Зарницы смуты

Но пока все складывалось хорошо. Вроде бы.

— Нест, полагаю? — На пороге стояла немолодая женщина в грубом домотканом платье. — Входите. Мы вас давно поджидаем.

Ничего не ответив, он вошел в дом и, вопреки принятым на юге правилам приличия, не разуваясь, направился в самую большую комнату. Меч так и держал в руке, готовый пустить его в ход в любое мгновение. Доверие не входило в список тех немногих достоинств и глупостей, которыми обладал Кровавый. А после двух месяцев, проведенных в дороге, таковых заметно поубавилось.

Уонт был рад, что разжился мечом, пегой лошадкой и горстью монет, позволивших дотянуть до родного Хехора. То, каким способом добыл все необходимое — не важно. Теперь он был на своей земле, всего лишь в трех неделях пути от Гнезда Виверн. Еще чуть-чуть, и его пьяную физиономию можно будет лицезреть в городском борделе каждый день.

Правда, были и неудачи. Бастарду не удалось избавиться от шкатулки в Айрате, зато старые друзья навели его на семью ренегатов, сильно заинтересовавшихся находкой. Кровавый рассчитывал сбагрить проклятую хреновину, да еще и карманы клюдициями набить. А братец, каким бы чистоплюем ни был, не даст в обиду, если уроды из-за реки Хоур пожалуют по его, Уонтера, душу.

В зале было холодно, на столе горела единственная свеча в глиняном подсвечнике. Очаг оброс слоем сажи, но в нем находилась лишь горстка пепла. Светильники в скобах собирали пыль и ажурились паутиной.

«Кроты здесь живут, что ли?»

Кроме старинного кресла, которое занимал дородный мужчина, укутавшийся в плед, и стола, накрытого скатертью, мебели не было. У погасшего очага стоял мальчонка лет десяти и внимательно разглядывал гостя. Выглядел сопляк весьма недоброжелательно.

— Как-то у вас неуютно, — передернул плечами Нест. — Темно и холодно, как в разграбленном склепе. Никак все дровишки на белом свете кончились? Эй, здоровяк! — он окликнул ребенка. — Ты бы хоть у соседей пару полешек упер, раз своих не имеется. Видишь, прародитель твой замерз совсем? Да и я бы косточки с удовольствием прогрел.

— У вас весьма дурные манеры, — строго отчеканил ребенок. — Нас в этом доме все устраивает. Потакать чужим прихотям не станем.

— Смышленый, — одобрил Уонт. — Чужим прихотям и вправду потакать не стоит. Один раз дашь слабину — мигом выдрессируют.

— Думаю, мой внук обойдется и без ваших советов, — голос у мужчины, развалившегося в кресле, был хриплым и надрывистым. Складывалось ощущение, что ему тяжело дышать. — Лучше покажите артефакт, и закончим поскорее дело. Вижу, общение не приносит удовольствия ни нам, ни вам.

Кровавый возвел очи горе и громко выдохнул. Воткнул меч в пол и скинул плащ. Улыбнулся. За плечами воина висел маленький и плохо сшитый мешок, в котором покоился артефакт.

— Не советую прикасаться к ней, — предупредил Уонтер мужчину, выкладывая шкатулку на столешницу. Не из доброты душевной, а лишь потому, что если колдун умрет — денежки пройдут мимо карманов. — Я видел, как три человека лишились рук, пытаясь сдвинуть ее с места, а четвертому, самому «удачливому», сожгло какой-то пакостью лицо. Остальные, у кого хватило ума быть осторожными, не смогли сдвинуть шкатулку с места. В ней секретов больше, чем в душе у вдовы-торговки из Халифата.

Какое-то время колдун просто разглядывал артефакт. Хмурился, бормотал нечто невнятное и облизывал губы. Раз-другой провел пухлой ладонью по всклокоченным волосам, подозрительно косился на гостя. Наконец, произнес нерешительно:

— Не куплю. Можешь уходить.

— Демон бы тебя побрал, старый засранец! — воскликнул Уонтер. — Я мог быть уже в Гнезде Виверн! Отмокать в чане с горячей водой в обнимку со шлюхой! Вместо этого три дня трясся в седле, сбивая задницу в кровь, ради лицезрения твоей одутловатой рожи, и что получаю в итоге?

— Проучить его, дедушка Шен'Харод? — тем же ровным и холодным тоном спросил мальчонка.

