Шагатели, Книга первая

- Не надо, - улыбнулся профессор.

- Как это? - обалдел Башмак.

- А вот так. Оглянись.

Башмак повернулся и как раз успел увидеть, как тётя Шура перевела своё летающее кресло из форсированного режима в обычный, и плавно заскользила над песком. За спиной у неё сидела улыбающаяся Аня.

- Я тебя раньше ждал, - крикнул Завадский.

- Да надо было фраерка одного приморить, - сказала тётя Шура, приземляясь.

Аня соскочила, Башмак подошёл к ней и крепко-крепко обнял.

- Пусти, задушишь, - сказала Аня и прижалась к Башмаку ещё крепче.

- Через крышу ушли? - спросил Завадский.

- Конечно, - сказала тётя Шура. - Жерди разобрала и полетела. Как ведьма в ступе. Хотела ночи дождаться, по-тихому свалить, но очень меня Павлов разозлил.

- Тётя Шура ему на голову спикировала, и ногой стукнула, - сказала Аня. - Он очень громко кричал, что у него сотрясение.

- Было бы, что там сотрясать, - сказала тётя Шура, легко выбираясь из кресла. На ногах у неё были кеды.

Она деловито обошла коляску, попинала у основания, пожаловалась:

- Аккумуляторы из гнезда всё время выходят, хоть изолентой приматывай.

- Это что же? - спросил Башмак. - Ещё один шагатель?

- Видишь ли, - смущенно сказал профессор. - Тётя Шура не просто шагатель. Она моя ровесница. Она тоже получила инъекцию сыворотки жизни. У нас были очень дружеские отношения, и я не смог устоять, пошёл на должностное преступление. Об этом никто не знал, даже Спицы.

- Дружеские, говоришь? - с притворной обидой сказала тётя Шура.

- Она тогда работала в контингенте на строительстве главного исследовательского блока...

- Чего уж там, целый этап пригнали, - вздохнула тётя Шура.

- ... и была просто безумно хороша, - печально закончил профессор.

- Вот ты сволочь, - беззлобно ругнулась тётя Шура. - "Была"! Пересаживайте пассажира в моё кресло, я пешком как-нибудь дойду.

Завадский с Башмаком легко перетащили Александра Борисовича в кресло тёти Шуры, и пока усаживали его там, Башмак тихонько сказал:

- Это отлично, что они освободились, теперь не надо никакой войны устраивать.

- А вот теперь обязательно надо, - жёстко ответил Завадский.

- Спаси нас Колесо Изначальное, - пробормотал Александр Борисович.

***

Из гостиницы, в которой он остановился, Сергей прекрасно мог наблюдать за передвижением в сторону резервации. Видно было и блок-пост, и значительную часть двойной изгороди из колючей проволоки вокруг запретной территории. Днём сонный пейзаж оживал лишь в период смены караула и обхода дежурными сменами периметра. Они шли с собаками, но даже караульные псы были квёлыми и не лаяли, а только роняли тягучую слюну с вываленных на жаре языков. Зато ночью блок-пост частенько освещался фарами подъезжавших машин и платформ антигравов. И ещё фары освещали человека в куртке с глубоко натянутым капюшоном, который посматривал на окно Серёжиного номера, затягиваясь сигареткой.

Он видел, что Сергей наблюдает за ним из окна и всем своим поведением показывал, что тоже видит Серёжу. А когда однажды утром этот человек, не скрываясь пошёл вслед за Соломатиным, бредущим на костылях по направлению к бару, Сергей не выдержал.

- Что ж такое?! Похмелиться спокойно не дадут!

Он круто сменил направление и двинулся прямиком на блок-пост. Увидел знакомого сержанта. Каршев тоже заметил его и вышел навстречу.

- Что студент, новые ксивы приволок? - спросил сержант.

Соломатин подошёл так близко, что Каршев невольно отступил на шаг и рефлекторно положил руку на автомат.

- Товарищ майор, - горячо зашептал Серёжа. - Я к коменданту хотел, но вижу, вы на посту стоите и сразу к вам. Вы ж меня знаете, документы уже проверяли.

- Я сержант, - сказал Каршев.

- Ух ты, поздравляю, - восхитился Соломатин.

- Я тебе сейчас в лоб дам. Прикладом, - сказал Каршев.

