Шагатели, Книга первая

- Ты чего стоишь, Юрик? Садись давай. И не вздумай сказать, что не пьёшь!

- Пью, - сказал Науменко и сел.

- Вот и правильно. А то я на конгрессе недавно Витьку Шерстнёва встретил. Помнишь его? Ну, вот. Не пью, говорит, печень. Ну, поехали!

Они выпили и Науменко стал накладывать гостю салат с мидиями.

- Вот попробуй, - сказал он, совершенно не понимая как себя вести. Поведение Остякова было столь странным, что профессор решил пока сделать вид, что всё нормально, так и должно быть, и он ничуть не удивлён. Может быть, они все там, в Мировом Совете, с "глушилками" в гости ходят. - Тебе раньше такой нравился. Светлана не забыла, специально для тебя приготовила. Она придёт скоро...

- Это плохо, - перебил его Андрей. - Тогда давай сразу о деле.

Он вмиг стал очень серьёзен, теперь глаза из-под нависших бровей смотрели цепко и чуть печально.

- Светлане про наши дела слышать ни к чему. Вообще, никому этого слышать не надо. Иначе, зачем бы я к тебе с этим агрегатом припёрся?

- Андрей, за тобой следят? - спросил Науменко.

- За тобой следят, идиот! - закричал Остяков. - Ты зачем, дурак, своего студента в резервацию отправил? Зачем допуск ему оформил?!

- Я не понимаю, - пробормотал Науменко. - У парня практика, ему работу писать надо, я его научный руководитель...

- В карантине Санитарной службы будешь научно руководить, - пообещал Остяков и выпил, потом вскочил, навис над Науменко, размахивая руками. - Ты же представить себе не можешь, какой клоповник разворошил, какие там дела делаются и какими людьми. Это брат, такие люди, что я вот все дела бросил и к тебе прибежал. А у меня делегация глубоководников, они свою республику на дне Адриатики хотят из юрисдикции Совета выводить. А мне говорят, иди к своему корешу, решай проблему. И вот я здесь!

Последние слова Остяков произнёс дурашливым голосом и шутовски раскланялся. А профессор только сейчас заметил, что по-прежнему держит в руках салатницу и жадно поглощает мидии, обильно сдобренные майонезом. Мне же нельзя, опять всю ночь изжога мучить будет, я же на диете, подумал он. Науменко поставил салат, вытер губы кулаком и тоже сердито заявил:

- Если твои важные люди такие страшные секреты развели вокруг резервации, зачем они мне документы на Серёжу выдали?

- Да никто и не подумал, что твой ученик таким шустрым окажется, - снова усаживаясь, сказал Остапенко. Лицо его стало багровым, он налил воды и выпил. - Всегда как было? Ну, приедет человек с бумажками, всё у него оформлено, а военные говорят - пошёл вон, не пустим. И всё. Пошумит бедолага и уедет жалобы строчить о том, как СС научному прогрессу препятствует. А твой дураком прикинулся, шуметь не стал, а на территорию чуть было не проник! Настырный.

- Серёжа он такой, - с гордостью за ученика произнёс Науменко. - С виду тихоня, но в погоне за научной истиной становится просто тигром!

- Ну, так с него шкуру снимут. Я не шучу. Если хочешь спасти парня, отзывай его срочно. И прикажи забыть, всё что видел. У тебя же есть с ним связь?

- Была, но он уже пару дней не отвечает на вызов, - растерянно сказал Науменко.

- Плохо. Это очень плохо. Значит думай, как его оттуда вытащить. Хоть сам поезжай. Только я тебе по старой дружбе советую, к резервации даже не приближайся.

- Ты пойми, Андрюша, - виновато начал профессор. - Мы же ученые, а там совершенно уникальный материал для исследований...

- Ты хочешь Светку вдовой оставить?! - заорал Остяков.

- Не кричи на меня, - сквозь зубы выдавил Науменко.

Они сидели и сверлили друг друга взглядами, когда послышался шум в прихожей.

- Света пришла, - спокойно сказал профессор. - При ней ни слова.

- Само собой, - ответил Остяков. - Пойду здороваться.

Он грузно понялся и вышел. Науменко услышал, как Светлана восторженно воскликнула - "Андрюшка!", и подумал, а твой-то какой в этом интерес, Андрей Александрович? А ведь определённо есть, я тебя знаю.

