Страница 5 из 13
«Ручьи, ручьи, куда от вас деваться!..»
Ручьи, ручьи, куда от вас деваться! Но есть за чем весной воде спешить. Уже пора деревьям одеваться И на работу рекам выходить. Капель с карнизов падает и с веток. Белила льет ремонтная страда. На мокрых стенах ежатся газеты, Им забегает за ворот вода. Чего-чего сегодня только нет в них — Стихи и сводки. И во весь размах Весенний сев на полосах газетных Как на колхозных ширится полях. Все зорче вглядываясь в эти окна, В их мировую ширь и глубину, Я вижу, как под снегом почвы мокнут, Как села, шаг ровняют на весну. Листы и шрифт куда-то отступают, Уже не буквы, а поля рябят, И сквозь колонны строчек проступают Колонны марширующих солдат. И хоть кругом плывет, в полете тая, Московский снег и гибнет на воде, Я руку жму парнишке из Китая, Бойцу полков товарища Чжу-дэ. …Оглядываюсь. Все опять на месте. Горят на кровлях ранние лучи. На миг остановились у «Известий» Спешащие на службу москвичи. Так мы стоим, случайные соседи, Одних и тех же полные забот, Пока троллейбус нужный не подъедет И по местам работ не развезет. 1949Радуга
Траву и листву обрадовав, Гроза унеслась к земле. Мы шли в облаках. И радуга Рождалась в слепящей мгле. Казалось, рукой дотронуться Нам до нее — пустяк. Умытое ливнем солнце Играло на плоскостях. Оно подымалось справа. Был чист горизонт вдали. Над доброй зарей державы Мы строгим дозором шли. А снизу, с полей, из окон, Не отрывая глаз, Смотрели на синь высокую, На радугу и на нас И, на руки взяв детей, Махали и нам и ей. А радуга вышла важная, Цветастая, напоказ, Родившись из неба влажного Еще в облаках при нас. И ровным путям с мостами, И белым дымкам деревень Был всеми семью цветами Счастливый обещан день. Погожий, большой, да нáдолго! В небе и на земле. Мы шли над страной. И радугу На левом несли крыле! 1953СЕНТЯБРЬ
«Уже война почти что в старину…»
Уже война почти что в старину. В ряды легенд вошли сражений были. По книжкам учат школьники войну, А мы ее по сводкам проходили. А мы ее учили по складам От первых залпов городских зениток До славы тех салютов знаменитых, Которых силу я не передам. Войну, что опаляла наши дали, В века отбрасывая зарев тень, В холодных классах нам преподавали И на дом задавали каждый день. И мы прошли под зимний звон ветров И песен, порохом ее пропахших, От тяжких слов о гибели отцов До возвращенья без вести пропавших! Я речь о том повел не оттого, Что захотелось просто вспомнить детство, А потому, что лишь через него Я в силах в быль великую вглядеться И рассмотреть, что в грозном том году И мы забыли тишь (без сожалений!), Чтоб стать сегодня равными в ряду Проверенных войною поколений. 1949Начало
Четвертый класс мы кончили в предгрозье. Но мы о том не думали в тот год, И детских санок легкие полозья Неслись навстречу — буре без забот. Ты помнишь? Возле краснозвездных вышек Ты помнишь! В Александровском саду Летели дни на санках и на лыжах, И Кремль от детства отводил беду. Но все тревожней были передачи. Все шире круг забот МПВО. Горел Париж. И так или иначе — На нас ложились отсветы его. Я помню день, когда забросил сразу Я все свои обычные дела, В тот вечер мама два противогаза Себе и мне с работы принесла. Я и не понял: для чего, откуда, Но, на игру сзывая ребятню, Таскал с собой резиновое чудо И примерял по десять раз на дню. Откуда-то их был десяток добыт. И вот, пока сражение текло, Любой из нас, растягивая хобот, Глазел на мир сквозь потное стекло. А на спину поваленные стулья Строчили беспощадно по врагу, И в светлых комнатах шальная пуля Подстерегала на любом шагу. И падал навзничь Петька или Сашка Не на ковры, навстречу синяку, С бумажною звездою на фуражке И сумкою зеленой на боку. Но в коридоре, становясь под знамя, Мы верим ложной гибели сполна, И не догадываемся, что с нами Играет настоящая война! А уж случалось — свет надолго гаснул Вслед за тревожно стонущим свистком, А уж в парадные не понапрасну Затаскивали ящики с песком. И часовой на западной границе Все зорче вглядывался в темноту. А там росли опасные зарницы, Стальные птицы брали высоту Там на дома неслись фугасок гроздья. На океанах шли суда ко дну. Четвертый класс мы кончили в предгрозье, Из пятого мы перешли в войну. Двенадцать лет — огромный, взрослый возраст, Но разве нежным мамам объяснишь, Что наше место там, где крики «воздух» И ширь ничем не защищенных крыш. И мы тайком (туда, где зажигалки), Оставив женщинам подвальную тоску, Вслепую лезем, стукаясь о балки, По теплому чердачному песку. А там, пылая в треугольной раме, Гремит ночной московский наш июль, Зажженный заревом, прожекторами, Пунктирами трассирующих пуль. Мы замерли. И ноги вдруг как вата, Но, несмотря на то, что бел, как мел, Наш командир сказал: — За мной, ребята!— И по железу первым загремел. Навстречу две дежурных комсомолки Уже спешили, нас назад гоня. И как сосульки падали осколки, И рос напор зенитного огня. Чердак опять. А бой ревет над крышей, Несовершенным подвигом маня. И вдруг внесли его, плащом укрывши, Как, может быть, внесли бы и меня. Он так лежал, как в этой же рубашке Лежал однажды на своем веку, С бумажною звездою на фуражке И сумкою зеленой на боку. Он так лежал, как будто притворялся. И мать бежала. — Петя, подымись! — А он смолчал. Не встал. Не рассмеялся. Игра кончалась. Начиналась жизнь. Так дни идут, как будто нет им краю. Но этот первый воинский урок Я в сотый раз на память повторяю И настоящий трогаю курок! 1949