Король и Дева

«И какого только орка я к ней приперся?» — удивлялся сам себе Бард.

Глянул на ее сжатые кулачки, встретил сердитый взгляд через смешные очочки — и вскипел от злости: два человека из трех, которые хоть что-то значили в его жизни, сегодня просто вытирали об него ноги!

При общении с бургомистром держа эмоции в жесткой узде, тут — в ярости швырнул букет под стол и устремился к выходу.

Ингрид спросила его вслед куда мягче и печальнее:

— А от Альби так и нет вестей?

Не оборачиваясь, Бард покачал головой. Гнев его сразу стих: он сам пребывал в растерянности и начинал уже волноваться. За это время брат хоть как-то должен был дать о себе знать! Прокляв все на свете, Бард устремился к выходу из ратуши, решив успеть сделать все, что можно.

И не видел, с какой тревогой Ингрид смотрела ему вслед, сдерживая себя от желания окликнуть или догнать уходящего. А потом, всхлипнув, осторожно закрыла лежащую перед ней книгу, привычно проведя рукой по корешку — все равно ничего не увидеть — свечи погасли от резкого движения Барда, но Ингрид долго еще сидела в темноте, ругая себя за излишнюю гордость…

В итоге единственным, кто поблагодарил его, был сам король гномов, так сильно не приглянувшийся поначалу помощнику бургомистра. Встретился ему в коридорах, посмотрел без улыбки. Бард кивнул и уже собирался пройти мимо, как Торин спокойно молвил:

— Благодарю — если бы не ты…

«Надо же, король, а вежливый», — с недоумением подумал тогда Бард.

А вот когда он подошел к двери королевских покоев узнать о здоровье спасенной, два совсем еще молодых, но суровых гнома, облаченные в боевые доспехи, разом обнажили оружие и шагнули вперед, и взгляды их были очень недружелюбными. Один, со светлыми волосами, похожий на Подгорного короля властной манерой держаться, рявкнул, что с нее хватит общения с соплеменниками и нечего докучать без дела «нашей Жанне». А после добавил, что и в Черном лесу не подстерегали их такие гиблые ловушки, как в безопасной с виду столице торговли и рыбной ловли! И этим он окончательно добил ответственного за порядок в городе первого помощника бургомистра…

***

Ввечеру Ингрид сидела по правую руку от Балина — на почетном месте! — и улыбалась пожилому гному, как лучшему другу. Тот с заинтересованным видом о чем-то расспрашивал девушку, не забывая, впрочем, по-отечески подкладывать ей добавку или наполнять пустеющий кубок. Со стороны их разговор выглядел весьма оживленным и занимательным для обоих собеседников. Ингрид слушала внимательно, иногда смеялась, блестя яркими голубыми глазами. Открытое синее платье удивительно шло ее звонкой фигурке, светлые волосы спускались упругими волнами и были аккуратно прихвачены золотой сеткой, по цвету немногим отличающейся от локонов.

Бард смотрел на нее долго. Потом тихо вышел прочь из зала…

***

На второй день Жанне стало чуть лучше. Она спокойно спала под действием какого-то снадобья, приготовленного Оином, и Торин, оставив девушку на попечение племянников, с тяжелым сердцем отправился к Балину. Все-таки дело почти семейное, кто лучше справится, как не они… Да и здесь принесут больше пользы, чем при сборах и обсуждениях разных бытовых мелочей.

Молодые принцы решили отныне покидать покои короля только по очереди. Мало ли… И о том, чтобы оставить девушку в этом городе, теперь и речи быть не могло.

Время поджимало, нужно было срочно готовиться к отплытию. А еще столько всего предстояло сделать и обсудить. Как выяснилось, по объездной дороге ехать очень долго, пони здесь было мало и ценились они на вес золота. Берега же озера сильно заболочены; гномам придется грести на веслах не менее двух суток, не имея возможности пристать к берегу для отдыха и ночлега.

