Закат

— Славно сделано!

Однако ни ночлега, ни добавки не предложила. Закат и тому был рад. Позволил Дьяволу наесться вдоволь, пока их никто не гнал, и неторопливо пошел дальше, ведя в поводу коня.

На ночлег остановились чуть за деревней. В быстро сгущающихся сумерках Закат расседлал Дьявола, наломал лапника — от сна на земле он застудил шею, и теперь поворачиваться приходилось всем корпусом. Лег, заложив руки за голову и глядя в небо.

Ему было спокойно. Все шло пусть странно, но, как сейчас казалось, правильно. Он шел вперед, он знал, куда и зачем он идет. Встречным людям он был никем, так что и опасаться за них не требовалось.

Закат перевернулся на бок, свернувшись клубком, чтобы сохранить побольше тепла. Подумал вдруг со странной грустью — женщину здесь уже звали Лучезарой. А ведь он всего в двух днях пути от Залесья, пусть даже один из них проехал верхом.

***

— Что? — Темный властелин оборачивается, на лице проступает никем до сего дня не виденная растерянность.

— В Лесовыси снова видели Героя, мой господин, — повторяет разведчик. Ему наверняка хочется сказать — мы же говорили. Этого человека убивали трижды перед тем, как доставили к вам, а вы поверили только сейчас, хотя сами бессмертны.

Но он молчит. Ему слишком дорога жизнь.

— Итак, Герой в самом деле возрождается. Что ж, тем интересней, — Темный властелин берет себя в руки, опускаясь на трон. Усмехается так, что даже ко всему привычного разведчика пробирает дрожь. — Следите за ним. Мы должны застать его врасплох.

***

Он проснулся от дождя, пробившегося сквозь ветки и промочившего плащ. Встал, размял ноющие плечи и шею. Свистнул Дьявола — Закат не привязывал его на ночь, зная — вор, решивший свести коня, пожалеет, едва протянув руку. Вдобавок Закат надеялся, что проголодавшийся Дьявол наконец решит вернуться в Залесье, и не хотел ему мешать.

Конь однако выбрался из ельника, чем-то сочно хрупая. Ткнулся мордой в плечо, фыркнул в ухо. Уходить он явно не собирался.

Дождь быстро кончился, но нависающие над дорогой деревья сыпали мелкими брызгами от любого порыва ветра не хуже туч. Закат уже даже не пытался отводить Дьявола из-под коварных веток, только зябко ежился, когда они снова и снова делились с ним ледяной водой. Влажная одежда липла к телу, с волос капало. Замерзнув в седле, Закат спрыгнул на дорогу. По щиколотку утоп в жидкой грязи, но упрямо наклонил голову, пошел, ведя коня за собой.

Он надеялся согреться от ходьбы, и ему это удалось, хоть и ценой ноги, рассаженной о скрытый грязью камень. Закат собирался промыть царапину в каком-нибудь ручье, но тот все никак не находился. Под старым пнем прямо у дороги встретились склизкие, перезимовавшие грибы. Закат постоял над ними, с сожалением сглотнул слюну, прошел мимо. Развести костер в насквозь промокшем лесу он не мог, а есть грибы сырыми было слишком рискованно.

К ночи Закат совершенно замерз и вымотался, однако показавшаяся между деревьями сараюшка придала сил. Домик был заперт, и Закат не стал в него вламываться. Под навесом нашлась поленница, следы открытого очага, даже трут и кресало, бережно спрятанные в выемку в стене. Вода в неглубоком колодце была мутной, и Закат, прежде чем пить, прокипятил ее над огнем. Пожалел о несобранных грибах, но тут же отбросил эти мысли — возвращаться он все равно не собирался, да и кто знает, не были ли грибы ядовитыми. Дьявол обдирал крышу сарая, покрытую старым, свалявшимся сеном, и снова выглядел весьма довольным жизнью. Даже неприятно нывшая ранка на ноге после промывания теплой водой словно смутилась от такого внимания и болеть перестала.

Закат лег под навесом у затухающего, но еще теплого костра. Голод долго не давал заснуть, хотя в животе плескалось столько воды, что даже немного тошнило. Завтра он должен был добраться до первого города.

Он не знал, что изменилось в Лесовыси за прошедшее столетие, но надеялся пройти через город миром. Огибать его было бы слишком долго — Лесовысь пересекала река, и мостов через нее за городскими стенами было немного.

