Король и Дева

Жанна проснулась, зажимая рот руками. Опять сон. Давно ей не снилось ничего подобного! Еще кричать не хватало, радуя тюремщиков.

Хоть сколько-нибудь заметных изменений за эти три дня не произошло — Ринглин не приходил, хотя он и предупреждал ее об этом. Знакомство с ним принесло надежду, но дни и ночи стали тянуться еще медленнее. Пленница выровняла дыхание, свернулась поудобнее на жестком полу и, даже не желая задумываться, что может означать этот кошмар, опять уснула.

***

Ринглин оставил свежевыпеченный кекс с кусочками фруктов на краю стола. Он специально попросил повариху приготовить что-нибудь повкуснее, чему та удивилась — военачальник всегда был очень непритязателен в пище и обычно не столовался вместе со всеми, особенно с Серебряной охраной лорда (повариха про себя называла их «серыми прихвостнями»).

Он либо брал пару кусков хлеба с собой в покои, либо перекусывал в караулке и оружейной вместе со своими воинами, которых в последнее время стал так активно обучать, что они и вздохнуть не могли. Казалось, Ринглин вознамерился за краткий срок вложить им в головы все, что сам знал об искусстве войны. Теперь он сам часто принимал участие в тренировках на мечах, выставляя против себя двоих-троих ополченцев и доводя молодых эллет до дрожи в коленках.

Эльфы не могли понять, что творилось с их командиром после прихода гномов в лесной край: Ринглин гонял их с утра до ночи, так что они совсем забросили все свои игры — теперь в краткие часы отдыха им хотелось только спать.

Лесной эльф собирал ополчение, новую армию вместо небольшой, мобильной - которой хватало для досмотра за пауками - и не более того. Он готов был идти до конца, готов был поставить на кон свою должность и саму жизнь, доказывая Трандуилу необходимость этой меры. По счастью, король особо не вникал и не спорил. Его устраивало, что военачальник перестал докучать ему своими соображениями по поводу короля гномов. Пусть работает! А боеспособная армия всегда ему пригодится, на добрые дела, на худые ли…

Ринглин же упорно собирал и тренировал все новых и новых бойцов. Он обязал всех эльфов, способных держать оружие, хотя бы раз в неделю приходить на учения. Он принимал в свое войско всех желающих, опекал их, вникал во все мелочи и проблемы их жизни. Теперь воины занимали весь второй, третий, и даже часть четвертого яруса пещер.

Он не смог бы объяснить, почему так уверен в скорой битве — не было никаких предпосылок, кроме холода в груди, давившего на сердце. Но предчувствие, выработавшееся за долгие века поражений и побед, никогда не подводило. У его неоперившихся парней есть не больше, чем полгода…

Жаль, совсем немного осталось опытных воинов, видевших падение Саурона! В той битве лесные эльфы приняли на себя основной удар, детей после войны рождалось очень мало, население Зеленолесья стало прирастать много позже, и сейчас его войско большей частью состояло из юнцов, не видевших не одной битвы. Так что Ринглин обхаживал всех участников отгремевших войн, просьбами, лестью или прямым приказом уламывая заниматься с новичками, для чего разбивал их на звенья из пяти эльфов, к каждому из которых был приставлен старший.

К его удивлению, Леголас тоже не жалея себя участвовал в тренировках. Без всяких просьб и напоминаний он не пропускал ни одной. С мечом у него получалось чуть хуже, чем у большинства (хотя его решительность и отвага отчасти компенсировала недостаток опыта), но его успехи в стрельбе из лука поражали. И очень внимательно королевич прислушивался ко всему, что в узком кругу рассказывал по утрам на импровизированных уроках их Военачальник.

«Орофер бы гордился!» — думал Ринглин. Опершись руками на деревянные перила, он смотрел с крытой галереи, как молодой принц вскачь несется на коне, разворачивается и, будто не целясь, спускает тетиву тяжелого лука, стрела же без промаха бьет в середину мишени. Леголас радостно сверкал яркими, как у деда, глазами… Теперь он казался куда счастливее, чем раньше, когда большую часть времени меланхолично бродил из комнаты в комнату, брался то за книги, то за музыкальные инструменты, быстро увлекался чем-то и также быстро забывал свои увлечения. Он даже мозолями на руках гордился, как знаком боевого отличия!

