Страница 100 из 433
Никакой реакции.
Тогда она пошла дальше. Еще ниже отодвинув одеяло, начала со всей своей нежностью пощипывать губами его шею, потом потёрлась ими об его «луковичку», а увидев сбоку, чуть ближе к плечу, родинку, медленно, тягуче её лизнула.
Бесполезно.
И вот тут Жаклин расстроилась. Она поднялась и, усевшись на стул опять, обреченно сложила руки на коленях. И именно в это мгновение...
— Почему ты не позвонила в субботу, как мы договаривались? — раздался из-под одеяла четкий, здоровый, голос Алекса.
Провинившаяся чуть не сделала рукой знак «Ййеессс...», но радоваться было рано.
— Эмм... извини, — начала лепетать она, слегка подавшись к нему всем телом, — я виновата... правда... Извини.
— Ты не хочешь иметь со мной дело? — продолжил оттуда же тот же голос.
Гостья молниеносно закатила глаза, медленно поднялась со стула и опять склонилась над больным. Целовать на этот раз она его не стала, а только лишь зарылась всей пятернёй в волосы на макушке.
— Нет, не хочу, — проговорила она мечтательно. И когда Александр попробовал было дёрнуть головой, слегка надавила на неё в попытке зафиксировать и быстро добавила: — Я хочу иметь тебя, а не какое-то там дело. — Он замер, а Жаклин продолжила медленно, с чувством и наслаждением водить ладонями по волосам и шее парня. — Всего тебя. — Поскольку молодой человек не видел её лица, она пошла на повышение градуса откровенности. — Со всеми твоими странностями и сложностями, со всем твоим умом и дурью... с твоей грубостью и нежностью... категоричностью и неуверенностью... всего тебя.
Тот молчал и не шевелился, поэтому девушка, недолго думая, встала и, вначале присев к нему на кровать, сбросила, не расстегивая замки, свои мягкие осенние туфли с ног, которые, приехав с юга, еще не успела сменить на зимние ботинки, и прилегла к нему сзади и, вытянувшись вдоль его тела, положила себе голову на протянутую левую руку, а правой обняла любимого поверх одеяла.
— Я ждал твоего звонка, — уже глуше проговорил юноша, не делая попыток повернуться.
Жаклин начала гладить его по плечу, как мама успокаивает ночью своего маленького сына, которому приснился страшный сон.
— Я знаю. Извини еще раз. — Она помолчала. — Я очень скучала по тебе, Алекс. Правда. Я жутко соскучилась. — И в подтверждение она закинула на него руку и прижалась к нему сзади всем телом, прислонив боком свою голову у него чуть пониже шеи.
— А почему не звонила? Я тебе звонил.
— Я видела. Я была очень занята. Меня не было в Оксфорде. — И Жаклин отстранилась.
— Вот как? — юноша чуть развернулся к ней. — И где же ты была? Если, конечно, не секрет.
— Нет, не секрет. Я была в Хелстоне, в Корнуолле, на похоронах. Умерла мама Чарльза.
Больного как будто подбросило на кровати под одеялом и развернуло прямо лицом к девушке.
Для человека, отчаявшегося пережить простуду и приготовившегося отдать Богу душу, это было очень живенько.
— Жак, а сразу сказать было нельзя? А позвонить не судьба? — голос Александра одномоментно сделался непростительно далёк от загробного.
«Так надо, — про себя подумала интриганка. — Тебе вон лёгкие послушать нельзя без хитрости, а ты хочешь, чтобы я честно и простодушно попросила твоё сердце. Глупенький».
— Я виновата. — Любимое и, даже, несмотря на болезнь, очень красивое лицо сейчас оказалось намного ближе, чем она могла выдержать, поэтому Жаклин быстро опустила подбородок и потупила взгляд. — Прости меня, пожалуйста, но... — она запнулась, а потом подняла в мольбе глаза, — но всё сложно... понимаешь... это всё так свалилось неожиданно и... — девушка тяжело, без притворства, вздохнула, — ...вот.
Александр еще лежал весь укутанный под одеялом, выглядывала только голова.
— Я понял, — он тоже опустил глаза.
«Интересно – что?» — заинтересовалась Жак.
— Мне жаль маму твоего мужа и жаль его самого, — всё-таки выдавил он из себя.
— Да... — замямлила Жаклин, — мне тоже... жаль.
— И поэтому из жалости к нему ты пыталась оставить меня и забить на наш уговор? Я угадал? — юноша смотрел на неё уже требовательно-зло.
«А он умён не по годам», — промелькнуло в голове у его собеседницы, прежде чем она округлила свои и без того немаленькие глаза и вперилась в него «стальным», хватким взглядом, раздув ноздри и сжав губы бантиком.
«Да, малыш! — обрадовался юноша, подумав сразу же о своём. — Вот так! Женщину, умеющую так смотреть, может не хотеть только мёртвый мужик. Какой взгляд!»