Закат

В городе оказалось больше людей, чем он помнил. Даже окраины не пустовали: играли в грязи дети, ругались о чем-то соседки, деловито пробегали подростки. Нищие и воры пропускали идущего мимо оборванца, удивленно изучая хорошего, хоть и исхудавшего коня. Кто-то, прикинув, сколько за такого можно выручить, уже потянулся схватиться за уздечку, но тут же отдернул укушенную руку. Его товарищи засмеялись, заулюлюкали, подзуживая. Однако, убедившись, что конь им не по зубам, а пришлый не конкурент, отстали.

Из-за угла вывернули трое рыцарей, Закат вместе с местными посторонился к стене дома. Недостаточно быстро. Свистнул воздух, Закат схватился за рассеченное плетью плечо. Бросил злой взгляд в спины рыцарям, невольно прикидывая — да здесь все их ненавидят, это видно! Стоит сорвать с седла одного, и люди мокрого места не оставят.

Но он шел не за этим. Закат каждый миг помнил, что его колея никуда не исчезла, что она до конца будет стеречь, словно ловчая яма, и стоит сделать неверный шаг, как он снова окажется в ней. А Ро — погибнет. Поэтому и незадачливый конокрад, и рыцари остались целы.

Ближе к центру города людей оказалось еще больше. Нищие жались к домам, воры нарядились в богатые одежды. Закат много лет не видел горожан — юбки, метущие чистую здесь мостовую, длинные рукава камзолов, не позволявшие ни сражаться, ни даже есть нормально. Что-то в нем разгоралось завистливой искрой — он тоже может быть таким! Он и был таким!

Закат опустил голову, стараясь побыстрее пройти сквозь неведомо зачем собравшуюся толпу… И замер, услышав тонкий крик.

По дощатому помосту от мрачного дома с решетками на окнах тащили в центр площади худую девушку. Она отбивалась с яростью дикого зверя, рыжие волосы плескались перед лицом.

Это не могла быть Ро, Закат знал это. Но сейчас это не имело значения. Он начал пробираться через толпу, заржал сзади Дьявол, в узду которого вцепились сразу трое.

— С конем нельзя!

Закат отпустил повод, расталкивая людей, пробиваясь к помосту. Стража на нем наконец одолела пленницу, привязав к столбу. Человек в белой мантии воздел руки к небу.

— Сия женщина обвиняется в сговоре с силами зла, нападении на рыцаря, варке колдовских отваров!

Кто-то толкнул Заката в спину, но тот даже не обернулся. В передних рядах люди стояли так плотно, что приходилось выдергивать их, будто морковки из гряды, чтобы пробиться вперед.

— Она продалась тьме и умерла для нас! Мы должны изгнать ее из нашего мира, очистить от зла, предав огню!

Наконец перед ним оказался высокий борт помоста. Закат схватился за край, подтянулся…

— Эй, куда лезешь!

Он перехватил ткнувшееся в плечо древко копья, дернул, лишая стражника равновесия. Запрыгнул на помост, подтолкнул качающегося на краю человека, уронив в толпу. Встал перед сторожем в белой мантии.

— Я — силы зла на этой земле. И я ее впервые вижу.

У девушки была длинная коса. Лицо кругленькое, загорелое, будто пышка в мелких изюминках-шрамах. На Ро она не походила ничем.

Сторож света отступил, прячась за стражу, на миг растерявшаяся толпа заулюлюкала, предвкушая потеху. Кто-то швырнул яйцо, неведомо в кого целясь. Попал в столб над головой осужденной. Закат улыбнулся ей ободряюще, когда на него налетели сразу трое стражников.

Колея звала. Алая пелена подсказывала, направляла руку — ударить в горло, перехватить оружие, всадить кому-то в бок.

Закат дрался одновременно с ней и с людьми. Ушел из-под меча в последний миг, стражник рубанул по столбу, в пальце от рук девушки. Упали на помост путы, освобожденная пленница сиганула в толпу, змейкой юркнула, только по повернувшимся головам и видать, куда. Яростная пелена ушла. Его повалили.

Пинали долго. Сбросили с помоста, потом куда-то поволокли, содрали плащ. Закат слышал, как над ним совещались:

— Может, все-таки в Орден сдать?

— Да ну, брехал он про зло! Ты глянь, босой и нищий, а туда же, драться полез.

