Шагатели, Книга первая

- Посиди пока, - коротко подумав, сказала Азарова. - Я придумаю, как их отвлечь, чтоб ты выбраться смог.

***

- Ой, не могу, - ржал Чудило и Серёже было обидно, что им же нанятые проводники над ним же потешаются. - Ты, в натуре, думал здесь как в книжках Левицкого: мутанты, артефакты, аномалии там всякие?

- Нет, он у нас парень интеллигентный, - издевательски серьёзно возразил Эй. - Он наверняка Фенимором Купером зачитывался.

Серёжа покраснел и не нашёлся, что ответить. Он и действительно в детстве недолюбливал Левицкого из школьной программы, а предпочитал книжки про индейцев. В университете, конечно, он заново пересмотрел свои предпочтения и понял философскую глубину произведений этого древнего классика, но детская любовь была приятна, и он иногда перечитывал "Пионеров" или "Прерию".

Солнце уже показалось над горизонтом, когда отбрасывая на дюны длинные резкие тени, подошли Пятка с Завадским. Эй и Чудило с подозрением разглядывали профессора, Пятка в свою очередь недовольно уставился на Соломатина.

- Студент это, - наконец пояснил Эй. - Стажёр.

- Практикант, - уточнил Чудило.

- Студент? - пренебрежительно спросил Пятка. - А у меня профессор.

Завадский важно кивну, да, дескать, профессор и, контрабандисты приступили к бартеру. Пятка достал из рюкзака контейнер с пробирками, а Чудило выгружал на песок из двух рюкзаков патроны, батарейки, лекарства и консервы. Шагатель и Эй стали торговаться, а профессор, пользуясь заминкой подошёл к Серёже.

- Здравствуйте коллега, - сказал Завадский. - В какой области подвизаетесь?

- Филолог я, - смущаясь, ответил Соломатин. - Лингвист.

- Структуральный? - уточнил Завадский.

- Социальный.

- Завадский, Виталий Викторович. Профессор социологии, - умышленно чопорно представился Завадский.

- Ой, и правда, коллеги, - обрадовался Серёжа. - Меня Сергей зовут. Сергей Соломатин.

Они пожали друг другу руки. В это время Пятка начал шумно выражать недовольство качеством товара, а Эй и Чудило вяло отбрехиваться:

- Этих фрикадельков рыбных у нас самих завались, у нас их даже ахты не жрут! - негодовал Пятка.

- Закормили совсем, - позавидовал Эй. - Мне бы так.

- Нет, ты скажи, лосось где? Я же прошлый раз говорил, на лосось менять буду!

- Лосось на нересте сейчас, - заверил Чудило. - Не сезон.

- Ну, хоть сайры бы принесли! Нет, я так отказываюсь. Вертайте пробирки взад!

Пятка стал выбрасывать из своего рюкзака на песок банки рыбных консервов и батарейки, а Чудило, переглянувшись с Эйем, вытащил ещё пару упаковок патронов. Пятка задумался.

- А вот скажите, Серёжа, - профессор взял Сергея под руку и не спеша повёл в сторонку от контрабандистов. - К примеру, кто сейчас Председатель Мирового Совета?

- Рафаэль Вебстер, адепт Квадрата седьмого уровня.

- Седьмого?

- Да.

- А сколько же всего уровней? У адептов Квадрата.

- Всего восемь, как и углов у Куба, но за всю историю конфессии высшего уровня посвящения достигли только трое.

- А как давно существует конфессия?

- Более ста лет.

- И наверняка наиболее социально ответственные индивидуумы носят звание Углов Квадрата?

- Углы Квадрата светская власть, духовенство - Углы Куба.

Серёжа был поражён, как быстро схватывает этот старик особенности неизвестной ему до этого реальности. Он напоминал кубоголового мудреца из детской сказки, вот только голова у него была совершенно обычная, даже не лысая, несмотря на явно более чем преклонный возраст, и даже не седая. Соломатин почувствовал, наконец, прикосновение к тайне, которой он так желал, когда он мечтал о резервации. Ему захотелось поговорить с этим аборигеном о его жизни, о языке, на котором он разговаривает, о нелепом Колесе, в которое может быть верует, узнать его чувства и мысли, но Завадский заговорил о вещах более прагматичных.

