Страница 4 из 13
Ее письмо
Так ново все, что поневоле Не разберу, с чего начать (Как у меня мальчишки в школе, Когда выходят отвечать). С того ль, что все вполне обычно И чем-то необычно тут; Что все смешно и непривычно Меня по отчеству зовут; Что на столе тетради кипой, А в наши двери вечерком От сада пахнет желтой липой И тонко тянет табаком, И о Москве грущу нередко… Но знала ль я, что и во сне Так думать буду об отметках, Об этой шумной ребятне! Ведь все по-своему вихрасты, Глазасты, радостны, умны! Ведь с каждым, может быть, не раз ты И горя хватишь до весны, Но разве сердце на мгновенье Вдруг не замрет от торжества, Когда увидишь, как в волненьи Выводят первые слова! Как, всё в чернилах перепачкав, Еще не зная неудач, Мальчишка первую задачку Решит из будущих задач!.. А после пятого урока, Когда совсем уже темно, За синевой вечерних окон Блестит сырое полотно. Там в сумрак насыпь убегает, Там вдаль уносятся гудки И сильный ветер раздувает Чуть видных стрелок угольки. И я одна иду обдумать Свои дела, свой день — туда, Где в клубах пара, в море шума Спешат на Волгу поезда. Они проходят шквал за шквалом, И всё в твои, твои края, И мне навстречу даль по шпалам Идет огромная, своя. Ты, может, там письмо мне пишешь. Я жду. Пиши. Хоть в сто листов. …Уже привозят снег на крышах Вагоны дальних поездов. 1953Верность
В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете, И с чужим руками Твои, как с моими, сплелись, Все осталось былым… Ничего не случилось на свете. Не обрушилось небо На землю, которой клялись. В то мгновенье в Москве Не качнулись, не рухнули зданья — То, где встретились мы, И второе, что слышало «да». С опозданьем, как раньше, Девчонки пришли на свиданья, И минута в минуту С вокзалов ушли поезда. Может, так мне и надо И в чем-нибудь был я виновен? Только что там считать, Если весь разговор ни к чему. …Ты была далеко. Пахло сыростью леса от бревен. Грузный кузов качался. Летели деревья во тьму. Лес шумел… Мои сосед, Повернувшись спиной против ветра, Закурил и сказал, Бросив по ветру спичку: — Теперь Понял я, почему И уйдя за пять тыщ километров Все я вижу крыльцо И ее незакрытую дверь… — Что? — откликнулся я. Он взглянул на меня удивленно И сказал: — Я молчу. Вам послышалось что-нибудь? — Нет. Ты была далеко. Пахло лесом. Высокие клены Расступались пред нами мгновенно, Чуть трогал их свет. Мы доставили в срок эти бревна. На самом рассвете. Нас дорожники ждали. Горели костры на шоссе. В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете. В то мгновенье, когда Ты себе изменила… В росе Шевелилась листва. Рядом мост наводили. Устало Я в кабинке вздремнул И увидел тебя без труда. А потом, через час, Только солнце над кленами встало, Снова кузов качался. На трассу везли провода. Инженер, мой попутчик, Со мной находу распрощался. Мне шофер говорил: — Он дорожникам нужен — вот так. Тут письмо получил он. Веселый ходил. Все смеялся. Полстранички — а час, Будто книжку, читал ведь, чудак… — Ты была далеко. Но казалось, я вижу, как ветер Треплет пряди твои, Как рядит тебя в брызги волна. В то мгновенье, когда Ты забыла, что я есть на свете, Все осталось былым. Как всегда, просыпалась страна. Озарялись пути. Были в листьях всех радуг соцветья. Нас счастливые люди Встречали в счастливой стране. Было счастье обещано всем. Было ясно на свете. Мир мой помнил, что есть я, Как прежде нуждаясь во мне. 1952На знакомом разъезде
Как тихо здесь! Как небо мглисто… А было, помнится, тогда Так много щебета и свиста Нанизано на провода. И на путях, на черных шпалах, Дрожал голубоватый зной, Где нас, веселых и усталых, Жара свалила под сосной. А рельсы новенькие плыли За поворот и, как во сне, Еще чисты от жирной пыли, Постукивали в тишине. И шпала каждая знакома Была, как отчая ступень. И остывали наши ломы, Впервые брошенные в тень… А нынче — тишь… Дыханьем тяжким Окрестность будит паровоз. Девчонка в форменной фуражке С флажками вышла на откос. Так важно местное начальство, Как будто «скорый» на Москву И впрямь отсюда слишком часто Отходит по ее свистку! Но вот она к губам подносит Свисток, почти не слышный мне. Но вот уже стучат колеса И все меняется в окне. Запели рельсы мерно, внятно, И вдруг — куда девалась мгла! Как будто с пеньем тем обратно Пора далекая пришла. Ведь шел по нашим рельсам поезд, По тем, что мы сюда везли, Оберегали здесь на совесть И вдаль по насыпи вели. Пусть проезжающие люди О нас и речь не поведут, Но крепок рельс под ними будет, И шпалы их не подведут. И пели рельсы внятно-внятно. И вдруг — куда девалась мгла! И словно с пеньем тем обратно Пора прошедшая пришла… И был июль, и птицы пели! И смех друзей и голоса! Хоть за окном леса летели В косом дожде уж полчаса. Леса, поля — все мимо, мимо… Распутья, стрелок огоньки… Ловили елки клочья дыма И кутались в них, как в платки. 1951