, того просто сметали с дороги.
Пропустили бы только женщин и детей, но те, словно чувствуя что-то, сами не высовывались из подворотен и боковых улиц.
Склад был пуст и необитаем, похоже, уже давно…
На причале Барду доложили, что странный человек с безумными глазами и еле живой девушкой на руках отчалил не боле десяти минут назад.
Гномы, позабыв про все приличия, обрубили канаты самой большой лодки и кинулись грести в двенадцать весел. Судя по воплям с причала, это было ценное судно! Барда тоже зашвырнули в посудину, чтобы показывал дорогу. Но грести не дали. Посмотрев, как гнутся весла под сумасшедшим гномьим напором, едва не ломаясь и взбивая валики волн, он не стал огорчаться. Еще две весельные лодки, вместившие всех оставшихся, догоняли первую. Туман почти разошелся. Далеко впереди показался силуэт лодки с человеком на корме. Гномы нагоняли его и, подплыв ближе, увидели, что человек стоит, прижав к себе девушку и приставив к ее горлу нож.