Страница 99 из 433
— Так ты всё еще здесь? Я же тебе сказал, чтобы я тебя здесь больше не видел! Ну-ка брысь отсюда! — почти прошипел он. Потом посмотрел на вторую свою гостью и добавил: — Жак, ты не представляешь, какой это страшный человек. — Он высунул кончик своего указательного пальца из-под одеяла и ткнул им в Палому. — Она учится на медицинском и лечит всё, что движется, — не увидев у врача желаемой шокированной реакции или паники в глазах, продолжил: — А всё, что не движется, она двигает и лечит. Это просто настоящая маньячка! — плакал и ябедничал заболевший.
Жаклин готова была захохотать – в пылу ситуации она не успела порадоваться встрече с любимым человеком и вот именно сейчас почувствовала ни с чем несравнимое удовольствие, что видит его и слышит.
Но ей уже нравилась и испанка, которая всё это время спокойно улыбалась.
— Молодец! — доктор Рочестер подмигнула своей будущей коллеге.
Александр фыркнул и закатил глаза
— Тогда обе – на выход! Без вас обойдусь! — он опять отвернулся к стене. — Всё. Приём окончен. Отвалите от меня! — и больной накрылся с головой одеялом.
— Ладно... — поднялась Палома со своего места, — я, действительно, должна идти. — Она опять посмотрела на фонендоскоп. — Думаю, Вы сможете позаботиться о пациенте.
Жаклин закивала с улыбкой – по интонациям студентки было слышно невооруженным ухом, что она всё-таки не совсем справляется с врачебной этикой и немного влюблена в своего больного.
— Да. Я полностью уверена, что смогу ему помочь и вернуть его назад, в студенческую семью, — громко и четко выговаривала доктор Рочестер, как бы вколачивая каждое слово Александру в уши.
Тот только хмыкнул из-под одеяла.
Палома закрыла ноутбук, сложила на него стопочкой тетрадки, и, взяв всё это под руку, повернулась к кровати.
— Выздоравливай, Александр. — И вдоволь насладившись абсолютнейшей тишиной в ответ, она посмотрела на доктора. — До свидания, Жаклин. Рада была познакомиться.
— Взаимно, Палома. До свидания.
И студентка, бросив прощальный тоскливый взгляд на фонендоскоп, тихонько вышла из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
Жаклин, положив вожделенный будущим медиком медицинский инструмент на стол, сняла и повесила на стул халат, подошла к двери и, повозившись с замком, закрыла его на защелку.
Вернувшись к кровати, девушка пододвинула к ней стул, села на него, закинула ногу за ногу и затихла.
Она смотрела на любимого человека и в очередной раз убеждалась в том, что он для неё значит – Жак могла бы вот так просидеть у его изголовья, наверное, вечность – настолько ей было хорошо и спокойно. Её даже никоим образом не ранила отстранённость Алекса, вот лишь бы он вот так лежал тут перед ней, а она вот так вот сидела тут возле него, и всё. Еще совсем недавно девушка возненавидела бы в себе это, но уже не сейчас.
Человек на кровати не шевелился. В комнате стояла мертвая тишина, которую разбавляли только негромкие звуки из коридора. Так они и пребывали в безмолвии: Александр лежал, а Жаклин сидела. Потом больной не выдержали, выглянув из-под одеяла, повернулся к своей гостье, зыркнул на неё недовольно-нетерпеливым взглядом, издал что-то среднее между «Пффф…» и «Гхммх» и опять принял исходное положение.
И тогда доктор решила, что пора действовать.
Поднявшись со своего места, она присела на корточки у его головы, отогнула одеяло и, зарывшись носом Александру в затылок, поцеловала основания «луковицы» его волос. Жаклин блаженствовала – его кожа была гладкая, родная и вкусная.
«Господи всемогущий! Он пахнет... он пахнет счастьем!»
И хоть у юноши чувствовался жар даже сквозь шелковистость волос, врача это не сильно тревожило – для неё это означало, что его организм борется.
Больной дёрнул головой и, легонько оттолкнув её затылком, опять укрылся одеялом по самые уши. Девушка немного стушевалась, но если уж начала, то, значит, нужно идти до конца, и поэтому, не трогая одеяло, зарылась носом в его шевелюру на макушке. Ей сразу вспомнилась их поездка в Лондон. Еще тогда в поезде, только лишь вдохнув запах своего любимого мужчины и моментально от этого успокоившись, она поняла, что совершенно не случайно он так понравился ей тогда, в Глазго, с первого взгляда. Она его просто почувствовала. Жаклин даже собой загордилась – какая она «тонкая штучка» и какая у неё хорошая интуиция. Приободрённая такого рода мыслями, девушка пару раз поцеловала его в волосы, отодвигая одеяло одной рукой ниже к шее.
Алекс не шевелился и уже не пытался её оттолкнуть.
Девушка записала это себе как маленькую, промежуточную победу и пошла «в атаку»: потянувшись к уху парня, она лизнула его почти по всей полуокружности и даже не просто кончиком языка, а высунув его почти полностью. Потом, чуть-чуть пососав мочку, укусила её.