— Юродивый, может. Тогда светлые нас по головке не погладят…

Издали донеслась разноголосая песня, звуки струн. Стражники насторожились, бросив свою жертву.

— Опять бродяги! Кто только в город пустил.

— Пошли прогоним, пока орденские не вылезли со своим нарушением нравов и необходимым общим очищающим постом.

— А с этим что? Добьем?

— Да ну его, меч еще марать. Все в руках судьбы, глянь, какой тощий, дня не пройдет — помрет сам.

Ушли. Закат лежал, приходя в себя, отчетливо понимая — стражник не так уж ошибался. Переулок перебежала крыса, остановилась перед лицом, сосредоточенно принюхиваясь. Закат выдохнул ей в морду:

— Извини, но я тебе не ужин.

Зверюшка отпрянула, начала недовольно умываться. Болело все тело, но Закат заставил себя подняться. Нужно было идти. Кого бы он ни спас по пути — если девчушке вообще удалось скрыться от стражников — а шел он все-таки в Цитадель. И должен был дойти.

***

— Выездные бумаги разворачиваем заранее, — скучающе заорал стражник, просматривая грамоту очередного купца, пока остальные, отставив алебарды к стене, деловито обшаривали его телегу. Закат, стоявший следующим в очереди, очнулся от забытья, полез за пазуху… Ощупал с одной стороны, с другой. С нарастающим ужасом осмотрел себя — куда могла запропаститься…

Пояса не было. Может, избившие его стражники забрали вместе с плащом, а может, сорвали в толпе, но все равно бумага, спрятанная за пазухой, потерялась тогда же.

На него забурчали — проходи мол, не задерживай очередь. Закат шагнул вперед, поднял глаза на поджидающего стражника.

Виру платить было нечем. Если его захотят избить снова, помешать он не сможет, даже если захочет. Впрочем, какая разница, подумал Закат. Лишь бы из города выпустили.

— Я вошел в Лесовысь сегодня, но потерял бумагу.

Стражник хмыкнул, протянул ладонь:

— Все так говорят. Плати пошлину.

— У меня нет денег.

Заката вытащили из очереди, один из стражей бесцеремонно охлопал его по бокам. Не удовлетворившись осмотром, потребовал:

— Сымай шмотки.

— Все? — уточнил Закат. — Посреди улицы?

Стражники неприятно заржали, обыскивавший его кивнул, но когда Закат, пожав плечами, стянул рубаху и штаны, милосердно остановил:

— Ладно, портки оставь.

Закат, дрожа от холода, смотрел, как стражник деловито обшаривает одежду, по которой вроде и без того было видно — деньги там прятать негде. Впрочем, когда тот приложил штаны к себе, стало ясно, зачем нужен такой тщательный осмотр.

Закат промолчал. Лишь бы выпустили, хоть голым. До Цитадели бы добраться, а там будет уже все равно.

Стражник, впрочем, поглумившись, комом кинул ему вещи.

— Нищих нам тут не надо. Выметайся!

Закат поспешил выйти за ворота. Оперся о стену, оделся. Пошел, пошатываясь. Перед глазами плавали пятна, уже не хотелось ни есть, ни пить, только лечь и не шевелиться. Дорога взобралась на холм, пошла вниз. Не застывшая со вчерашнего дня грязь скользила, и Закат не удержался, упал, прокатился кубарем до ровного, даже не пытаясь замедлить падение.

— Эй, поберегись!

Возле него ударили копыта, всадник в последний миг успел отвести лошадь. Закат приподнялся на дрожащих руках, вытолкнул себя на обочину. Дышать было тяжело, он закашлялся хрипло, сплюнул мокроту. Отполз еще немного от дороги, лег, сжавшись, стуча зубами от холода.

Надо было встать. Надо было двигаться, чтобы не замерзнуть.

Закат закрыл глаза. Было отчаянно жаль Ро.

========== Глава 10 ==========

По губам потекла вода, он сглотнул жадно, закашлялся. Кто-то засмеялся.

— Гляди, приходит в себя! Все-таки не зря подобрали.

Закат открыл глаза, чуть прищурился на огонек свечи перед самым лицом. Он лежал на чем-то мягком, потолок заменяла натянутая на дуги ткань. Над ним склонились два лица с очень разными улыбками — одна широкая, острозубая, будто ее владелец специально заточил себе клыки, другая легкая, едва намеченная.