***

Во время погрома профессор, Башмак и Аня отсиживались у тёти Шуры. Были опасения за безопасность соседки. Тётю Шуру все лебы конечно уважали, но мало ли что, когда такое твориться. А она гостям была рада и с профессором, как понял Башмак, состояла в давних приятельских отношениях. Они сидели вчетвером за круглым столиком, и пили чай с баранками. Было очень уютно, вот только время от времени по улице проезжал кто-нибудь с дикими воплями, и тогда тётя Шура ёжилась в своём антигравитационном кресле.

Под утро постучали в ставни и тётя Шура строго спросила:

- Кто там?

- Это я, Гоша, - послышалось с улицы. - Ари Шура, у тебя всё в порядке?

- Всё хорошо, Гоша, спасибо.

- Неспокойно нынче, благородная ари, не сидеть бы тебе одной.

- Я не одна, - ответила тётя Шура. - Со мной шагатели здесь.

- А вот и ладно, - обрадовался кузнец. - Шагатели это хорошо, пойду я.

Было слышно как Гоша стал уходить и снова вернулся.

- Ари Шура! - позвал он. - А Спиц-то, повесили. Такие дела. Вот.

Гоша ушёл, они снова сидели в тишине, а Завадский посматривал на Башмака с сильным недовольством. А вот Аня напротив глядела на него влюблёнными глазами, и Башмаку это было очень приятно. После смерти родителей он и не помнил, чтобы на него так смотрели. Видимо лицо у Башмака делалось иногда совсем уж счастливое, потому что Завадский, когда на улице уже светало, не выдержал:

- Доволен? - вкрадчиво спросил он. - Друга спас, да?

- Не, ну а чё? - не понял Башмак. - Ты, Владимир Петрович, чем не доволен? Сам же говорил, Тапок наша единственная надежда из резервации выбраться!

- Была! - профессор воздел над столом указательный палец, и стал тыкать им в лицо Башмаку так, что тот отпрянул. - Была надежда, пока ты не влез. Тебя кто просил с камерой соваться?! Зачем про демонов плёл, как вообще до такой херни додумался?!!

- Ты же сам меня на съёмку посылал! - возмутился Башмак. - А про демонов я соврал, потому что они Тапка уже вязать начали, нельзя было медлить.

- Ну и связали бы, ничего бы с ним не случилось. Мне надо было со Спицами переговорить, и со съёмкой посёлка на руках я бы всё уладил по-тихому.

- Вот именно, что по-тихому, - тоже закипая, ответил Башмак. - А мне может по громкому милее? Ты может, бесишься, что твоих приятелей на площади вздёрнули, переживаешь?!

- Дурак ты парень! - совсем вышел из себя профессор. - Я от этих приятелей почти сто лет на Подстанции прятался, только чтоб они меня лишний раз не увидели, не припомнили творческие разногласия. А ты теперь также от своего учителя скрываться будешь. И про эту съёмку не вздумай никому рассказать, особенно Тапку. Говори, что врал всё! Никуда не ходил, ничего не видел.

- Да с чего это мне от Тапка скрываться? Я ж его спас.

Тётя Шура поглядела на Башмака с жалостью и сказала:

- Володя, он же правда не понимает, что ты на него орёшь?

- Я тоже не понимаю, - сердито сказала Аня.

- А вот сейчас поймёте, - сказал профессор и подскочил динамику репродуктора. - Как раз сейчас этот ублюдочный "Круглый час" будет.

Он покрутил настройку, прибавил громкость и без музыкальной заставки, без трепотни Андрюшки Кулешова сразу раздался строгий голос Тапка.

- Приветствую верноколёсных истинную веру познавших. Я, ваш Ось Колеса, вами нынче провозглашенный, благодарю всех за солидарность в деле укрепления подлинного порядка, единственного Колесу угодного. Все вы, отважные лебы показали, что нестерпим нам более лживый культ, Спицами утверждённый. Они со своими приспешниками получили сполна и по заслугам. Волей Колеса мы покончили со старым неправедными порядками и я, причастный к великой истине, говорю вам - время изобилия, равенства и справедливости настало. Отныне не будет ни аров, ни лебов - все равны под Колесом и всем поровну Дар Колеса служить должен. Теперь не сомневаюсь - не добраться до нас демонам с пустошей, не страшны нам ни пекло запретных земель, ни Колея Извилистая.