Страница 1 из 81
Всеволод Болдырев, Марина Давыдова
Зарницы смуты
Это не моя история.
Это история мира. Мира, который никогда больше не будет прежним. Как и не будут прежними населявшие его существа.
Это не моя история, но расскажу ее я. Моркос, получивший прозвище Халитский.
Карта обжитых земель
Часть первая
Глава 1 Моркос
— Да иди ты сам в задницу, боров жирный! — я с лязгом захлопнул двери трактира.
Сквозь тонкие доски было слышно, как меня грозятся сдать местным органам правопорядка. Трактирщик орал что-то о треснувшем косяке и упавшей вешалке. В эту забегаловку теперь лучше не заглядывать… впрочем, это не так уж важно.
— Вот ведь дрянь. — Делать было нечего, кроме как набросить на голову капюшон, сунуть руки в карманы и брести по безлюдной мостовой. — Этой ночью мне ничего не обломится.
А ночь была холодной, промозглой; начинал накрапывать дождик. Огрызок луны скрылся за тяжелыми тучами, звезды гасли одна за другой; параллельно с ними разгорались огни в домах и ночлежках.
Тихо выругав себя за непробиваемую тупость и несдержанность, я свернул на улицу Углежогов. Желудок голодно урчал, а пораненный бок ныл просто невыносимо. Сукровица намочила рубашку — плохой знак.
— Нужно срочно заглянуть в Монастырь, — привычка разговаривать с самим собой у меня развилась давным-давно, — не хватало еще с заражением слечь.
В последнюю заварушку влип по собственной глупости, а живым, хоть и порезанным, выпутался благодаря счастливой случайности…
Пять дней тому назад в один из местных трактиров заглянул заезжий купец. Щеголь, видимо, никогда не слыхал о том, что в лордстве Ромбад существует район святой Халиты, где проживает очень мрачный и недружелюбный народец. И, вместо того чтобы нанять парочку громил для охраны и спокойно отдыхать, купец сорил деньгами и нализался как последняя свинья. Мне стоило сразу уразуметь, что на столь аппетитный кусочек найдется не один десяток голодных охотников. Ну и естественно, едва купец оказался на улице, его тут же увлекли в ближайшую подворотню и с удовольствием прирезали. Я успел как раз вовремя: поножовщина только начиналась. Говорят, что даже шакалы и те кое-как добычу делят, а тут люди словно с цепи сорвались. Кровь текла ручьем! Ну, думаю, была не была. И полез ножичком махать… Вот ведь дурья башка! Одного лезвием достал, другого кулаком по роже… но и сам не уберегся. Подлетел ко мне юркий малый, все лицо оспой побито, и всадил в ребра нож.
Отвратительное ощущение, скажу вам. Валяешься на полу, кровью харкаешь, а по тебе десяток ног топчется, еще и пинают, гады. Один щербатый, курва такая, все пальцы на левой руке отдавил!
Закончилась кутерьма совсем скверно — подоспели громилы Дормеса. Парни серьезные, при топорах. Что им ворье с ножами ржавыми? Тьфу — и растереть. Дормесовы орлы покрошили всех в капусту, лишь мне повезло, потому как сразу мертвяком прикинулся…
Минув скверик Праведного Суда, я сбежал по каменному пандусу вниз, к сточным водам, грязи и крысам. Вдохнув полной грудью халитский воздух, поморщился и сплюнул на землю. Вот он, кричащий аромат бедности, от которого хочется прополоскать рот и прочистить ноздри табаком! Вода в каналах была жирной, зеленой, почти неподвижной; над ней роились мухи.
Возле убогонького пирса болталась на привязи лодчонка, крытая латаной парусиной.
«О, Жубар вернулся!» — мысленно поприветствовал я контрабандиста и продолжил свой путь.
Сапоги по самую щиколотку утопали в мокрой глине, отвечающей на каждый шаг мерзким всхлипом. В тесных просветах между халупами громоздился мусор, там шныряли коты, собаки и крысы. С радостью набрасывались друг на друга, разрывая в клочья и наполняя воздух визгом… в общем, вели себя совсем как люди.