Возможно, он увлекся тренировками вслед за друзьями из лесных эльфов, которые все были под крылом Ринглина. Ведь ему приходилось непрерывно слушать их восторженные рассказы о властном, жестком, нетерпимом учителе, который не прощает ни малейшей небрежности или лени, но от которого они все почему-то были без ума, копируя его прическу, прищур глаз и даже манеру стоять и ходить.

Принц теперь даже одевался в зеленое платье ополчения.

«Хочет принц потешиться, так пусть бы учился у моей охраны, — с неудовольствием выдал однажды Трандуил. — Ну да все равно. Это увлечение у него ненадолго. Быстро забросит».

Но мальчик никак не забрасывал… А когда король узнал, что принц со всеми на равных чистит оружие и доспехи, убирает караулку, ухаживает за лошадьми, то только покачал головой, поражаясь дурости и упрямству своего чада. Сейчас Леголас самолично разгружал стрелы и мечи, давно, на свой страх и риск, заказанные Ринглином у мастеров Железных холмов, и вот теперь так кстати пригодившиеся.

Бросив взгляд из окна и убедившись, что все идет хорошо, лесной эльф сделал вид, будто читает книгу и замер в ожидании у двери. У него стала постоянно пропадать еда, которую он приносил с кухни. Теперь наживка была насажена на крючок, оставалось только дождаться глупого окуня и вовремя подсечь. Он прикрыл окошко — конечно, было высоко, но кто знает, что этот хоббит может сделать со страху. А в том, что это именно он, Ринглин уже не сомневался. Вместо обычного хлеба с куском мяса военачальник стратегически расположил на этой тарелке благоухающий кекс. Кекс с большой буквы, с разноцветными цукатами, видневшимися в хорошо пропеченном коричневом боку, покрытый глазурью, сладко и призывно благоухающий ванилью и медом. Устоять невозможно!

Выпечка растаяла в воздухе - и Ринглин ухватил хоббита за загривок. Добыча взвизгнула ему прямо в ухо — эльф толкнул ногой дверь, отрезая пути к отступлению. А после очень тихо и вкрадчиво вымолвил:

— Ну что, дорогой, давай познакомимся. Никто до этого не таскал мои плюшки безнаказанно!

Существо обмякло, оставив Ринглина удивляться прожорливости и нервозности неведомого вора.

========== Часть 23. Не сегодня, или Ринглин и Трандуил ==========

Пальцы лесного эльфа мертвой хваткой удерживали хоббита. Своевольное кольцо соскочило с руки Бильбо, с тяжким гулом прокатилось по полу и, сужая круги, остановилось… Ринглин увидел перед собой трясущегося от страха мохноногого обитателя Шира — от обморока тот очнулся мигом. Военачальник бросил взгляд на толстый золотой ободок, огнем горящий на струганых деревянных досках, и спокойно кивнул, разрешая поднять его и убрать в карман.

Бильбо выложил Ринглину все. Увидев вблизи серо-зеленый прищур, будто обведенный углем, хоббит обмер. Такой запросто убьет, если сочтет его опасным для своего леса или других эльфов! Бэггинс не мог удержаться и в ответ на негромкие расспросы рассказал жутковатому эльфу все. Ноги не держали полурослика; он сидел на полу, в душе проклиная себя за то, что опять полез в эту комнату, казавшуюся самой безопасной из всех дворцовых покоев — путаных длинных переходов, тайных закоулков, гулких залов и гигантского подземелья в самом низу.

Однажды он здорово заплутал и обрадовался, углядев этого эльфа. Тот, с мерцающим факелом в руке, неторопливо шел, рассматривая комнаты и переходы, и что-то записывал в небольшую книжку. Бильбо тихо крался за ним, и добрался как раз до этих покоев. Правда, пища, которую хоббит потихоньку таскал отсюда была, по его мнению, хоть и сытной, но слишком уж простой.

Конечно, в трапезной, за большим столом, еду стащить было бы проще. Но Кольцо, делая его невидимым, не защищало от одушевленных и неодушевленных предметов, а там всегда было много эльфов в бело-серой одежде, в зеленой, и его один раз попросту сбили с ног… Тогда он в ужасе заметался между ними, забился под стол и долго сидел там, только и успевая отскакивать от сапог сидящих.