- Что вы, в самом деле? Я вам про подозрительного субъекта хочу сказать. Видите там человека в капюшоне?

- Ну.

- Я ночью сегодня поблевать, извиняюсь, встал, потом окно хотел приоткрыть, воздухом подышать. Смотрю - этот стоит!

- Ну и что?

- Как что? Он же не просто стоял, а прямо напротив входа в резервацию! В тени прятался, чтобы значит, его фонари не освещали. А когда машина подъехала, - Сергей опять заговорщицки понизил голос, - он, по-моему, съёмку вёл.

- Иди студент, - сказал Каршев.

- Ну, как знаете, - сердито сказал Серёжа. - Моё дело предупредить. Если что, вам же от начальства достанется.

Он развернулся и пошёл прочь, но сделав пару шагов, остановился и через плечо спросил:

- Так мне к коменданту не ходить?

- Уехал бы ты от нас, - добродушно посоветовал сержант.

- Как же я теперь уеду? - расстроенно спросил Серёжа. - Я же у вас в санчасти лечение прохожу.

- Видел я, как ты лечишься. Каждый день из бара на рогах. Как ещё гипс не потерял...

Сергей засмеялся и пошел прямо на человека в капюшоне. А Каршев включил рацию.

- "Гнездо", я "скворец".

- Я "гнездо", - сразу ответили ему.

- "Гнездо", а почему у вас наружка так грубо работает? Студент его срисовал и коменданту жаловаться собирается.

- "Скворец", со студента наблюдение сняли, - удивлённо ответили сержанту. - У него маршрут, бар - гостиница, чего за ним следить?

Каршев секунду подумал и очень серьёзно доложил:

- "Гнездо" имею информацию о нелегальном наблюдателе, предположительно ведёт съёмку объекта, предположительно работает на конкурентов, предположительно не местный и не предположительно, а наверняка, тебе "гнездо" от бати, дюлей прилетит за топорную работу.

- Где?! - коротко и зло прохрипела рация.

- Напротив бара.

А Сергей, проходя мимо "нелегального наблюдателя", весело подмигнул ему.

- Как нога, не болит? - ласково спросил человек в капюшоне.

- Уже почти зажила.

- Ты, ногу-то береги.

- Обязательно.

И уже сидя в баре и опрокидывая рюмку ледяной водочки с лимонным соком, Соломатин через расколотую витрину видел, как к человеку в капюшоне подошёл патруль Санитарной Службы. У него быстро проверили документы и, застегнув наручники, увели в сторону комендатуры.

***

- Если ты думал нас удивить, то не очень-то у тебя получилось, - брезгливо сказал Пятка, поджав губы. - В демонов Запретных земель у нас даже дети не верят, а торговлю с пограничниками мы уже лет десять ведём.

- С пограничниками? - переспросил Завадский.

- Они себя так называют, - пожал плечами Пятка.

- Но про это никто не знает, - удивился профессор.

- Потому что мы про это никому не рассказываем, - ехидно пояснил Пятка.

Этот флегматичный шагатель обладал недюжинным организаторским талантом. Когда беглецы только пришли в Обсерваторию, он весьма равнодушно воспринял рассказ о смене власти на Главной Станции и о новых порядках, установленных Тапком.

- Мы в курсе, радио слушаем, сословия, как было приказано, отменили, - сказал он тогда и мгновенно организовал встречу Завадского с Олегом Олеговичем, заведующим Обсерватории. Олег Олегович, за неимением в малом населённом пункте ни мэра, ни тем более собственных Спиц, совмещал в своём лице духовную и светскую власть. И когда Завадский рассказал о сыворотке жизни, Пятка уже через пару часов руководил построением ополченцев на главной площади.

Александр Борисович с Олегом Олеговичем спешно провели идеологическую работу, заклеймили Тапка как еретика и душегуба, объявили минуту молчания по злодейски убиенным Спицам. Тут же, чтоб не расхолаживать народ, решили провести и первые войсковые учения. И вот теперь Завадский с Пяткой наблюдали как Сапог и Сланец учат колесников штыковому бою.

- Не вскакивай с коляски, не вскакивай, - поучал Сланец пожилого бородатого ополченца, по виду бывшего ара. - Что ты за боец, если ноги подкашиваются. Сидя воюй! Стрельнул и бей штыком, как копьём, больше замах будет.