— Ты забываешься, щенок! — без тени страха ответил Уонт. Он взял меч. — Если из хибары я выйду даже с самой маленькой царапинкой на лице, даже с занозой в пальце — братец сотрет в порошок ваше поганое гнездо. Думаю, все вы знаете, как он ненавидит колдунов после того, как они его женушку обожаемую прихлопнули?

— Хэрай, успокойся! — грозно прикрикнул на юнца хозяин дома. — Хватит крови. Во время Бури ее и так пролили слишком много.

Он откинул плед и встал. Большой, широкоплечий и сильный, как медведь. Ручищи толстые, ладони широкие. Без колдовства в бараний рог любого скрутит. Колдун пророкотал:

— Не буду скрывать — я презираю человечество. Презираю из-за таких как ты, Уонтер Кровавый. Вы не цените ничего, кроме собственной шкуры. Чужие интересы для тебя — что коровья лепешка на пыльной дороге. Ты пришел в мой дом с оружием в руках, хотя никто не выказывал тебе враждебности…

— Смешно слышать упреки из уст перебежчика, — перебил его Нест. — Вы когда всем поганым родом приплыли к нам на континент, и вам также никто не выказывал враждебности.

Сопляк рванул вперед, выставив перед собой руку, но путь ему преградил стальной клинок, замерший у самого горла. Кровавый не за красивые глаза слыл первым бойцом в Хехоре.

Он осклабился, глядя на побледневшее лицо пацана. Потом покосился на его деда — тот поджал губы, грудь ходила ходуном. Посчитав, что добился нужного эффекта, убрал меч в ножны.

— Сходи-ка во двор, Хэрай, — посоветовал он ребенку. — Да засунь голову в колодец, охлади пыл. Как видишь, я не убиваю просто так, — последние слова Уонт адресовал старому колдуну. — Но если мне угрожают — прикончу любого, даже дитё не пожалею.

Когда они остались наедине, хозяин дома вновь уселся в кресло и до самого горла натянул плед.

— Он еще слишком молод и полагается лишь на силу, — вроде как пожаловался ренегат. — Забывает, что есть вещи не менее смертоносные, хотя и гораздо более простые.

— Таких учит жизнь, — сказал Нест. — Если наберется ума — дотянет до седых висков. Нет — перережут глотку в каком-нибудь захудалом трактире… Но мы удалились от темы. Почему ты не хочешь покупать шкатулку?

Шен'Харод помедлил, но все-таки произнес:

— Эта вещь слишком опасна. Даже для тебя, Уонтер. Даже для меня. Да и для любого другого живого существа в этом мире.

Он замолчал, а Нест даже не нашелся, что сказать. Просто не понимал как, обладая почти безграничным могуществом, сиречь колдовством, можно чего-либо опасаться?

— Наше поколение скоро угаснет, — грустно проговорил старый колдун. — Вместе с нами из мира уйдет тайна колдовского дара. До сегодняшнего дня я думал, что забвение — лучшее лекарство. Но… пришел ты и растоптал мои надежды.

— О чем ты говоришь, дед? — недоумевал Уонтер. — Я ничего не топтал! Просто принес шкатулку.

— В ней-то все и дело. Я чувствую силу, схожую с нашей. Но это другая сила. Чужая. Артефакт создали не мои сородичи… Где ты его достал?

Нест решил, что нет смысла скрывать правду. Она ему никак не повредит. Вряд ли старик будет возмущен тем, что произошло в топях, и потеряет последние капли уважения к гостю. Конечно, на руках Уонта кровь ни в чем неповинных спутников, но когда дело касается золота — совесть стыдливо прячется за углом сознания.

— За рекой Хоур, — ответил он, присаживаясь возле стены. Разговор мог растянуться надолго, так что нечего утруждать ноги попусту. — На развалинах какого-то скверного городишки.

— Я ничего не знаю про Хехор, — признался Шен'Харод. — Слышал только, что в топях царят жестокие порядки и нет никакой власти.

— Власть там покрепче нашей будет. А порядок… порядок — вещь относительная. Законы диктует извращенная древняя религия. Говорят, первая на континенте. Да и цивилизация там зародилась гораздо раньше, нежели в обжитых землях. Глядя на разваливающиеся пирами, храмы и города — охотно верится. Местность странная. Там, где заканчиваются топи, начинается край шлака и спекшегося в стекло песка. Много пыли и ветра задувают такие, что не можешь идти. Город тот был занесен песком, стены оплавлены. Похожей архитектуры в обжитых землях нет.