Решили незамедлительно отправить часть снаряжения и провизии конной тропой, чтобы перегонщики с пони и поклажей встретили отряд уже у русла реки. А до этого надо было основательно пополнить жизненно необходимые запасы Оина, порядком оскудевшие за время тяжелой дороги, собрать одежду и провизию для людей и пони, закупить новые луки и стрелы — и все это с учетом возможной длительной осады Горы! Надо было рассчитать время прибытия двух отрядов — по воде и по суше — проверить снаряжение, собрать в дорогу все необходимые мелочи, без которых будет трудно обойтись и которые посреди Пустоши просто негде будет взять… Ведь всем известно: все, что может сломаться, в дороге сломается, что может испортиться — испортится, и потому незаменимые вещи желательно брать с запасом. Кроме того, следовало заранее прикинуть план действий относительно самой Одинокой Горы (а также её огнедышащей начинки) и рассмотреть все возможные варианты.

Торин совершенно случайно увидел у Глоина копии расписок, которые бургомистр, оказывается, брал с их казначея за его спиной. Король усмехнулся: он даже обрадовался этому. Он-то ломал голову, что за долговременный и сложный расчет заставляет предоставлять им все бесплатно, и вот теперь загадочная щедрость объяснилась легко и просто! Он только попросил казначея все сразу показывать Балину, в чьей мудрости и рассудительности не сомневался.

У пирса гномов уже ждали лодки, предоставленные бургомистром — по странной случайности, те же, в которых они гнались за преступником. Может, они были самые большие в городе?

С обеда и до самого вечера гномы закупали добро, подвозили, проверяли и все тщательно упаковывали — погонщики должны были отправиться в дорогу следующим утром. На ночь путешественники сами остались сторожить вещи — ведь при прибытии в Эсгарот с охраняемого пирса ушел бочонок с дорогим эльфийским вином, который они хотели преподнести главе города — как корова языком слизнула.

***

Бард ушел с пира, и Ингрид вдруг стало не по себе. Она знала, что первый помощник всей душой ненавидел гулянки, но покидал их обычно только по прямому приказу бургомистра. Около часа Ингрид беспокойно ерзала на своем месте: она и рада бы была тоже уйти, но никак не могла завершить разговор с Балином — тот находил все новые и новые темы для расспросов и захватывающих рассказов и без устали восхищался музыкой. Наконец девушка поняла — ещё немного, и она не успеет…

Извинившись перед гномом, она встала, обошла танцующих и, отклонив несколько развеселых приглашений, выскользнула из зала. Подхватив подол длинного узкого платья, пролетела все этажи на одном дыхании, быстро поднялась по узкой винтовой лесенке на самый верх ратуши и с трудом повернула ключ в неприметной боковой двери…

Внизу уже не было солнца — а здесь разливался свет! Ровный ветер, прилетавший с далеких берегов, где высятся смолистые сосны и текут сильные реки, приносил с собой чистоту и прохладу. Он сдувал туман и мглу, а лучи заката зажигали острый шпиль с забавным шариком теплым желтым сиянием, согревая душу и даря надежду на лучшее — пусть даже и призрачную. Здесь не было уныния, неприветливых слов, нерадостных лиц и, казалось, этот отчаянно чистый свежий ветер приходил из дальних стран — где людям ведомы другие устремления, более высокие, чем жажда наживы или власти…

Здесь Ингрид отдыхала душой. Здесь было ее тайное, неизвестное прочим место.

Девушка стояла на самом верху — на узком парапете, закрыв глаза, прижавшись спиной к шпилю ратуши, возвышавшемуся над городом. Раскинув руки, она вдыхала свежесть ветра — он сегодня разошелся: свистел в ушах, разметал прическу, сорвал и унес куда-то сетку. Ингрид сжимала упруго гудящий воздух в руках, как края плаща, не замечая, что кто-то пристально наблюдает за ней. За ее счастливой улыбкой, за тем, как горят в лучах заходящего солнца ее волосы…

— Про вход в это место мало кто знает, — раздался из-за спины Ингрид сердитый голос. — А уж ключ, я думал, есть только у меня!

Ингрид, вздрогнув от неожиданности, резко вздохнула и сразу открыла глаза. Пошатнувшись, уцепилась руками шпиль позади. Вознесенный в небо над городом, он был освещен гораздо дольше городских крыш, будто напоминая: солнце рядом, надо лишь дождаться его. Однако столь высокое положение имело и обратную сторону — оступившемуся грозило затяжное падение на выложенную камнем площадь. После одного случая дверь всегда была закрыта на замок.