В верхнем городе сейчас зажигали фонари. В Халите о такой роскоши можно забыть. Здесь — самое дно. Нет хуже места на всем севере. Мы живем у русла «Дерьмовой речки», как именуют канал местные, и потихоньку сами превращаемся в дерьмо. Роднимся, так сказать.
Поднявшись по скрипящей лестнице, я ввалился в свой неуютный, полуразвалившийся домик. В воздухе все еще витал прогорклый запах жира для светильников; несмотря на мерзость, он хотя бы забивал неизбывный смрад сырости и плесени.
Сбросив мокрый плащ, поднялся на чердак и, поплотнее завернувшись в одеяло, завалился на продавленную кровать.
«Может, завтра повезет?»
О том, чтобы разжиться в трущобах работой, не приходилось даже мечтать. Выходца из Халиты на постоянную службу мог взять разве что слабоумный. Но иногда и на нашей улице случались небольшие празднички: из Верхнего города в клоаку спускались хозяева грузовых судов. Ни один местный идиот не смел грабить этих людей, потому как только они не брезговали нашей помощью и набирали в трущобах команды грузчиков. Пусть это и не постоянный заработок, но на прокорм семьи денег хватало. А иной раз хозяева судов могли подкинуть и мешок-другой муки или пшена.
Именно в такой счастливый день я сидел у хозяйского стола в убогой забегаловке «Судьба Барда». Каким образом судьба бродячего поэта была связана с этой дырой, затруднялся ответить даже хозяин — толстый и вечно потный старик Варкол. Он лишь задумчиво пожимал плечами и продолжал методично драить засаленный стол еще более засаленной тряпкой.
— Хозяин, налей-ка мне пива. — Громкий и уверенный голос нового посетителя заставил меня вздрогнуть.
С первого взгляда стало понятно, что этот тип не из местных: новенький шерстяной плащ, аккуратная бородка, на поясе висят ножны с мечом. Откуда он здесь взялся и почему до сих пор жив? Ведь с такой одежкой его бы мигом обобрали!
— Пожалуйста, — трактирщик вытер кружку той же тряпкой, которой вытирал стол, и налил из кувшина нечто пузырящееся, желтого цвета.
Посетитель положил на столешницу медяк и двинул его вперед. На всех пяти пальцах красовалось по широкому медному кольцу. На них был выгравирован рисунок, но я не сумел разобрать, какой именно.
— Скажи-ка, любезный, — меня этот гусь попросту не хотел замечать, сосредоточив внимание на хозяине, — есть ли в вашем районе люди, нуждающиеся в работе?
Я поперхнулся. Он чего, Хвороста обожрался? Да здесь за одно слово «работа» в губы прокаженного расцелуют!
Трактирщик невозмутимо кивнул:
— Конечно, это бедный район. Трущобы. А какую работу предлагает господин?
— Высокооплачиваемую. — Странный посетитель отхлебнул той ослиной мочи, которую здесь называли пивом, и… даже не поморщился. — Опасную. Сложную. Но высокооплачиваемую.
«Этот парень мне определенно нравится! — подумал я, внимательно разглядывая посетителя. — Интересно, интересно…»
— Тогда вы пришли куда нужно, — Варкол ухмыльнулся. — И кажется, один работник уже нашелся. Правильно, Моркос?
Я энергично закивал. Голос мой пропал окончательно, вместо него послышался сдавленный хрип.
— Прекрасно, — странный мужчина осушил кружку и хлопнул меня по плечу, — подходи в следующий вторник на причал «Надежда», что в Верхнем городе. Четвертый док, склад табака. Запомнил? И, хозяин, сделай милость — пусть об этом узнает как можно больше народу.
Он развернулся и двинулся к выходу. Только теперь я понял, что это был за тип. Широкая нашивка на правом плече не оставляла сомнений.