Зарницы смуты

— Ты много знаешь, — оценил колдун. — И это никак не вяжется с образом безжалостного головореза.

— Собаку тебе в жены, старик! Я из знатнейшего рода! Хоть и бастард, но обучали-то меня лучшие учителя. От них я и узнал про богатства Хехора. Да… больше двадцати лет лелеял надежду, что однажды сумею ворваться в кладовые и сокровищницы этих болотных пиявок. Пришлось даже прислуживать братцу и воевать с туземцами на окраинах.

— И ты все-таки добрался туда?

— Не совсем. По чести сказать, даже не знаю, где, в конце концов, оказался. Мы потеряли направление и углубились в топи сильнее, чем хотелось бы. Со мной было порядка семи десятков рубак, прошедших две войны, и знаменитая на юге ведунья Туленна. Старая и жирная жаба, вечно брюзжащая! Не удивлюсь, если узнаю, что это она приложила руку к нашим неудачам. У нее имелся интерес по ту сторону реки Хоур, и, в конечном счете, мы там очутились. Совпадение, скажешь ты? Не верю. Вот уж где никогда не хотел бы оказаться вновь! Москиты, ядовитые змеи и пауки, жуткие ящеры и болотные огоньки, способные очаровывать и заманивать в трясину путников… Все это просто досадные недоразумения. Края, лежащие за Хехором — кошмар наяву.

— Очень интересно, человек, — задумчиво изрек колдун. — Топи чем-то похожи на Фростдрим. И в них, и на моей родине — выжить очень трудно. А что если… нет, даже не хочу думать об этом! Просто невозможно!

— Что такое? — спросил Уонтер. — Демон тебя возьми, старый плут, хватит юлить! Я откровенен с тобой, может, и ты перестанешь отмалчиваться? Что тебя так пугает в шкатулке? Чем топи могут родниться с куском льда в море, который ты называешь родиной? Отвечай!

— Погоди. Сейчас все разъясню. Только вначале скажи, что написано на шкатулке. Мои глаза уже не так хороши, как в молодости, не могу разглядеть буквы.

— «Саргхулум авад'туйшара», — по памяти процитировал Уонтер.

Шен'Харод оттянул воротник рубахи, словно он мешал ему дышать.

— Язык теней. Ни люди, ни колдуны не должны разговаривать или писать на нем! Он немногим схож с нашим наречием, но это — язык зла.

— Зло? Тени? Как они вообще могут разговаривать?

Ренегат громко втянул носом воздух. Проговорил, оглядываясь на дверь:

— Не уверен, что ты проживешь достаточно долго, чтобы рассказать об этом кому-нибудь еще. Вот тебе пища к размышлению: наш народ получил силу от теней. Силу искажать Мировое Полотно. Большего я тебе не скажу. Это тайна, которую не стоит бередить. Суть колдовства, как и магии, многие люди воспринимают ошибочно. Мир… это материя. Колдовство рвет, спутывает незримые простому глазу нити, из которых сплетен наш мир. Представь себе лист бумаги, который много раз проткнули иглой. Примерно так выглядит наша реальность сейчас, после Бури. Чем все это грозит? Думаю, выяснится лишь спустя поколения.

— Меня ваши проблемы не волнуют, — отмахнулся Нест. — Продырявили реальность — что дальше? Сесть и заплакать? Конечно, можно всех магов и колдунов перевешать, но кто ж этим теперь озадачится? Вы под крылом Каолита, — не подберешься.

— Не стоит так пренебрежительно относиться к искажению мира! — наставительно заявил Шен'Харод. — Теням только этого и надо! Они и так взяли с нас избыточную плату.

Он встал и, тяжело переставляя ноги, направился к очагу. Отсчитав несколько булыжников, приложил ладонь к стыку и что-то пробормотал. На кончиках пальцев заиграли искры. Скрипнуло. Большой тесаный камень медленно и с хрустом выполз из своего ложа, завис в воздухе, словно на невидимых нитках.

Старый колдун вытащил из тайника кипу бумаг.

— Вот, — он встряхнул письменами, подняв облачко пыли, — копии Скрижалей Тени. Договора между фростдримцами и существами, даровавшими нам силу.

На первой странице был виден знакомый Уонтеру знак.

Черный костер.

Такими кострами были изрисованы стены в городе, занесенном песком. А что хуже всего — на алтаре в святилище того города рядом со шкатулкой лежала стопка бумаг, придавленная медной печатью. Они никого не заинтересовали — какой может быть прок от каракулей? — кроме одной проклятой коровы. Туленны. Ведунья забрала их.