***

Он сидит на грубо сколоченном троне, довольно оглядывает толпу, частью собравшуюся саму, частью согнанную стражей. Люди переговариваются, мало кто понимает, что происходит. Что такого случилось, что сам Темный властелин явился в мирную Лесовысь.

У помоста, всего в красноречивых пятнах, стоит неприметная повозка без окон. Темный властелин щурится, не видя — знает, Герой сейчас смотрит сквозь стену, всю в метинах от сучков, прямо на него. Встает, отбрасывая странные чувства.

— Люди Лесовыси! Смотрите, что бывает с теми, кто смеет поднимать на меня руку.

Героя выволакивают из повозки, толкают на помост, заставляют опуститься на колени. Темный властелин сходит с трона, толпа раздается перед ним без понуканий стражи, пропускает опасливо. Три шага на высокий помост, меч выскальзывает из ножен.

— Твое последнее слово?

— Я все равно вернусь, как бы ты меня ни убивал.

Меч мелькает серебряной вспышкой, голова скатывается с плеч гордого человека.

— Это мы еще посмотрим…

***

Он встал рано и добрался до предместий на рассвете. Разбросанные тут и там фермы просыпались, кричали петухи. Закат думал попросить работы за кусок хлеба, но, посмотрев на людей, передумал. Слишком уж недобро они смотрели на незнакомца, хотя, казалось бы, должны были привыкнуть, живя так близко к городу.

Впрочем, может и привыкли. Закат заметил юнца, перебравшегося через плетень, прижимая что-то к груди. Недовольная похищением курица вдруг заорала, забила крыльями, выдавая воришку. Тот не стал дожидаться поимки, бросил птицу и помчался, как заяц, напрямки через соседний огород. Хозяин с проклятиями вышел забирать свое имущество, но курица, переполошившись, помчалась от него куда-то по дороге, смешно растопырив крылья.

— Тьфу, развели жулья! — зыркнул при этом крестьянин почему-то на Заката. Тот не стал спорить, только подтолкнул пятками Дьявола.

Дорога ширилась, подпитываясь вливающими в нее тропами, как река ручьями. Стали встречаться путники, то споро отодвигающиеся с дороги коня, то обгоняющие его сами. Медленные телеги приходилось объезжать по размытой недавним дождем обочине. Закат, уже не столько голодный, сколько сонный, предоставил Дьяволу самому выбирать скорость, только изредка придерживая, чтобы пропустить пеших. Конь, успевший снова проголодаться и оттого еще злей обычного, вел себя отвратительно, кусая проезжающих мимо кобыл и норовя сунуть голову в телеги, видимо, везущие какую-то провизию. Его ругали, Закат извинялся, и в конце концов направил Дьявола на обочину. Спешился, погладил буяна по морде.

— Или ты разворачиваешься и скачешь обратно в Залесье, — поставил условие Закат, — или едем дальше, не мешая другим.

Конь недовольно фыркнул, вскинул голову, но остался стоять, и после этого старался вести себя прилично.

Чем ближе они подходили к воротам, тем медленней двигались люди. Вскоре и вовсе остановились. Закат рассеянно, как на кружащий лист, смотрел, как стражники на воротах обыскивают телеги, то и дело переругиваясь с купцами. Некоторых пропускали, едва увидев грамоты, другие задерживали очередь надолго. Когда до Заката дошла очередь, им занялся всего один старик, пока остальные завели разговор со следующим торговцем.

— Кто такой, зачем прибыл в Лесовысь?

— Я еду в Цитадель, через город проездом, — Закат замешкался, не зная, что ответить на первый вопрос. Стражник, впрочем, ответа требовать не стал. Неодобрительно пошевелил пышными седыми усами — наверное, пожевал губы.

— В рыцари небось… Раньше-то каждый ребятенок мечтал, а теперь одни бродяги, — на старика зыркнули, тот не обратил внимания. Достал из-за пазухи бумагу, передал Закату. Махнул рукой. — Иди, только с коня слезь. Если сегодня из любых ворот выйдешь — отдашь грамоту, пропустят бесплатно. Иначе плати виру.

— Спасибо, — поблагодарил Закат, хотя взять с него в качестве виры все равно было нечего.