- Скажите, Серёжа, - сказал профессор. - А у вас есть возможность передать от моего имени очень важную информацию кому-нибудь из Углов?

- Мой научный руководитель дружит с членом Мирового Совета, - с гордостью ответил Соломатин.

- Отлично. Передайте дословно - есть положительный результат по образцу 87-579. Пусть посмотрят в архивах. Это важно.

- Восемьдесят семь, пятьсот семьдесят девять, - повторил Серёжа. - Я запомню.

- И ещё передайте, что цена - эвакуация из резервации четырёх человек.

- Вы хотите выйти? - поразился Сергей. - Разве вам тут так плохо?

- У нас здесь бывает очень невесело, - сдержанно ответил Завадский.

- У нас там тоже не всегда праздник. Про Куб я вам рассказал, но вы не представляете, насколько это серьёзно.

- По мне, что Куб, что Квадрат, что Колесо. Да хоть треугольный параллелепипед! Лишь бы вырваться отсюда.

- Вы так никогда не говорите! - испугался Серёжа. - Я человек не очень религиозный, но Церкви Единственоподлинной Веры такие шутки совсем не одобряет. За это убить могут.

- Даже так? - удивился профессор.

- Ещё как, - заверил его Соломатин. - И ещё знаете, что? Я не представляю, какой такой этот образец 87-579, но вас не выпустят. Даже не надейтесь. Для общественного мнения вы страшное пугало. Смертельно опасное. В последние дни я убедился, что степень изоляции не такая уж высокая, как представляется со стороны, но всё равно, дальше карантина Санитарной Службы вы не попадёте.

- Что ещё за карантин? - удивился Завадский.

- Про это даже говорить не хочется, такая это гадость.

- И всё же я попытаюсь. У нас просто нет иного выхода. Так что очень вас прошу, выполните мою просьбу.

- Я выполню, - пообещал Серёжа.

- Жаль, что связаться с вами никак не получится.

- А вы случайно не знакомы с парнем по кличке Башмак?

- Очень хорошо его знаю.

- Прекрасно, - обрадовался Серёжа. - У него мой коммуникатор. Я своим звонком разблокирую его, и мы сможем поговорить.

- Но все сигналы над территорией резервации уже много лет надёжно глушатся, - возразил Завадский.

- Это комм последнего поколения, на него сигнал пройдёт, - заверил Соломатин.

- Профессор, не поможешь? - позвал Пятка, кивая на два нагруженных рюкзака.

Завадский молча пожал руку Сергею и, взвалив на себя рюкзак, пошёл в сторону Обсерватории.

- Ну, бывайте, пограничники, - сказал Пятка и, махнув рукой, пошёл вслед за профессором.

- Пограничники? - удивлённо спросил Серёжа. - Так значит это вы - пограничники?

- Студент, сколько раз я тебе говорил - надо закусывать, - сказал Эй. - Мы уже сто раз тебе говорили, что мы пограничники!

- Такой молодой, а уже память отшибает, - огорчился Чудило. - Завязывать тебе надо.

- Но почему вы пограничники?

- Да потому, что через границу ходим, через периметр, - терпеливо пояснил Эй. - У нас весь посёлок пограничники.

- Нет! - зло возразил Чудило. - Пограничники, потому что вся жизнь наша на грани. Сегодня ты живой, а завтра с патрульной пулей в брюхе валяешься на песке или в карантине СС на допросе. Вот так.

***

Людмила Степановна всё подливала караульным и печально приговаривала:

- Помяните ребятушки. Доченьку мою красавицу и мужа убиенного.

Гвардейцы расположились прямо на пандусе Лабораториума и, проклиная Кулешова, который почти за сутки так ни разу и не прислал обещанную смену, быстро напились. Они закусывали бутербродами с ливерной колбасой, щедро сдобренными горчицей, крутыми яйцами и, хрустя луком на зубах, бормотали:

- Земля пухом.

Поллитровку бойцы приговорили минут за двадцать и Башмак уже опасался, что если и дальше они будут придерживаться такого темпа, ему придётся уходить, не дождавшись темноты. Так и вышло. Людмила Степановна открыла вторую бутылку. Это был не самогон, а купленная в Даре Колеса "Исконная".

- Давай с нами, Степановна, - пьяно сказал Коля-кондитер. - Чего ты? Помянуть!