Неожиданно Нест разозлился. Ему подумалось, что в бумагах может скрываться нечто крайне важное, а он так бездарно бросил их в деревушке, где сгинули Антер и старая коварная жаба.

— Все, колдун, мне приелась болтовня, — сказал он. — Даже если в топях найдутся существа покрепче вас — меня это нисколько не волнует. А вот шкатулка — другое дело. Что на ней написано?

— «Саргхулум» — это, пожалуй, розы. «Авад» — внутри. «Туйшара» — убитая надежда.

— Как связать этот бред? — не понял Уонтер.

— Вопрос в тонкостях перевода. Я в этом не шибко разбираюсь. Либо, открыв шкатулку, мы убьем надежду «Роз», либо же «Розы» откроют шкатулку и убьют нашу надежду. А еще возможно, что в шкатулке лежат «Розы», чья надежда была или будет убита, — он улыбнулся. — А также — лишь открыв шкатулку, мы позволим «Розам» убить чью-то надежду. Как видишь — вариантов выбора много. Но который — верный?

— Счастливо оставаться, — Нест вогнал меч в ножны. — Возвращаюсь в Гнездо Виверн. Может быть, там найду покупателя.

— Будь осторожен! — бросил колдун, когда человек подошел к двери. — Артефакт по-своему бесценен. Кто знает, на что еще пойдут его хозяева?

— Не бойся, дед. Если даже меня и выследят, я сумею больно укусить в ответ.

Он ушел.

Как жаль, что Уонтер Нест, по прозвищу «Кровавый», оказался таким глупцом. Он мог бы рассказать обо всем людям Каолита, либо же сводному брату, и тогда, как мне кажется, история закончилась бы куда удачнее. Вместо этого его одолела алчность, и он взвалил на плечи своих наследников бремя шкатулки.

Правда, и кое-что полезное все-таки сделал.

Написал дневник.

Именно благодаря этому мы способны теперь хоть как-то понять, как все началось. Потомки Уонтера потратили много сил и времени на поиски бумаг, украденных Туленной. И, что совсем уже похоже на чудо, их удалось отыскать. И сделал это не кто-нибудь, а всем нам печально известный Лестер Нест.

Тогда твари из Хехора окончательно превратили его жизнь в кошмар. Парню даже пришлось просить помощи у Каолита, после чего ему разрешили присоединиться к нашему ордену. Стоит отметить, что всей правды власти так и не узнали. Отец Лестера предпочел скрыть истинные причины бегства, сославшись на придворные интриги семьи Ан-Мураган.

Так бумаги вначале попали к Мелгеру, а после — их унесла Тайдеона.

Смешно.

Замок, ключ, загадка, отгадка и оружие.

Все было у нас в руках. Все было в руках у Каолита. А потом — раз. Сокровища оказались разбросаны по обжитым землям.

Уонтер лежал плашмя на сырой земле и радовался, что остался жив.

Изувеченное огнем лицо превратилось в жуткую маску, спину и шею нещадно пекло. Меч с выщербленным лезвием был в зловонной крови по самую рукоять, а нож заметно погнулся от бесчисленных ударов.

Это грело душу. Взять свое в бою всегда приятно.

Он вновь ушел от погони, но на этот раз оставил за спиной выгоревшую дотла деревню, три десятка мертвых поселенцев и шестерых ублюдков из Хехора, искромсанных в фарш. Он убил всех, кто пришел ночью по его душу, и с радостью прикончил бы гораздо больше, но вот ведь незадача — его недооценили, прислав небольшую группу темнокожих мужчин и нечто совершенно невообразимое, плюющееся огнем. Большая лупоглазая голова, рот до ушей, бородавчатые щеки… Нест признал бы, что это существо похоже на жабу, если б не человеческое тело с вислой женской грудью и внушительных размеров мужским естеством. Существо вели на железном поводке, подгоняя хлыстами.

Жабу он выпотрошил с особым смаком, но в бою лишился безымянного пальца на правой руке и фаланги указательного.

Чувствуя, как вздуваются пузыри на обожженной коже, Уонтер воздел себя на ноги.

Находился он в излучине одной из тысячи рек, что окружали Гнездо и бороздили Хехор. Неподалеку, за частоколом и земляным валом, дотлевала деревня Чертополох. Жирные столбы дыма поднимались к серому небу, подсвеченные заревом пожара.